Отношение к пластической хирургии в обществе по-прежнему неоднозначное: кто-то считает, что нельзя менять то, что заложено природой, кто-то — что свободный человек вправе выбирать, с какой внешностью ему жить. АиФ.ru поговорил с людьми, пережившими пластические операции, о том, как изменилась их жизнь после вмешательства хирургов.
Гульназ, 26 лет, Казань: «Целый год из-за боли я не могла спокойно спать»
«О том, что нужно любить себя любой, я узнала после пластической операции», — рассказывает 26-летняя Гульназ Сайфуллина.
Гульназ родилась и выросла в деревне Бавлинского района Татарстана. В 2005 году поступила на юридический факультет Татарского государственного гуманитарно-педагогического университета. Её семья музыкальная: брат играет на народных инструментах, а сама Гульназ поёт, пишет стихи и часто выступает на сцене.
«Я всегда представляла себя в большом концертном зале в длинном вечернем платье и с красивой причёской. У моего образа был только один недостаток. Это лопоухость. А мне хотелось причёску с собранными волосами», — вспоминает Гульназ.
Будучи студенткой дневного отделения, она устроилась на работу: мыла посуду по ночам в одном из казанских кафе. Вскоре накопила заветную сумму на операцию. «В то время для меня это были большие деньги. 15 тысяч рублей. Моя четырёхмесячная заработная плата. Родителям я о своём решении делать пластическую операцию не сказала. Моя семья верующая. В исламе строго запрещены пластические операции. Духовные лица советуют девушкам скрывать свои недостатки хиджабом или головным убором. Считается, что человек красив таким, каким создал его Аллах».
Студентка обратилась в одну из известных частных клиник Казани. После нескольких консультаций и анализов ей сделали отопластику.
«Операция была выполнена саморассасывающимися нитками. Отёк и синяки прошли через неделю. Форма одного уха меня устраивала, но со вторым дело обстояло не так, как хотелось бы. Создавалось впечатление, что оно принимает прежнюю форму, — делится Гульназ. — Я боялась, что понадобится повторное хирургическое вмешательство. Мне сказали, что через несколько недель боль от ран должна пройти. Но она не проходила, а только усиливалась».
Девушка рассказала о болях врачу, а она успокаивала её тем, что у некоторых пациентов зубцы затягиваются дольше, чем у остальных.
Но боль в левом ухе не проходила. Гульназ часто ходила в платную клинику с просьбой сделать повторную операцию. Но теперь сотрудники медицинского учреждения советовали ей сходить к психиатру.
«Целый год я не могла спокойно спать по ночам. Острая боль в левом ухе не прекращалась. Со временем я стала как зомби. Изнурённая, беспокойная, нервная, часто теряла сознание. Об учёбе и экзаменах не было и речи», — говорит студентка.
Всё закончилось после очередных каникул, которые Гульназ провела дома с родителями.
«Помогала матери на кухне, но внезапно упала в обморок. После приезда скорой уже не смогла скрыть всей правды от своей семьи. На удивление, мама сказала, что давно догадывалась, что что-то не так. Не стала ругать, просто обняла и промолвила, что теперь всё будет хорошо», — объясняет она.
Студентку перевели в Республиканскую клиническую больницу, где хирурги сделали повторную операцию.
«Врач платной клиники меня неудачно прооперировал. Неправильно наложенные швы привели к образованию гноя внутри. Мне объяснили, что дальнейшие осложнения могли бы привести к глухоте», — вспоминает Гульназ.
После долгой реабилитации студентка сдала экзамены и решила, что больше никогда не будет менять свою внешность. Теперь она учится себя любить.
Ирина, 47 лет, Челябинск: «Меня вдохновила Анжелина Джоли»
О пластических операциях Ирина никогда особо не задумывалась. «Это удел знаменитостей — быть красавицами, а нам, обычным женщинам, зачем под нож ложиться?» — считала Ирина.
Ей было 42, когда о пластике заговорил… 15-летний сын. Подружившись с «толкинистами», Лёша заявил, что хочет сделать «ушки, как у эльфов» во что бы то ни стало. Ирина чуть не упала в обморок, а её муж долго смеялся, думая, что сын проявляет чудеса юношеского юмора.
Чем ближе было к 16-летию, тем рьяней сын настаивал на операции по закруглению ушей, заострению их кверху, увеличению их размера. Потом он обежал кучу платных клиник, но, на радость Ирине, ему везде отказали.
Требовалось согласие родителей, да ещё и немалые деньги на операцию. Алексей заявил, что спит и видит, когда ему стукнет 18, и он сделает себе эльфийские уши. Отец кричал, что не пустит сына на порог. Ирина надеялась, что у парня появятся другие мечты. В 18 он женился. Об эльфийских ушах забыли, как о страшном сне. Так же как и о пластической хирургии.
Совершенно случайно Ирина увидела по телевизору сюжет об Анджелине Джоли, сделавшей операцию по удалению груди для того, что снизить вероятность заболеть раком. «Я смотрела на её яркую улыбку, пытаясь увидеть в разрезе платьев следы от шва. Ничего не заметила, в очередной раз поразилась красоте и мужеству этой женщины. Не заостряя внимания на проблеме, вдруг почему-то подумалось: у неё, моего кумира, умерли от рака груди мама и тётя, и она сделала операцию, обезопасив себя. Но и у меня проклятый рак унёс родителей, а мама и бабушка умерли именно от рака груди, — вспоминает Ирина. — Я долго пыталась гнать прочь эту мысль, но она уже «засела». В общем, я не поговорила с мужем, а просто пошла сдавать анализы. Надо было узнать, есть ли у меня предрасположенность к онкологии. Врач в клинике рисовал римские и латинские цифры, объяснял, какой именно показатель дал Джоли толчок для этого решительного шага».
Спустя пару недель Ирина узнала, что у неё тоже есть онкоопасность. Ирина не удивилась: о том, что результаты будут такие, догадывалась. Но в нашей стране нет такого понятия, как «рекомендация по удалению органа в профилактических целях». Врач сказал, что не настаивает, что в государственных больницах очередь из тех, кого необходимо оперировать, у кого онкология уже диагностирована. Ирине он предложил платную мастэктомию, щадящую, с сохранением кожной ткани.
«Итак, мне 45. Рожать детей я уже не буду. Кормить, стало быть, тоже нет. Как сказать мужу? Что он подумает, нужна ли ему женщина без груди? Успешна ли будет операция? Как я покажусь летом в открытом платье? Может, плюнуть на всё и жить, как раньше, не заморачиваясь?» — вспоминает Ирина.
Но она уже заморочилась. Перечитала кучу форумов, общалась с женщинами, которые уже прошли через это. В основном, писали те, что сделали операцию по жизненно необходимым показаниям. Никто не написал: «Это просто, легко и не больно». Но многие сказали: «Главное — ты будешь жить. А с грудью или без неё, это уже не самое главное, поверь».
Муж Ирину поддержал, и она решилась. Единственное, что беспокоило: не факт, что рак разовьётся (если разовьётся) именно в груди. Он ведь может появиться в любом другом органе. А может и вовсе миновать.
Ирину прооперировали. До сих пор она наблюдается в центре пластической хирургии. Пациентке поставили импланты, поэтому грудь выглядит прекрасно, и размер остался таким, как был. Конечно, остались шрамы, которые ещё не рассосались, но со временем они станут менее заметными.
«Я читала много мнений о том, как операция изменила жизнь людей. Кто-то лишился ненавистного длинного носа, другой «подровнял» жировые складки на боках, которые никак не хотели уходить, — говорит Ирина. — А я не стремилась к эстетической красоте, я боролась за право жить и поднимать своего внучка Сёмочку. Иногда думаю: может, я перебдела? Но пусть так, чем было бы поздно потом».
Марина, 32 года, Краснодар: «Сына перестали травить в школе»
«Никогда не думала раньше, что столкнусь с проблемой, которая приведёт кого-то из моей семьи на стол пластического хирурга, — рассказывает 32-летняя Марина. — 10 лет назад у меня родился сын, здоровый, симпатичный, но с торчащими ушками — они у него вообще были перпендикулярны голове».
Как потом сказали Марине врачи, по-другому быть и не могло, ведь отец Ярослава тоже лопоухий, правда, не так сильно.
«Этот ген лопоухости — довольно прилипчивая штука, он доминантен и передаётся из поколения в поколение. Но до свадьбы я была так сильно влюблена, что лопоухость моего жениха меня даже умиляла. Когда находишься в такой эйфории, как-то не задумываешься о будущем, о генах».
«Мы заметили, что Ярик лопоухий, когда ему было месяца 2. Но почему-то ничего не делали. Может, надеялись, что само пройдёт, — уже не помню. Хотя сейчас я знаю, что мы могли обойтись и без операции, если бы вовремя обратились к врачу», — говорит Марина.
До 6 месяцев ушная раковина ребёнка может быть скорректирована при помощи особой, выполненной из силикона формы, которая придаёт уху нормальное положение.
«В общем, шанс мы этот упустили. Проблема дала о себе знать, когда Ярослав начал ходить в садик. Какие только прозвища ему ни придумывали: ушастый, сахарница, лепёшка, — вспоминает Марина. — В школе «травля» продолжалась. В 1-м классе он вообще отказался ходить в школу. Тогда мы поняли, что так больше продолжаться не может. Да ещё и подруга из Москвы рассказала, что её дочери, у которой тоже была лопоухость, сделали операцию, ушки стали аккуратными, девочка счастлива, и стоит это совсем недорого. Я хорошо запомнила этот момент. Когда я говорила по телефону, в комнату зашёл Ярослав. Его в очередной раз кто-то обидел — глаза на мокром месте были. Услышал наш разговор. Когда я положила трубку, он подошёл и спросил:
«Это можно убрать?» — и оттянул кончики ушей от лица.
Мы с мужем увидели этот печальный взгляд, полный надежды, сразу же решили — будем делать операцию».
Так Ярик попал на стол к пластическим хирургам. Позади ушной раковины мальчику сделали маленький надрез с учётом хода физиологической складки кожи и линии роста волос. Затем хрящу придали нужную форму, лишнюю хрящевую ткань удалили, наложили внутренние швы. Заключительным этапом операции стало наложение косметического шва, который потом превратился в маленький рубец — за ухом его даже не видно.
На следующий день Ярика выписали — он расплакался, сказал: швы болят. Но, когда увидел себя в зеркало, слёзы высохли. Ребёнок стал смеяться! Уши у него остались, конечно, крупными, но теперь выглядят аккуратно и эстетически красиво. Ребёнок перестал переживать, успокоился, но, чтобы мальчика больше не дёргали, школу семья всё же поменяла.
Уши Ярослава больше не торчат, но в крови ген лопоухости всё равно остался. Врачи посоветовали «разбавлять» этот ген, чтобы он не передался уже детям Ярослава — например, искать супругу с маленькими, плотно прижатыми к голове ушами.
«В своей жизни с пластической хирургией я встречаюсь нередко. Разные случаи бывают, — продолжает мама Ярослава Марина. — Две мои подруги убрали так называемые «фартуки» — жировую ткань на животе. Они работают в больнице, поэтому «по знакомству» врач им сделал эти операции бесплатно. Одна осталась довольной, другая считает, что ей «не всё убрали». А другая знакомая сейчас лечится в психиатрической больнице в отделении неврозов. А всё потому, что после дюжины операций она уже не смогла остановиться. Сначала поменяла форму груди, потом решила её увеличить, через время ей поставили имплант в ягодицы, потом она сделала силиконовые губы, после — несколько подтяжек лица, исправила горбинку на носу, потом форму ноздрей, последняя операция была у неё по пересадке волос. В общем, зависимость у неё, которую вылечить теперь сможет только врач».
Алёна, 29 лет, Санкт-Петербург: «Стала ли я счастливее? Нет»
«Сколько себя помню, мне не нравился мой нос, — вспоминает Алёна. — Мне казалось, что он слишком широкий, слишком неизящный, слишком простецкий, неправильный. Доходило до того, что, когда я знакомилась с людьми, я всё время только о нём и думала. Что они думают о нём? Не испытывают ли ко мне отвращения?»
Алёна разглядывала глянцевые журналы, фотографии моделей, которые, как назло, отличались самыми что ни на есть изящными и миниатюрными носами, и всё больше убеждала себя, что с таким носом, как у неё есть, успеха в жизни не добиться.
Алёна поступила на юридический факультет. В вузе у неё появились первые поклонники, но серьёзных отношений ни с кем не сложилось: Алёна считала себя недостойной большой любви. Решение изменить форму носа с каждым годом крепло, но нужны были деньги — операция недешёвая.
После окончания вуза, устроившись на работу, Алёна начала откладывать на будущие перемены во внешности. Через 2 года нужная сумма набралась (по крайней мере, по её расчётам). Алёна записалась на консультацию к хирургу.
Врач, пожилой, добродушный, сначала активно отговаривал — говорил, что нос Алёны вполне привлекательный, что обычно он работает с гораздо более «печальными случаями». Алёна была непреклонна. Вместе с врачом они стали моделировать «нос мечты». Когда идеал появился на экране, доктор пояснил, что операции потребуется две — ринопластику редко когда делают за один раз. Стоимость идеальной внешности для Алёны в ходе беседы всё возрастала: оплата стационара, анестезии, реабилитации. Нужной суммы у неё не было, но и отступать не хотелось. «Я решила, главное — вступить в драку, а потом возьму кредит», — вспоминает Алёна.
Первая операция была тяжёлой — после всё лицо болело, нос не дышал несколько дней. На работе Алёна взяла отпуск, но до конца отпуска не успела восстановиться, пришлось идти на больничный. Коллегам ничего не сказала, но по взглядам поняла, что кое-какие перемены в ней они заметили. «Хотя я читала, что именно результат ринопластики окружающие обычно не замечают: видят, что что-то изменилось, но не могут понять, что, — говорит Алёна. — Но мне показалось, что коллеги догадались, где я была. Прямо никто не говорил».
Через полгода Алёна пошла на вторую операцию по усовершенствованию носа, второй раз всё переживалось как-то легче, привычнее. Наконец, доктор сказал: в течение года возможны ещё кое-какие изменения, а после уже можно оценивать окончательный результат. Пожелал удачи, поздравил с переменами во внешности. Они действительно были. Нос у Алёны теперь был точно такой, о каком она мечтала — тонкий, изящный. «Правда, когда увидела себя в зеркало, показалось, что он как будто не мой, и теперь все окружающие легко догадаются, что я сделала операцию, — вспоминает Алёна. —Но потом подумала: это всё с непривычки».
Алёна решила, что вот она, новая жизнь. Сменила работу, имидж, для того чтобы стать другим человеком. Но, оказавшись в новом коллективе, поняла… что ничего не изменилось. Стеснение, скованность никуда не ушли, в личной жизни — по-прежнему затишье. Алёна продолжает выплачивать кредит, взятый на операцию, к нему добавились и другие расходы.
«Мне стало страшно: а может, дело и вовсе не в носе? — говорит Алёна. — А вдруг столько сил и денег было потрачено зря? Мне не хочется в это верить. Скорее всего, за прошлые годы я стала настолько закомплексованной, что теперь не получается вдруг стать раскованной и уверенной к себе. Теперь я хожу к психологу, пытаюсь разобраться в том, что внутри. Странно, ведь мне казалось, что все мои проблемы — от того, что снаружи».
Мнение эксперта:
«Все люди, а особенно дети и подростки, трепетно относятся к своей внешности, — уверена врач-психиатр Наталия Кузеева. — Но вспомните себя в подростковом возрасте — кто из нас был полностью доволен собой? Таких единицы. Кто-то из нас считал себя слишком полным, кто-то — излишне худым, кому-то не нравился разрез глаз, кому-то — размер ног. Иногда проблема действительно существует. Ну а если человек достаточно хорош собой, но его всё равно беспокоит его внешность? Что тогда?
Дискомфорт в одинаковой степени испытывают люди, обладающие как реальными недостатками внешности, так и несуществующими. Главное — разобраться, не является ли этот дискомфорт симптомом заболевания? Но это уже отдельная широкая тема.
Зависимость от пластических операций действительно существует. Это бывает при различных заболеваниях: от неврозов до пограничных расстройств личности и различных форм шизофрении. Проявление такого состояния — синдром дисморфофобии. (Дисморфофо́бия — психическое расстройство, при котором человек чрезмерно обеспокоен и занят незначительным дефектом или особенностью своего тела. Больные могут жаловаться на несколько определённых «дефектов», один «дефект», при этом страдают важные стороны жизни больного — способность работать, нормально функционировать в обществе, обслуживать себя.) Как изолированного заболевания его не бывает, это проявление различных форм патологии».
В ожидании чуда. Почему пластическая операция не решит ваших проблем 
Надо ли исправлять лопоухость у ребёнка 
Как меняют судьбу пластические операции 
