Время летит быстро, и мы можем смело отмечать в этом году 200-летие комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума», которую А. Блок назвал «гениальнейшей русской драмой» и самым загадочным произведением русской литературы. Именно в 1824 году комедия была не только завершена, но примерно с осени этого года начала распространяться в многочисленных списках, а в середине декабря ее часть была опубликована в альманахе «Русская Талия». Загадок у комедии множество, но самая яркая из них заключается в удивительной истории создания комедии, которую автор начал сочинять в Персии, в Тавризе, в конце 1820 года после увиденного им вещего сна, где он дал на балу одной своей знакомой обещание написать через год комедию: «Во сне дано, наяву исполнится». Когда в конце 1821 года Грибоедов перевелся на службу по дипломатической части в Тифлис, там ему удалось продолжить работу над «Горем от ума», о чем рассказал его друг В. К. Кюхельбекер.
В марте 1823 г. благодаря содействию Ермолова Грибоедов, получив, наконец, отпуск, поселился сначала у матери, а потом в доме на Мясницкой улице, 42 у своего лучшего друга Степана Никитича Бегичева (1785—1859), с которым поэт сдружился еще в 1813 г., когда они вместе служили в Брест-Литовске. С 1823 г., выйдя в отставку в чине полковника, Бегичев поселился в Москве, и 29 апреля этого года он удачно женился на Анне Ивановне Барышниковой, отец которой Иван Иванович Барышников (1749—1834), происходивший из мещан богатый помещик, хозяин фабрик и заводов, отставной майор артиллерии, меценат и собиратель искусств, владел прекрасным особняком на Мясницкой улице, построенным с 1793 по 1802 г. по проекту знаменитого архитектора М. Ф. Казакова и остающимся до сих пор одним из самых ярких шедевров московского классицизма. Грибоедов был на свадьбе шафером своего друга.
В Москве Грибоедов с головой окунулся в круговерть светской жизни, черпая в ней сюжеты комедии. По словам Булгарина, «приехав в Москву, Грибоедов стал посещать общества, и в то же время почувствовал недостатки своей комедии и начал ее переделывать. Каждый выезд в свет представлял ему новые материалы к усовершению своего труда, и часто случалось, что он, возвращаясь поздно домой, писал целые сцены по ночам, так сказать, в один присест». Конечно, в «московской пьесе» Грибоедов не мог не «оживлять» свои воспоминания о столице, особенно о своем пребывании в ней около двух недель в сентябре 1818 года по дороге в Персию. Своими впечатлениями об этом поэт поделился в письме к С. Бегичеву: «В Москве все не по мне. Праздность, роскошь, — не сопряженные ни с малейшим чувством к чему-нибудь хорошему. Прежде там любили музыку, нынче она в пренебрежении; ни в ком нет любви к чему-нибудь изящному, а притом „несть пророк без чести, токмо в отечестве своем, в сродстве и в дому своем“. Отечество, сродство и дом мой в Москве. Все тамошние помнят во мне Сашу... а больше во мне ничего видеть не хотят». Как будто перед нами выступает не кто иной как Чацкий!
О совпадении сюжета «Горя от ума» с коллизиями, которые пережил сам Грибоедов, вспоминала московская барышня Новосильцева, упоминая англичанина Эванса, который прожил в России сорок лет и знал автора комедии: «Разнесся вдруг по Москве слух, что Грибоедов сошел с ума. Эванс, видевший его незадолго перед тем и не заметивший в нем никаких признаков помешательства, был сильно встревожен этими слухами и поспешил его навестить... «Нет, скажите правду, — настаивал Грибоедов, — зачем вы приехали? Вы хотели посмотреть: точно ли я сошел с ума? Не так ли? Ведь вы уже не первый». — «Объясните мне, ради бога, — спросил англичанин, — что подало повод к этой басне?» — «Стало быть, я угадал? Садитесь; я вам расскажу, с чего Москва провозгласила меня безумным».
И он рассказал, тревожно ходя взад и вперед по комнате, что дня за два перед тем был на вечере, где его сильно возмутили дикие выходки тогдашнего общества, раболепное подражание всему иностранному и, наконец, подобострастное внимание, которым окружали какого-то француза, пустого болтуна. Негодование Грибоедова постепенно возрастало, и, наконец, его нервная, желчная природа высказалась в порывистой речи, которой все были оскорблены. У кого-то сорвалось с языка, что «этот умник» сошел с ума... «Я им докажу, что я в своем уме, — продолжал Грибоедов, окончив свой рассказ, — я в них пущу комедией, внесу в нее целиком этот вечер: им не поздоровится! Весь план у меня уже в голове, и я чувствую, что она будет хороша».
Правдоподобнее отнести этот случай не к 1818, а именно к 1823 г., когда Грибоедов в роли наблюдателя и строгого судьи часто посещал балы, вечера и праздники, что давало ему много поводов для споров и столкновений. Любопытно, что в первой версии комедии описание распространяющейся сплетни о сумасшествии Чацкого было дано гораздо красочнее, чем в окончательном тексте, да еще с прямым намеком на совпадение странствий Чацкого, как и самого автора, на Кавказе:
О праздный! жалкий! мелкий свет!
Не надо пищи, сказку, бред
Им лжец отпустит в угожденье,
Глупец поверит, передаст,
Старухи кто во что горазд
Тревогу бьют... и вот общественное мнение!
И вот Москва! — Я был в краях,
Где с гор верхов ком снега ветер скатит,
Вдруг глыба этот снег, в паденьи все охватит,
С собой влечет, дробит, стирает камни в прах,
Гул, рокот, гром, вся в ужасе окрестность.
И что оно в сравненьи с быстротой,
С которой чуть возник, уж приобрел известность
Московской фабрики слух вредный и пустой.
В конце июля 1823 года почти на два месяца Грибоедов уехал в тульское имение Бегичева в селе Дмитровском Ефремовского уезда и там заметно продвинулся в написании своего шедевра. Как писал Бегичев, «последние акты Г. о. у. написаны в моем саду, в беседке. Вставал он в это время почти с солнцем, являлся к нам к обеду и редко оставался с нами долго после обеда, но почти всегда скоро уходил и приходил к чаю, проводил с нами вечер и читал написанные им сцены. Мы всегда с нетерпением ожидали этого времени».
Почти окончательная работа над комедией происходит в период с 20 сентября 1823 по 29 мая 1824 г, когда поэт жил в доме Бегичева в Москве, где он несколько раз читал друзьям свою пьесу, и слух о ней стал быстро распространяться за пределами Москвы, дойдя даже до Пушкина в Михайловское. В воспоминаниях Е. П. Соковниной отмечалось, что «в эту зиму Грибоедов продолжал отделывать свою комедию, и, чтобы вернее схватить все оттенки московского общества, ездил на обеды и балы, до которых никогда не был охотник, а затем уединялся по целым дням в своем кабинете. Тогда по вечерам раздавались его чудные импровизации на рояли, и я, имея свободный доступ в его кабинет, заслушивалась их до поздней ночи. У меня сохранился сочиненный и написанный самим Грибоедовым вальс, который он передал мне в руки».
Оставив Бегичеву так называемый Музейный автограф комедии, поэт отправился в конце мая 1824 г. в Петербург для получения разрешения на публикацию и постановку пьесы. В дороге он внес в комедию важные исправления, изменив «с лишком восемьдесят стихов» и переделав «развязку» комедии. Так вскоре появился так называемый Жандровский список комедии, который можно считать почти полностью завершенным автором, и который с октября 1824 г. стал массово переписываться и распространяться.
Потеряв надежду опубликовать комедию целиком, Грибоедов отдает отрывки из нее в булгаринский альманах «Русская Талия», который выходит в середине декабря 1824 года. В 1828 году перед отъездом из Петербурга в Тегеран Грибоедов на списке «Горе от ума», оставленном Ф. В. Булгарину, делает надпись: «Горе мое поручаю Булгарину», надеясь, что тот сумеет добиться публикации всего текста комедии. Список этот войдет в историю как Булгаринский.
Лишь после смерти Грибоедова в 1831 году почти в полном объеме, но с многочисленными цензурными исправлениями и купюрами комедия была поставлена в Петербурге и Москве. Первое отдельное издание «Горя от ума» вышло в Москве в 1833 году с цензурными купюрами, а первым полным легальным изданием комедии в России стало издание 1862 года.
В. Г. Белинский назвал «Горе от ума» «благороднейшим гуманистическим произведением, энергическим (и притом еще первым) протестом против... чиновников, взяточников... невежества, добровольного холопства». И, действительно, комедия является не только сокровищницей русского слова и ушедшего быта, она оказала сильное влияние на развитие революционной мысли в России, тем более что родиться ей было суждено «из времени декабристов». «Неразгаданность» комедии во многом зиждется на том, кто же такой Чацкий, где же он был три года, а главное, куда же он исчезает и что его ждет в будущем? Долгие десятилетия спор шел о том, останется ли этот вольнолюбец мятущимся и неугомонным, засосет ли его русская действительность или он ринется на борьбу и противостояние власти?
Слова Чацкого: «Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету, / Где оскорбленному есть чувству уголок!..» послужили сигналом ко многим толкованиям, к поиску в них истоков различных замыслов русской литературы. «„Пойду искать по свету...“, то есть где?» — запальчиво спрашивал сам себя Ф. М. Достоевский в заметке на статью И. А. Гончарова «Мильон терзаний». «Не к народу же он пойдет... За границу хочет бежать». Достоевский не отрицал в Чацком «декабриста» (каким его всегда называл Герцен), но все же не видел в нем подлинных качеств борца и революционера. Автор «Обломова» Гончаров тоже предполагал для Чацкого «бегство» в Европу, но не из-за обиды на отвергнувший его «московский свет», а для дальнейшего обличения и «стрел, бросаемых в разные темные, отдаленные углы России, где они находили виноватого». Гончаров представлял себе Чацкого также и оставшимся в России «деятелем», роль которого вроде бы и «страдательная», но в итоге все равно «победительная».
В настоящее время комедия «Горе от ума» остается в репертуаре по меньшей мере 30 театров в 17 городах России, продолжая радовать зрителей. Комедия живет и будет жить вечно! И хочется поместить здесь свое стихотворение «Грибоедовская Москва» об этом шедевре русской литературы:
Москвич, воспевший так Москву,
Что именем его столицу называют!
И «Горе» от него не чести и уму,
А глупости и подлости... Я знаю!
Ведь в Грибоедовской Москве
Ещё комедия и вправду длится,
Вновь пробуждая афоризмы в голове,
Те, что не могут не случиться.
У «Горя» всякого своя судьба,
Но надо всё равно служить и верить,
Что закалившая тебя борьба
Открыть в бессмертие способна двери.
И Чацкий вечно обречён
Кричать: «Карету мне, карету!»
Всё потому, что ищет он
И счастья, и любви по свету.
Того же жаждал и искал
Комедию создавший гений,
Но он в ловушку подлую попал
Персидских злоключений.
Мне так и видится, как он
Из дома Фамусова с Чацким
Бежит назло наветам вон,
С судьбой играя залихватски.
Онегин с Пушкиным, как знать,
Печорин с Лермонтовым тоже,
Ему там повстречаются опять,
Но это драме в Тегеране не поможет.
Падет сражённая глава
Того, кто не боялся ни «Ума», ни «Горя»,
Кого не позабыла шумная Москва
В людском меняющемся море.
И мы твердим: «А судьи кто?»,
«Молва страшнее пистолета»,
«Где лучше? Где нас нет». Итог
Шального стихотворного завета!
Нам «дым Отечества» опять
И сладок, и глаза мозолит.
И «Горя от ума» печать
С ума нас, как и прежде, сводит.
И Чацкого метущаяся тень
Ещё видна на улицах столицы,
Пока московский новый день
Не озарится блёстками зарницы.
А что касается особняка Барышникова, то его историческое значение решил увековечить Издательский дом «АиФ», редакция которого находится в этом здании. Были проведены ранее масштабные реставрационные работы, позволившие не только сохранить и восстановить уникальный памятник допожарной Москвы, но и придать фасадам и парадным залам тот вид, который они имели сразу после постройки. В декабре 2023 года на фасаде здания был размещен барельеф, автором которого стал выдающийся скульптор, педагог, профессор, академик Российской академии художеств, народный художник России Салават Щербаков. На барельефе изображены герои пьесы «Горе от ума», которые узнаваемы и красноречивы. Кроме этого, в особняке постоянно проводятся литературно-музыкальные вечера, чтения и балы, посвященные памяти Грибоедова. Главной целью этих мероприятий является сохранение и популяризация наследия одного из выдающихся представителей России, автора комедии «Горе от ума», которой суждено было стать первым великим произведением русской литературы, а также самым афористическим и «самиздатовским» творением отечественных мастеров слова.
