В спорте осталось считаное количество международных организаций, которые не захлопнули двери перед обладателями паспортов РФ. Одна из них UFC — самая главная и раскрученная среди тех, что проводят бои по смешанным единоборствам (ММА).
«Мы круглосуточно работаем, чтобы сохранить бои с участием российских бойцов. У нас всегда что-то происходит... Но вы знаете меня — шоу должно продолжаться», — объяснял решение американский босс UFC Дэйна Уайт.
Шоу россияне обеспечивали исправно. Так, выручка UFC только в день проведения боя между Хабибом Нурмагомедовым и ирландцем Конором Макгрегором составила 86,4 млн долл.
«И таких бойцов, как Хабиб, у нас немало. Школа единоборств, особенно вольной борьбы, — доминирующая в мире. Ребят талантливых, особенно на Кавказе, полно. А дальше всё от наставника, дисциплины зависит. Тот же отец Хабиба, Абдулманап Нурмагомедов, царствие небесное, держал жёсткую дисциплину. Даже самые сачки вынуждены были вставать в 6 утра и бежать на зарядку», — говорит известный боец Виталий Минаков, выигравший чемпионский титул Bellator (ещё одна американская организация, проводящая бои).
В разговоре с «АиФ» Минаков рассказывает, как смешанные единоборства появились в его жизни.
О фокусах с возрастом
Виталий Минаков: — Я начинал с вольной борьбы, был членом юношеской сборной России. Но пришлось поменять специализацию. Решение за меня принял, по большому счёту, мой тренер.
Владимир Полупанов, «АиФ»: — Травмы?
— Не только. Ни для кого не секрет, что в этом виде всегда существовала и, скорее всего, остаётся по сей день практика занижения возраста. То есть на старте карьеры борцам подделывают свидетельства о рождении, «омолаживая» их на 4–5 лет. Так они получают преимущество. Я из принципа не стал ничего занижать, и в 16 мне приходилось бороться с 21-летними «мужиками». Моему тренеру это в конце концов надоело, он понимал, что пробить эту бетонную стену очень сложно. Дальше была травма в 17-летнем возрасте, и в период реабилитации я принял участие в турнире по самбо. Легко его выиграл. Затем стал первым на чемпионате области по дзюдо. В итоге попал в сборные и по самбо, и по дзюдо. С ходу выиграл чемпионат Европы. Тренер-вольник сказал мне: «Если у тебя там лучше получается, зачем тебе вольная борьба, где приходится соревноваться со взрослыми?» В итоге я выиграл 4 взрослых чемпионата мира.
Потом как-то на сборах по самбо подружился с ребятами, выступавшими в смешанных единоборствах. За чашкой чая они мне предложили попробовать себя в боях. До дебюта на ринге я надевал перчатки один раз. И сразу понял, что всё не так просто, как по телевизору. В этом виде спорта не только бросают, но ещё и бьют по лицу, бывает, очень больно. И не всегда успеваешь крикнуть: «Сдаюсь!» (смеётся.)
На тренировке в лапы не мог попасть. Руками махнул, и они обвисли от напряжения. Сразу вспомнил о «героях» детства, которые травят байки пацанятам о том, как в уличных драках «легко укладывают» по несколько человек. А уже когда вышел на ринг, первая мысль была: «Почему тут так мало места? Куда бежать?» Конечно, я не собирался никуда бежать. Но когда пересматривал запись своего первого боя, увидел, что, находясь сверху на сопернике, бил в голову, а попадал в канвас (покрытие на ринге. — Ред.). Будучи профессионалом, не мог и предположить, что даже по лежачему сопернику не так-то просто попасть.
— А почему решил остаться? Понравилось драться?
— Драться не любил и не люблю. Но увидев, какое внимание приковано к смешанным единоборствам, сколько денег можно заработать, решил продолжить карьеру. До этого мне, по большому счёту, не платили. Я боролся за идею, за медали и грамоты. А тут понял, что могу конвертировать свой многолетний труд во что-то большее. И потом, смешанные единоборства — это был один из немногих видов, которые стали продвигать в стране, показывать по ТВ.
Постепенно стало получаться, начал выигрывать. В 2013 г. подписал контракт с американской организацией Bellator и провёл в Америке 3 года. В 2018-м переподписал контракт, но после двух поединков меня лишили американской визы, как предполагаю, из-за политики. Я ведь параллельно со спортивной карьерой работал в госструктурах на разных должностях. Меня за это часто критиковали. «Ты мог бы стать бойцом-суперзвездой», — говорили люди. Ради денег? Они имеют свойство заканчиваться, а ты можешь выползти из бойцовской клетки инвалидом. Поэтому нужно иметь специальность и достойную работу.
— Приехав в Америку, удивился тому, как там всё устроено?
— Западными медиа с помощью круто отснятых роликов с боев UFC или Bellator нам навязывали мысль, что всё лучшее — там: крутые монстры, чемпионы. Я и сам смотрел эти видеоролики, думал, как они такие огромные штанги, такие «блины» тягают. А когда приехал туда, увидел, что «блины» каучуковые, а не металлические. Эту «гирлянду» и девушка поднимет. То есть очень много построено на красивой картинке, но ничего экстраординарного нет. Просто у наших спортсменов раньше не было возможности выезжать туда и «щупать» этих «непобедимых» звёзд.
— Сейчас снова сложности с возможностью выезжать куда-то. Для единоборств это критично?
— Спарринг-партнёров в России можно найти сколько угодно. В смешанных единоборствах у нас самая сильная конкуренция. Если брать вольную борьбу, дзюдо, самбо, то и тут мы очень сильны. От изоляции нас от международного спорта проигрывают только они сами, лишая себя таких конкурентов.
Тебя никто не пожалеет
— Испытывал ли ты хоть раз чувство жалости к сопернику?
— Это не тот вид спорта, где можно проявлять такое чувство. Тебя никто не пожалеет. Поэтому если буду говорить, что мне жалко бить человека, это будет лукавством. И я не критикую бойцов, которые в профессиональных боях добивают своих партнёров. Критиковать нужно не спортсменов, а рефери, которые не вовремя реагируют. Я бы даже ввёл уголовное преследование за халатность рефери на ринге. Именно они отвечают за здоровье бойцов во время боя.
— Тебе ведь уже 37 лет. Когда планируешь завершить карьеру?
— Я провёл поединок в сентябре прошлого года и понял, что это был не последний бой. Хочу ещё выйти на ринг, чтобы нивелировать досадные поражения, допущенные на закате.
— Уже знаешь, с кем?
— Это мой старый товарищ, хорошо всем известный. Мы с ним много раз намеревались биться, но не получалось. Имя называть пока не буду. Пусть соперник всё-таки определится, хочет он этого или нет. (Смеётся.)
— Лет 10 назад ты мне рассказывал, что не покупаешь мясо на рынке, а вместо этого ходишь на охоту. Это осталось?
— Я иногда охочусь, но чаще для того, чтобы побыть наедине с природой, погонять «масло в голове», в качестве антидепрессанта. Но сейчас я уже не забиваю холодильник лесной дичью, как раньше. Нет такой необходимости. Но покупаю мясо не на рынке или в магазине, а в частных подворьях. Мы — это то, что мы едим. Поэтому и я сам, и моя семья (жена и трое детей) стараемся есть здоровую пищу.
— Брянская область, откуда ты родом, граничит с Украиной. Какая сейчас обстановка в регионе?
— У меня дача недалеко от границы, меньше 40 км, где бываю почти каждые выходные. На днях стирал вещи в бане у реки. Истребитель, закладывая вираж в пойме, пролетел так низко, что я даже лицо пилота разглядел. И было непонятно: наш или чужой?
