Возможно, поэтому, определяя сына в первый класс, я не очень волновалась: мне казалось, что все учительницы начальных классов хорошие и по-другому не бывает. Сомнение закралось, когда я узнала, что из нашего первого «Б» начался массовый переход в другие классы. По слухам, учителя там были лучше, а о нашей Ольге Петровне говорили, что она слишком строгая, занижает оценки, выделяет любимчиков, а на остальных не обращает внимания.
Мне возиться с переводом в другой класс не хотелось, к тому же в наш попали дети, которые вместе с сыном ходили на подготовку к школе и он успел с ними подружиться.
С учёбой у сына особых проблем не было, но и любви к школе не наблюдалось. Ходил он туда неохотно, по утрам его было трудно поднять, а сев завтракать, часто жаловался, что у него болит живот или что его тошнит. А однажды пришёл из школы и расплакался. Оказалось, он не подготовился к уроку на перемене, полез в портфель за учебником, а учительница его отругала и портфель отобрала, так что он весь урок ничего не делал.
Учительница подтвердила, что так всё и было: «Ваня всё время лезет за чем-нибудь в портфель, всех отвлекает, поэтому я его наказала». Я объяснила Ольге Петровне, что мальчик у нас чувствительный, нервный и такие методы воспитания вряд ли для него подходят.
Через несколько дней бабушка Ваниной одноклассницы рассказала мне другую историю. Внучка пришла домой в слезах. Оказалось, что все дети принесли на урок засушенные листья, а она забыла. Все делали аппликации, а девочка весь урок сидела сложа руки, никто не поделился с ней листьями. Учительница видела, что она ничего не делает, и никак не отреагировала. Через некоторое время я узнала от бабушки, что первоклассники устраивали на уроках Ольги Петровны заговор молчания: договорились ничего не отвечать, когда их вызывают. Такой была их реакция на то, что учительница часто на них кричала.
Потом перешёл в другой класс ещё один мальчик с большими испуганными глазами. Родители решили, что ему нужна учительница помягче.
Через полгода появились первые оценки. Наш класс был единственным, где не оказалось ни одного отличника, зато троечников было больше всех.
«Не хочу ходить в школу, не хочу делать уроки, – говорил сын. – Всё равно поставят тройку». Но переходить в другой класс тоже не хотел – привык к ребятам. Да и мама его приятеля, который как раз оказался в любимчиках у Ольги Петровны, меня успокаивала: «Строгая, требовательная учительница – это хорошо, по крайней мере, у детей будут знания».
Так мы и проучились четыре года. Не всё было плохо, конечно. Всё-таки учительница опытная, с пятнадцатилетним стажем. На уроках дети сидели тихо, проходить программу успевали… Не было только одного, но очень важного: желания учиться.
Пролетели четыре года, дети перешли в среднюю школу, теперь у них другие учителя и замечательный классный руководитель. Однажды Ваня пришёл домой после уроков и сказал: «Теперь мы поняли: в начальной школе у нас был учитель-автомат».
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
