Имя Светланы Изамбаевой, родившейся в Чувашии, в 2005-м прогремело на всю страну. Ее звали на многочисленные ток-шоу, потому что она первая в России женщина, публично рассказавшая, что у нее ВИЧ.
Корреспонденту aif.ru Светлана поведала, как с раннего возраста не раз подвергалась насилию, как вырвалась из порочного круга и как сегодня помогает другим.
Все началось с игры
Екатерина Скрижалина: Светлана, расскажите о детстве? В какой семье вы выросли?
Светлана Изамбаева: Я выросла в селе Шемурша. Мои родители были алкоголиками: сначала папа начал употреблять, потом мама вместе с ним, чтобы ему меньше досталось. В большей степени меня воспитывала бабушка, но в конце 1980-х она получила похоронку на сына, моего дядю, а потом и цинковый гроб из Афганистана. С тех пор в нашей семье поселилось непрогореванное горе. У меня многодетная семья: всего нас пятеро, я самая старшая.
— Вы рассказывали, что в детстве столкнулись с сексуальным насилием. Как это было?
— Мне было четыре года. Дядя Валера, моей крестный папа, двоюродный брат отца. Он к нам приезжал из другой деревни, периодически меня оставляли с ним как бы посидеть, ведь папа, мама, бабушка работали в колхозе. Его внешность могу описать: усатый, немного похож на отца, от него пахло сигаретами, темные волосы, не помню его глаза, ему было под 40 лет. Но я помню, что мне было весело с ним играть, в догонялки. Сначала игры были действительно детскими.
— А потом детская игра превратилась в домогательства?
— Сначала он меня сажал на коленки и начинал трогать себя, потом меня. В этот момент все происходило очень странно. Я точно запомнила его странную игру «ути-ути». Этот момент я не забуду никогда — у меня было отвращение и ужас. Но в тот момент я считала, что являюсь соучастницей всего процесса. Он брал мою ладонь и ставил себе на детородный орган, заставляя делать туда-сюда, трогая и целуя меня. Я сегодня выражаюсь детским языком, описывая прошлое, но эти ужасные моменты мне часто снились после. Если честно, до конца не помню и не понимаю, но в голове до сих пор есть картинки, что он ко мне в сарае пристает, как будто сзади, и мне больно. После этого пришло осознание, что что-то не так, тогда я осмелилась сказать маме: «Дядя Валера мне показывает свою писю». Потом заметила, что у мамы глаза расширились. Затем она выбежала в сени, помню, как она орала на дядю, больше я его не видела у нас в доме. Я очень благодарна маме, что она поддержала меня, дядя Валера больше со мной не сидел. Долгое время, видя на улицах похожих на него мужчин, я сразу же убегала на другую сторону и пряталась. Я много работала с психологом на эту тему, пытаясь прожить эту ситуацию, чтобы она не имела влияние на мое настоящее и будущее. Два года назад я ездила на малую Родину, на могилу к родителям. Проходя мимо, увидела погост дяди Валеры. Я долго стояла, как вкопанная, вспоминая историю, а потом мне захотелось танцевать, потому что почувствовала себя свободной от вины.
— Как вы учились в школе, как складывались отношения с одноклассниками?
— Училась я в школе хорошо, старалась заслужить любовь папы. Несмотря на алкоголь, папе были важны мои отметки. С одноклассниками были отношения хорошие, и я чаще защищала девчонок в классе от дерзких пацанов. Но вот больше всего мы боялись Петьку с его бандой, потому что знали, что он может затащить к себе в машину и изнасиловать, но никто не заявлял в милицию. Как же, ведь сын главы! Но мне это не грозило, я была гадким утенком, с толстыми линзами в очках, с туго собранным хвостиком, а вот на мою подругу Аленку Петька как-то напал. Я как давай орать: «Отпусти! Отпусти ее!» Я неистово орала, подругу удалось отбить. К этому времени у меня уже сформировалась агрессия на мужчин, ненавидела их и очень боялась, но защищала других девочек. Наверное, потому что сама нуждалась в защите, а ее не было. В это же время отец стал бить мать, я ее защищала, получая все удары на себя. С подросткового возраста начала пользоваться тональным кремом, чтобы никто не видел побои. С этого возраста я понимала, что мужчины только используют девушек, принося боль.
— Как сложилась ваша судьба после школы?
— Я очень хотела поступить в университет в Чебоксары и работать. С первого раза не поступила, поэтому поехала в город Канаш и там начала обучение в колледже на парикмахера. Надо понимать, что это конец 1990-х и начало 2000-х, с транспортом все было плохо, поэтому часто ездила автостопом, потому что денег в семье не было. В один из дней я добиралась на попутке и меня завезли куда-то. Было настолько страшно, что этот случай всплыл в моей голове только на сессии с психологом, мой мозг вытеснил все это. До сих пор не знаю, как смогла выбраться. Это было темное время для меня, я сама себя считала злом, виня себя, что со мной все это происходит. И именно поэтому от невыносимого чувства вины включается психологическая защита — вытеснение. Женщины, столкнувшиеся с сексуализированным насилием, вытесняют из воспоминаний эту ситуацию и неосознанно избегают мужчин, впоследствии не могут построить здоровые отношения или терпят мужчину-абьюзера.
Путевка в рабство
— Что было дальше в вашей судьбе?
— Словами психолога сейчас могу сказать: все мое дальнейшее будущее во многом определялось моими детскими травмами. У меня не было сформировано базового чувства безопасности. Я продолжила учиться в колледже и ездить на учебу на попутках. В один из дней по дороге мы разговорились с водителем, он любезно предложил работу, сказал, что нужно на рынке стоять и продавать канцелярию, всякую мелочь. Я подумала, зачем время зря терять? Деньги мне нужны были, чтобы закупить себе оборудование для работы парикмахером. А потом я мечтала, что на этой работе хорошо заработаю и на университет. Я же понимала, что мама не заплатит за подготовительные курсы при поступлении.
— Вас ничего не смутило?
— Нюх на неприятности у меня отсутствовал совсем. Как будто я не понимала тогда, что это риск, что это ужасно, что со мной может случиться что-то страшное. Вместо того, чтобы остаться дома, я попала в Волгоград, куда меня привез этот мужик. Там я осознала, что нахожусь в окружении незнакомцев у них дома, все они сидели на полу и пили чай. Мужик, который меня привёз, начал ко мне приставать, мне стало страшно, я забилась в угол. Другой из этой компании, но помоложе, встал на мою защиту, сказав, что будет меня оберегать. Он забрал меня к себе. В итоге я начала на него работать, продавая на рынке безделушки. Деньги он мне не платил, но называл своей женой.
— Как вам удалось сбежать?
— Был какой-то праздник, жена его старшего брата тихонько подошла ко мне на кухне и прошептала: «Пока не поздно, вали отсюда». Я начинаю копить деньги на дорогу, пряча их под кроватью, чтобы уехать домой. Он нашел мою заначку и сильно меня избил. Но я все равно убежала домой без денег и с разбитой мечтой о покупке профессиональных парикмахерских ножниц. Но благодаря своему упорству я поступила на экономический факультет в Академию.
Тайное стало явным
— Жизнь стала налаживаться?
— Я училась в Академии, встречалась с парнем и собиралась за него замуж, мы даже не думали о предохранении, потому что я хотела родить от него ребенка. Мы пытались строить отношения, но не выходило. В итоге он меня бросил, сообщив, что уезжает служить по контракту. На какое-то время я осталась одна, у меня был небольшой роман в это время, но все закончилось, не успев начаться. Вскоре тот парень вернулся из армии и предложил начать все заново, начал ухаживать, устроил мне прекрасный день рождения, пригласил всех моих родных на праздник. Затем я узнаю, что у меня ВИЧ, а парень вновь уехал на службу.
— Вы сообщили ему о своем диагнозе?
— Да, конечно, я приехала к нему в Подмосковье, где он служил, и сообщила. Мы вместе рыдали. Он приехал в Чебоксары и также сдал анализ, который показал отрицательный результат. То есть меня заразил не он. А кто? Я до сих пор не знаю. Я себя долгое время судила за то, что произошло. Я просто недопонимала всей опасности. Так происходит и сегодня, когда люди не используют презервативы, когда они не думают о риске получить ВИЧ-инфекцию. Оглянувшись назад, я бы сказала себе 20 летней: «Света, береги свое здоровье и береги свою жизнь!»
— Парень вас не бросил?
— Нет, мы продолжили отношения. Но я стала много работать над собой, вступила в ряды ВИЧ-активистов, посещала врачей. А он рассказал о моем диагнозе своим родным, от чего наши отношения испортились окончательно. Они меня не приняли, я стала изгоем. Родственники нашли ему новую девушку, плюс он начал пить, а историю мамы и папы повторять я не хотела и приняла жесткое решение — расстаться с ним. В это же время в одной из желтых газет выходит статья обо мне с таким заголовком: «ВИЧ-инфицированная женщина бросила здорового жениха ради ВИЧ-инфицированного». Все было переврано, я бросила его из-за алкоголизма, а не потому, что встретила кого-то другого. В это время меня разыскивают журналисты Малахова с желанием сделать выпуск со мной. Я долгое время не рассказывала о том, что со мной происходило в детстве и юношестве, понимая, что меня возненавидят все, крича, что виновата сама.
— Как вы познакомилась с мужем?
— После расставания с парнем дала себе зарок — никаких больше мужчин, от них только боль. В итоге я начала заниматься активизмом в сфере ВИЧ, рассказывая по ТВ о своем статусе, не прячась. На одной из встреч с другими ВИЧ-положительными я знакомлюсь с парнем, своим будущем мужем, который просто оставляет мне свою визитку, делая комплементы о моей смелости. Проходит еще время, я все больше и больше погружаюсь в активизм, посещаю встречи, тренинги для ВИЧ-положительных. На одном из них опять встречаю того парня. В этот момент я разрешила себе быть счастливой, влюбилась в его карие, теплые глаза. Наш бурный роман с 1 марта 2006 года перерастает в свадьбу 15 июня 2006 года. Супруг долго не решался публично рассказать о своем ВИЧ-статусе, о том, что заразился половым путем. Родом из Казани, он жил в неблагополучном районе, видел наркоманов, поэтому как огня боялся запрещённых веществ. Но в его жизни были женщины. В наших обеих судьбах случился ВИЧ. Сначала он мне говорил, что никогда не откроет своего лица, на что я ответила — трус. Но через какое-то время он решился дать интервью. Это был его сильный поступок, который окончательно убедил меня, что это мой мужчина. С этого момента мы вместе, у нас рождается старшая дочь без ВИЧ, а затем младший сын также с отрицательным статусом. В этом заключается моя миссия объяснить людям, что ВИЧ — не означает приговор. Сейчас многие женщины получают ВИЧ не в результате насилия, но, если насилие случилось в жизни, следует обратиться за помощью, получить специализированную помощь, профилактику ВИЧ инфекции и помнить, что ты ни в чем не виновата.
