Во время памятных мероприятий, посвященных столетию окончания Первой мировой войны, иногда звучало и название Русского экспедиционного корпуса, сражавшегося на Западном фронте.
Жизни в обмен на снаряды
Сегодня о Русском экспедиционном корпусе в России пишут достаточно много, говоря о храбрости и доблести солдат. Куда меньше говорят о том, как французы отплатили тем, кто сражался за их свободу. Русские солдаты были отправлены во Францию в обмен на вооружение и боеприпасы. Россия в 1915 году задыхалась от «снарядного голода», который не могла удовлетворить собственная промышленность, не перестроившаяся на военные рельсы. И тогда Гастон Думерг, представитель Военной комиссии французского Сената, предложил российскому правительству выход: в обмен на военное имущество отправить на Западный фронт 400 000 русских солдат и офицеров. Идея подобного обмена не вызвала энтузиазма в русском обществе, но император утвердил реализацию данного плана.
Первая особая пехотная бригада под командованием генерал-майора Николая Лохвицкого в январе 1916 года была отправлена кружным путем через полмира во Францию. 20 апреля 1916 года бригада прибыла в Марсель, откуда двинулась на фронт.
Герои Реймса
Всего в Европу было отправлено 4 русские бригады: две — в Марсель, а две — на Балканы, в Грецию. Отправить 400 000 солдат на запад, когда дефицит личного состава ощущался уже и на Восточном фронте, было задачей непосильной. Всего в Европу отправили около 45 000 солдат и 750 офицеров. Численность Русского экспедиционного корпуса во Франции превышала 20 тысяч человек.
Русские бригады обороняли регион Шампань-Арденны, защищали форт Помпель, который был ключом к городу Реймсу. В кровавых боях русские солдаты вместе с французами остановили наступление германских войск. При этом и сами подразделения Русского экспедиционного корпуса несли большие потери.
После Февральской революции 1917 года ситуация для Русского экспедиционного корпуса стала неопределенной. Командование настаивало на необходимости выполнения союзнических обязательств вне зависимости от того, что происходит в России.
«Бойня Нивеля»
В апреле 1917 года две русские бригады бросили в наступление. Французский военный министр Поль Пенлеве записал в своем дневнике: «Накануне наступления русские солдаты голосовали побригадно: принимать в нём участие или нет. Громадное большинство высказалось в утвердительном смысле и очень храбро рубилось под Бримоном».
Весеннее наступление 1917 года не стало решающим для Франции. Оно вылилось в характерную для Первой мировой войны «мясорубку», в которой обе стороны несли тяжелые потери, при этом ни одна из них не добивалась серьезного успеха. Наступление французской армии по имени ее командующего Робера Нивеля называют «Битвой Нивеля», но чаще — «Бойней Нивеля». Только французы в этой операции, закончившейся провалом, потеряли убитыми и ранеными свыше 180 000 человек. Боевой дух французов был подорван. Мятежи охватили более 50 дивизий, число дезертиров достигло 20 000 человек. Солдаты спрашивали: «Во имя чего нас бросают на пулеметы? Кому нужна эта бойня?»
Сменивший на посту командующего Нивеля Анри Филипп Петен приказал навести порядок в армии путем расстрелов. Да, это тот самый Петен, который в 1940 году покроет Францию позором, возглавив марионеточное правительство при гитлеровской оккупации.
«За что мы здесь умираем?»
Русский экспедиционный корпус во Франции в «Бойне Нивеля» потерял убитыми, ранеными и пропавшими без вести более 4500 солдат и офицеров.
«За что мы здесь умираем?» — этот вопрос звучал все громче. Русские части вывели в военный лагерь Ла-Куртин близ Лиможа. Они были объединены в Особую пехотную дивизию под началом генерала Лохвицкого. Николая Александровича Лохвицкого считают мужественным и стойким воином, умным офицером. Вот только его методы борьбы с недовольством солдат ничем не отличались от тех, которых использовал француз Петен.
В самой дивизии назрел раскол. Подразделения, сформированные из крестьян, готовы были продолжать «войну до победного конца». Те части, где преобладали рабочие, требовали немедленной отправки домой. Последние были расположены в лагере Ла-Куртин, лояльных переместили в военный лагерь Курно.
Обстановка постепенно накалялась. Французы, не доверявшие теперь русским, отказывали Лохвицкому в его просьбе отправить на фронт тех, кто хочет воевать. Кроме того, резко ухудшилось снабжение русских частей, из-за чего недовольство солдат стало расти. В начале сентября 1917 года русские солдаты из лагеря Ла-Куртин отказались подчиняться как французским, так и российским военачальникам, требуя одного: отправки домой.
Ирония судьбы: Чехословацкий корпус в России, также мечтавший покинуть страну, устроил мятеж, подбросив охапку дров в печь Гражданской войны. Русские солдаты во Франции не захватывали города и станции, не поднимали французов на революцию, а просто настаивали на своем возвращении в Россию. Им решили показать их место.
Расстрел в Ла-Куртине
В советской историографии было принято считать, что восстание в лагере Ла-Куртин подавили французы. На самом деле карательной операцией командовали два русских генерала: Николай Лохвицкий и представитель Ставки Верховного главнокомандующего и Временного правительства во Франции Михаил Занкевич. Солдаты из лагеря Ла-Куртин отказывались сдать оружие, считая это позором и справедливо полагая, что с безоружными справятся быстрее.
Согласно официальным французским документам, к 3 сентября лагерь был окружен силами русских из лагеря Курно. Генерал Лохвицкий приказал отряду русских артиллеристов, которые через Францию следовали на усиление частей в Греции, занять позиции вокруг мятежного лагеря.
Солдаты из лагеря Ла-Куртин через местного аббата передали обращение к русскому и французскому командованию, объясняя свою позицию и прося отсрочку для мирного решения конфликта. Однако по приказу генерала Лохвицкого был начат артиллерийский обстрел лагеря. Артобстрел продолжался три дня, после чего начался штурм. Сколько солдат погибло, неизвестно до сих пор. Военное ведомство Франции уверяло, что убитых было всего 9, а раненых 46. По другим оценкам, счет убитых и раненых шел на сотни. Тех, кого сочли зачинщиками, расстреляли или бросили в военные тюрьмы Бордо и на острове Иль-д’Экс.
«Легион чести»
Несмотря на старания Лохвицкого, французское командование предпочло расформировать и те русские подразделения, которые участвовали в разгроме лагеря Ла-Куртин.
Так что же сделали французы с бывшими солдатами Русского экспедиционного корпуса? В декабре 1917 года они были разделены на три категории: 1) на бойцов добровольческих батальонов, полностью подчиненных французской дисциплине, для отправки на французский фронт; 2) на военных рабочих для использования внутри страны и в зоне военных действий, но вне неприятельского обстрела; 3) на «неблагонадежных», которых предполагалось отправить в Северную Африку на принудительные работы «как опасный для общественного спокойствия элемент».
Сегодня больше вспоминают о добровольцах, так называемом «Русском легионе чести», который продолжил сражаться на Западном фронте. Вот только вошли в него из всего состава Русского корпуса лишь 266 человек. Впоследствии «Легион чести» увеличился до 1500 человек за счет русских, переведенных из Французского иностранного легиона, а также тех, кто, устав от тягот службы в рабочих ротах, согласился вновь взять в руки оружие.
После окончания Первой мировой войны «Легион чести» отправили в расположение генерала Деникина. И тут снова казус: половина личного состава подняла мятеж и ушла к красным.
Каторга для «неблагонадежных»
А что же было с теми, кто отказался идти в добровольцы? Несколько тысяч солдат второй категории оказались переведены на положение рабочих и трудились на различных предприятиях Франции за небольшую плату. Многих передавали и в руки частных предпринимателей, которые нещадно эксплуатировали русских. Около 10 000 русских солдат, признанных «неблагонадежными», выслали в Алжир. Там их встречали французские военные с пулеметами.
Прибывших делили на небольшие группы и отправляли на работы. Трудились по 10 часов в день, воскресенье — выходной. По статусу русских приравняли к заключенным, относились соответствующим образом. За труд платили два франка в день, из которых один вычитали за одежду, питание и крышу над головой. Даже французы признают, что ссылка в алжирскую пустыню ничем, по сути, не отличалась от принятой в России ссылки в Сибирь. Разве что климатом, поскольку жара для русских была куда более убийственной, чем родной мороз.
Те, кто не хотел мириться с рабским существованием, поднимали восстания и в Алжире. Смутьянов отправляли в алжирские тюрьмы. Сколько русских сгинуло там, неизвестно, как неизвестно, сколько их умерло от рабского труда в африканской стране.
Советский министр из Экспедиционного корпуса
После окончания Первой мировой войны начались переговоры с Францией о возвращении домой бывших солдат Русского экспедиционного корпуса. Французы выразили согласие, но заявляли, что в качестве властей, к которым могут отправить корабли из Алжира, рассматривают только представителей Белой армии. К концу 1920 года репатриация была завершена. Вернулись не все: несколько сотен так и остались в Алжире, некоторые обзавелись семьями во Франции. Часть вернувшихся почти сразу снова отправилась в эмиграцию вместе с отступающими белыми. Остальные осваивались и обживались в Советской России.
В 1957 году бывший солдат Русского экспедиционного корпуса Родион Малиновский стал министром обороны СССР. Генерал Николай Лохвицкий в 1919 году вернулся в Россию, сражался в Белой армии, затем эмигрировал в Китай, а оттуда перебрался во Францию. Состоял в монархических обществах, мечтал о свержении большевиков, зарабатывая на жизнь службой в Военно-исторической комиссии французского Военного министерства. Он умер в Париже в ноябре 1933 года.
Второй генерал, подавлявший восстание в Ля-Куртине, также воевал в Белой армии. Одно время Михаил Занкевич был начальником штаба группы Северных армий генерала Лохвицкого, а затем — начальником штаба Ставки Верховного главнокомандующего адмирала Колчака.
В ряде источников можно прочитать, что Занкевич был расстрелян красными в 1920 году. Однако его следы обнаруживаются в эмиграции, где Занкевич состоял председателем объединения лейб-гвардии Павловского полка, а с 1934 года — председателем объединения Псковского кадетского корпуса. Умер генерал в 1945 году.
Так Франция отплатила русским, которые проливали кровь за ее свободу. Разумеется, вспоминать об этом не любят ни сами французы, ни отечественные радетели той России, которую мы якобы потеряли.
