«Доходит до сумасшествия»
Несколько месяцев назад у краснодарской студентки Нины Прокопенко сильно заболела бабушка. Нина бросила экзамены и срочно поехала в родную станицу, чтобы вместе с родителями и младшей сестрой навестить близкого человека. Никто не знал, выкарабкается ли пенсионерка, увидят ли родные её живой ещё раз. Но Нина и представить не могла, что на пути к этой и без того тяжёлой встрече ей предстоит столкнуться с сопротивлением медперсонала.
«Когда мы приехали в больницу, нас не хотели пускать к бабушке в реанимацию, — рассказывает девушка. — Нам объясняли это запретом главного врача и заботой о пациентах. Мол, вы можете занести заразу, сделать хуже и так далее. Пришлось долго ругаться и использовать все возможные аргументы, чтобы нас всё-таки пустили ненадолго к бабушке. А если бы мы оказались менее настойчивыми? Если бы за эти два часа она умерла? Кто бы за это ответил?»
К сожалению, такими вопросами приходится задаваться многим россиянам. В российском законодательстве нет ограничений на посещение реанимационных отделений в больницах, но при этом отсутствуют и внятные единые правила. Порядок доступа обычно определяет руководство самих медицинских учреждений, поэтому везде — по-разному. Возникающие из-за этого проблемы и жалобы людей породили целое общественное движение, выступающее за упорядочивание системы. Так появился проект «Открытая реанимация», созданный благотворительным фондом Константина Хабенского, фондом помощи хосписам «Вера», фондом «Детский паллиатив» и Агентством стратегических инициатив. Они поставили своей целью объединить усилия всех заинтересованных сторон в поиске компромиссов по вопросу посещения реанимаций.
Чтобы повлиять на ситуацию, общественники дошли до президента России. Во время «Прямой линии» с Владимиром Путиным в апреле 2016 года тему допуска родственников в реанимации поднял Константин Хабенский. И хотя он в первую очередь спрашивал про юных пациентов, на деле получилось, что проблема была поднята во всей её широте.
«Объяснять не надо, что человеку, открывшему глаза, фактически вернувшемуся с того света, важно видеть не только потолок, но и чувствовать тепло рук и так далее, — сказал известный актёр. — Но на местах получается, что к этому закону могут делать добавочки. На местах они иногда бывают сумасшедшие и являются просто препонами. Хотя я понимаю, что у нас врачи и директора хотят, чтобы было и стерильно, и все по порядку. Но, тем не менее, иногда доходит до сумасшествия».
Глава государства тогда пообещал помочь и дал соответствующее поручение. В результате Министерство здравоохранения РФ направило в регионы информационно-методическое письмо «О правилах посещения родственниками пациентов в отделениях реанимации и палатах интенсивной терапии». Это привело к подвижкам, но проблемы всё равно остались.
Посещение — не пребывание
В начале июля депутаты Государственной думы рассмотрели в первом чтении законопроект о внесении изменений в часть 1 статьи 79 федерального закона № 323 «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации». К началу августа они должны представить поправки и сделать следующий шаг.
Законопроект изучили в фонде помощи хосписам «Вера» — и обратили внимание на один из пунктов. В нём говорится о необходимости предоставлять родственникам «возможность посещения» пациентов структурного подразделения медицинской организации, оказывающего реанимационные мероприятия. При этом в фонде отмечают, что сразу в нескольких статьях уже действующего федерального закона для родных тяжелобольных пациентов чётко прописана возможность совместного пребывания с ними в больнице. Даже неспециалисту ясно, что слово «пребывание» больше соответствует запросам общества, чем «посещение». И получается, что поправка с такой формулировкой может быть даже шагом назад, так как в существующем ФЗ № 323 родителям разрешено находится в отделениях реанимации и интенсивной терапии вместе с детьми.
«Мы считаем, что у любого тяжелобольного человека должно быть право круглосуточно находиться рядом с близкими или право на круглосуточное посещение, — говорит pr-директор фонда помощи хосписам „Вера“ Елена Мартьянова. — А если в законе будет написано „посещение“ вместо „пребывания“, то это может привести к ограничениям. Родителей тяжелобольных детей, которым помогает фонд, и так зачастую пускают в реанимацию всего на 15 минут в день. И это вполне соответствует понятию „организация возможности посещения“. Возможность есть — не поспоришь. При этом врач в любой момент может отменить посещение. А остальное время дети лежат совершенно одни, и это для них огромная травма. Мы знаем случаи, когда в реанимации ребёнку становилось хуже, появлялись пролежни. Этого могло не быть, если бы рядом находились родители».
По её словам, здесь не может быть мелочей и если уж вносить поправки в закон, то они должны быть максимально чёткими. Нужно разрешить круглосуточное посещение, а для отдельных категорий пациентов — пребывание. А иначе, какой смысл в изменениях, если они позволят трактовать закон не в пользу родственников и пациентов?
Многие с радостью восприняли недавнюю новость о том, что реанимации всех больниц Москвы теперь будут круглосуточно открыты для посещения родственниками пациентов. Но и в этом случае речь идет не о совместном пребывании с больным. В большинстве случаев даже там, где к родственникам пациентов относятся лояльно, скорее уместно слово «посещение».
Примером может служить Краснодарская краевая больница № 1. В ней чётко регламентировано время нахождения родственников в реанимации. Они могут приходить с 10 до 12 утром и с 16 до 19 вечером. Такое расписание в медучреждении объясняют особенностями его работы. Здесь считают такой подход правильным.
«Законодательные изменения давно назрели, — говорит заведующий отделением анестезиологии-реанимации ККБ № 1 Иван Шолин. — Слава богу, в нашей больнице знают о пользе допуска родственников в реанимацию. А важно, чтобы по такому пути шли даже там, где этого не понимают. Но нельзя доводить до того, чтобы граждане начали ломать ногами двери в реанимацию с требованием сию секунду их пропустить, потому что это закон. Это не всегда возможно, каждая больница работает по своему графику. Наверно нужно подходить дифференцированно и оставить на усмотрение больниц регламент посещения. Если доктор говорит, что сейчас нельзя, значит, нельзя. Не потому, что он вредный, а из-за обстоятельств. Я считаю, что разрешать круглосуточное посещение — это немножко перегиб. Ночью должен быть охранительный режим для пациентов, люди должны спать».
Не противники, а союзники
По словам Ивана Шолина, в Краснодарской краевой больнице № 1 приветствуют и даже пропагандируют посещение пациентов реанимации по многим причинам. Благодаря общению с родственниками они не чувствуют себя брошенными, оторванными от жизни и быстрее выздоравливают. К примеру, поддержка близких людей очень важна для больных, выходящих из комы. Пожилым пациентам свидания необходимы потому, что они препятствуют развитию реанимационного делирия, то есть спутанности сознания. Также в реанимации краевой больницы людей учат ухаживать за родными после выписки. Без этого не обойтись, если человек получил травму, которая будет ограничивать его физическую активность. Немаловажно и то, что допуск родственников в реанимацию в целом улучшает отношение к медикам.
«Если человек не знает, как лечат его родственника, может возникать негатив, — продолжает Иван Шолин. — И совсем другое дело, когда он зашёл в реанимацию и видит, что сестричка вообще не присаживается второй час. Что она вовремя помыла больного, что-то поправила, подала водички. От этого растёт уважение к медицинскому работнику. Поэтому я обеими руками за то, чтобы пускать пациентов».
В реанимацию Краснодарской больницы закрыт вход детям до 14 лет, здесь считают, что всё увиденное там может негативно повлиять на неокрепшую психику. Также здесь следят, чтобы посетители не занесли заразу. Выявлять инфекции помогает «фейс контроль», то есть пристальный взор врача. Вот как всё выглядит на практике:
«Родственник пациента предъявляет на проходной больницы документ, получает пропуск и подходит к реанимации, — объясняет Иван Шолин. — Всего у меня в отделении 42 койки и, как правило, минимум один человек приходит к каждому больному утром и вечером. Специально назначенная медсестра со списком проводит этих людей по палатам, а потом выводит обратно. Чтобы посетители не занесли инфекцию, они надевают принесённые с собой халаты, колпаки на голову и бахилы. В реанимации родственники ведут себя послушно, культурно и сразу выходят, если мы просим. Очень редко появляется кто-то непонятливый, скандальный. Человек может впасть в истерику, потому что просто не готов к тому, что видит. Но после беседы с врачом чаще всего такая проблема решается».
По его мнению, проблемы с доступом в реанимации в основном обусловлены непониманием пользы от этого и стереотипами. А значит важно проводить разъяснительную работу и делиться положительным опытом. И именно на это во многом делают ставку общественники.
«Федеральное законодательство и сейчас на стороне родственников, — говорит учредитель фонда „Вера“ Нюта Федермессер. — Подтверждением этого можно считать приказ открыть реанимации всех больниц Москвы для круглосуточного посещения. Такому решению ничто не мешает уже сейчас. Но во многих регионах закон, увы, очень часто не исполняется. Поэтому должны быть очень четкие инструкции и контроль. Но вместе с этим очень важно менять подход руководства и врачей конкретных медучреждений к открытым реанимациям. Мы все должны увидеть в родственниках больных не противников, не потенциальных разносчиков заразы, а союзников и партнёров. Разрушать устоявшиеся мифы помогает обмен опытом между реанимациями и распространение положительных примеров — в Москве, в других городах, где это уже работает. Вот, смотрите, мы пускаем родственников, и от этого стало не хуже, а только лучше».
