Недавняя история Артема Савельева, которого усыновила, а потом бросила американская мама вернула всех нас к действительности.
Привлечь внимание к подобным темам - сверхзадача еженедельного ток-шоу на Пятом канале «Дорогие мама и папа». Его ведущий Андрей Норкин - отец четверых детей, двое из которых – приемные, а потому для него эта проблема глубоко личная. «Программа о детях нужна не современному телевидению, она нужна всем нам, всем, кто живет в России» – уверен телеведущий.
«АиФ»: - Когда вы соглашались вести проект «Дорогие мама и папа», вас не смутил формат – семьи ведут соревнование за одного малыша на глазах у всех?
Андрей Норкин: - Здесь нет задачи устраивать конкурс на лучшую семью, которая получает в качестве приза ребенка. У программы другая задача. Существуют люди в России, которые хотели бы усыновить ребенка. Последнее время, лет 5, у нас растет количество усыновленных детей. Но растет и количество отказов от детей. Задача этой программы была в том, чтобы объяснить людям, которые хотят усыновить ребенка, все плюсы и минусы. Это большая ответственность, за которую придется всю жизнь отчитываться. Если есть возможность до принятия решения людям помочь определиться – вот в чем задача программы «Дорогие мама и папа». Если вы посмотрите внимательно, сразу поймете. Просто неправильная трактовка. Подобных программ я даже не знаю. Находит ли она свою цель, сейчас сказать нельзя. Сейчас могу сказать только, что несколько малышей свои семьи нашли. Не хочу преувеличивать роль программы. Наверное, это произошло бы и так. Мне здесь важнее не то, чтобы усыновили детей. Мне важнее то, что происходит со взрослыми. У нас была одна семья, у них было несколько усыновленных детей, в основном мальчики, у них дилемма: хотели взять еще одного ребенка, но не было четкого понимания, мальчика или девочку. Как выяснилось после программы, укрепились во мнении, что будут девочку брать. Это для меня более ценно. Мы людям помогли принять правильное решение. Но самое главное - то, чтобы такие решения принимали зрители, которые, возможно, обдумывают такой шаг в жизни – взять ребенка в семью.
«АиФ»: - Действительно ли потом участники программы усыновляют этих детей, упрощается ли для них проще сама процедура? Как попасть в вашу передачу?
А.Н.: - Чтобы попасть на передачу, нужно позвонить по телефону 8 499 503 73 38. Очень надеюсь, что программа помогает упростить процедуру усыновления, человек понимает процесс. Эксперты подробно объясняют, какие документы нужно собрать, на что обратить внимание. Уже было на программе такое, что люди, которые приходят с просьбой разрешить им усыновление, и у них есть серьезные проблемы, на которые они даже не обращают внимания, связанные с жилищными условиями, с правами на жилье. Задача органов опеки – обеспечить ребенку максимально комфортное существование. Ребенок должен жить в нормальных бытовых условиях. Такие вещи объясняются неплохо. И существует множество скрытых психологических проблем, особенно для семей, где детей не было, и они решают взять ребенка. Это может привести к серьезным проблемам, к которым люди могут быть не готовы. Маленький ребенок отнимает огромное количество физических и моральных сил, которые надо на него тратить, чем меньше ребенок, тем больше сил. Люди бывают не готовы. Последняя история с мальчиком Артемом Савельевым, там очевидная ситуация, когда американская приемная мать была не готова к проблемам, с которыми столкнулась. Она ссылалась на проблемы психологические у мальчика, о которых ее якобы не поставили ее в известность, чего быть не может, потому что каждый ребенок имеет медицинскую карту. Она была не готова к этой нагрузке. Это еще одна задача нашей программы. Вот почему так велика роль психолога, который участвует в программе, – чтобы вскрыть психологические нюансы, которые внутри у человека, как он будет воспитывать ребенка. Для меня программа – такой ликбез для будущих родителей.
Из тех программ, которые снимали, не было случаев отказа усыновлять. Но было несколько случаев, когда экспертная комиссия приходила к выводу, что этот участник еще не готов, нужно дополнительно внутри себя покопаться, позаниматься в школе приемных родителей. Отказов не было. Люди, которые приходили, говорили: хорошо, мы будем все равно стремиться, стараться, думать. Но и отказ не исключен. Существует категория людей, которые ищут в этом материальную выгоду, это может приводить к улучшению жилищных условий, к выплате пособий на ребенка. Тут уже задача органов опеки, которые должны отслеживать, насколько четко это соблюдается.
«АиФ»: - Скажите, когда вы решили взять ребенка из детского дома, чем вы руководствовались? Понятно, что содержать большую семью сегодня- это очень сложно, а как обстоит дело с воспитанием, ведь, наверняка, сложно уделять всем детям внимание?
А.Н.: - Руководствовались мы тем, что хотели взять ребенка. Возможно, мы сделали это тогда, когда поняли, что экономически достаточно прочно стоим на ногах. Как мне кажется, мы с женой достаточно ответственные люди. Содержать семью тяжело. Для этого надо работать, может быть, больше, чем ты привык работать, может быть, без выходных. Если это необходимость не вступает во внутренний конфликт с желанием иметь семью, ничего страшного нет. Находится время для семьи, потому что ты стремился к тому, что у тебя будет большая семья. Воспитание одного ребенка – сложный процесс, надо его не просто воспитать честным, добрым, умным человеком, но хотелось бы, чтобы он встал на ноги и пошел по своему пути дальше. Воспитание – это тяжело. Замечательно, если есть бабушка с дедушкой, если есть возможность часть домашних забот переложить на плечи помощника. Но это вопрос финансовый. Не надо быть ханжой. Финансовое благополучие имеет весьма большое значение, какие-то бытовые вопросы можно снять.
Наши дети нормально все восприняли с Темой. Ездили смотреть его в больницу, когда он лежал. Они принимали участие. Даже приехали в роддом раньше меня, увидели его. Я его увидел, когда ему было дней 6 от рождения. Мы его взяли, когда ему было 17 дней. А когда узнали, что родился брат, та же самая история. Особого обсуждения не было. Все понимали, что очень тяжело будет потом нам жить дальше с моральной точки зрения, зная, что у Темы родился брат, и где он, мы этого не осознаем, только питаем надежду, что у него все хорошо. Со старшими детьми конфликта не было, они нам очень помогали. Конфликты, конечно, возникают. Потому что дети старшего возраста начинают ревновать родителей к младшим. Это нормальная история.
Мы объясняли так. Что его мама очень его хотела, чтобы он родился, но так получилось, что она не могла с ним остаться. Мы стараемся показать, что то, что от него отказались, - это не потому, что он плохой. Он замечательный, мама замечательная, но так сложилась жизненная ситуация. Мы сказали, что приемные, потому что рано или поздно они бы об этом узнали, и была бы непредсказуемая реакция. И никто не исключает, что через какое-то время он встретиться со своей биологической матерью. Мы в этом не видим ничего ужасного, потому что, мне кажется, если мы все делаем правильно, если он чувсвтует нас родными родителями, это не отразиться на наших отношениях. Здесь инициатива должна была от нас исходить. Поскольку мы этого не скрывали, наши друзья, которые приезжают в гости, этот разговор при детях происходил, думаю, что они сначала это услышали, потом осознали, потом возник вопрос, почему мама не родила, а взяла из больницы. Думаю, они были уже достаточно взрослые, года 3-4.
Я придерживаюсь мнения, что нельзя с детьми сюсюкать. Мы стараемся их воспитывать так, что сейчас ему 4, потом будет 15 и 30, все равно рано или поздно придется принимать решения и за них нести ответственность. Поэтому если сделал что-то хорошее – молодец. Если плохое – не молодец. Для меня 3-4 года – уже взрослый. Тема сейчас заканчивает первый класс. Мы были шокированы программой. Я даже не предполагал, что в апреле ребенок будет уже складывать десятки, они будут писать сочинения. Это для меня нонсенс. Мы не столь быстро впитывали знания. Когда мы увидели в магазине книжки серии «Готовимся к школе – для детей с 6 месяцев»… Это перебор уже. У ребенка должно быть детство, даже в современных условиях.
«АиФ»: - Многие считают, что как не воспитывай ребенка, у которого гены плохие, рано или поздно проявит себя с отрицательной стороны. Конечно, есть исключения, но они единичны…
А.Н.: - Такие случаи действительно бывают. Ну и что? Это случаи. А говорить о том, что есть у ребенка гены, они дадут о себе знать – тоже сильное обобщение. Гены – здоровые замечательно, но не всегда только они определяют судьбу человека. Иначе у нас все держалось бы одинаково. У алкоголиков дети были бы всегда алкоголиками и так далее. Бывает, что не алкоголиками. Бывает, что в благополучных семьях вырастают наркоманы. Вот история с Гийомом Депардье, когда все кончилось плохо. История с Василием Ливановым – это гены? Мне кажется, что гены генами, но если вы правильно будете себя вести и организовывать процесс воспитания, постараетесь не пропустить, если что-то начинает проявляться, вы гены вполне сможете пересилить.
«АиФ»: - Некоторые высказывают еще более радикальную точку зрения – запрещать законодательно неблагополучным семьям заводить детей…
А.Н.: - Надо понять первопричину, почему это происходит, и в этом направлении двигаться, и делать все, чтобы просто не появлялось таких семей, у которых цель жизни в алкоголизме, появление детей – некий побочный продукт. Это та же истории, что с введением смертной казни. Мое мнение, что ни государству, ни человеку, ни чиновнику дано право решать этот вопрос – лишать человека жизни или права дать жизнь другому человеку. Это лежит в области другой юрисдикции. Эти вопросы – не наше собачье дело. Я спокойно могу сказать, что нужно стерилизовать бездомных собак. Но тут вопрос идет о людях. Не могу сказать, что надо делать именно так. Мое мнение – это сложно сделать, непонятно, за счет чего этого добиться, чтобы просто не было таких семей. Говорят, надо создавать материальные условия, чтобы у семей не было проблем. Но это тоже не решение вопроса. Люди и без материальных проблем пьют.
