Гражданка ФРГ Маргарита Зайдлер вступила в ряды армии Новороссии. Работала в штабе Стрелкова в Славянске, вместе с ополченцами прорвалась в Донецк, где работает в команде Игоря Друзя, советника Игоря Стрелкова по информации и политике.
Павшие герои
«У нас в ополчении много Игорей», - тихо говорит Маргарита и не единожды выводит на бумаге - записочках о здравии - «воин Игорь». Мы в центре Москвы в монастыре. Маргарита в командировке в России, добралась сюда из Донецка по единственно оставшемуся, со всех сторон простреливаемому коридору. Она не раз была на волосок от смерти: «Когда мы прорывались из Славянска в Донецк, я была в конце колонны. Ночь, фары в целях маскировки выключены, головная машина сбилась с пути. Колонна развернулась, и мы оказались в её начале. По нам начали бить укры. Погибло несколько человек в конце колонны, где прежде ехала наша машина. Основные жертвы пришлись на тех ополченцев, которые прикрывали наш отход. Царствие Небесное павшим воинам - героям Новороссии!» Маргарита ставит свечи за упокой. Потом встаёт на колени у мощей угодника Божия и долго молится, склонив голову. «Физически я здесь, а душой в Донецке».
В разговоре она часто произносит «Слава Богу!» Её жизнь разделилась на «до» и «после» принятия крещения. В конце 90-х годов она, молодая девушка, жила в альпийском городке, работала медсестрой в операционной. Путешествовала, занималась сноубордом и банджо-джампингом (прыжки с крана, моста и т.д. вниз головой на канате. - Ред.). Экстримом Маргарита пыталась заполнить внутреннюю пустоту и отвлечься от мучивших её вопросов: зачем она пришла в этот мир, для чего живёт? «Я пыталась найти Бога и у католиков, и у протестантов, но не почувствовала там благодати. А потом, это была Крестопоклонная неделя Великого поста, я пришла на службу в русский православный храм. Стояла и ничего не понимала. Батюшка вынес Святой Животворящий Крест, и все упали на колени. Я подумала: мне, наверное, тоже надо. Опустилась на колени, и... у меня рекой потекли слёзы. Я ощутила присутствие живого Бога, произошла моя встреча с Ним. И я поняла, что уже никогда не вернусь к прежней жизни».
Святое крещение Маргарита приняла спустя год. Всё это время она посещала храм, выучила русский и церковнославянский. Стала часто ездить в Россию и Украину по святым местам. Однажды зимой отправилась в Почаевскую лавру: «Мороз минус 25, а я заболела и ехала из Киева с температурой. За 50 км до лавры мы попали в метель, автобус встал: девять часов в снежном плену. Всё это время я молилась. В монастырь попали на вечернюю службу. Я встала в конец длинной очереди на исповедь. Батюшка меня не знал, но вдруг вызвал меня вперёд, накрыл епитрахилью и стал рассказывать мне о моём прошлом, о том, что беспокоит меня в настоящем. Я была потрясена его прозорливостью. Это был момент, когда я колебалась: оставаться в Германии или переезжать на любимую Святую Русь, под которой я понимаю Великую, Малую и Белую Русь. Собиралась в Германии поступить в мединститут, мечтала стать хирургом. Батюшка сказал, что если поступлю, то не смогу уже вырваться оттуда и не решусь на переезд. И добавил: «А выбирать тебе».
И она выбрала. Шесть лет пела на клиросе в женском монастыре. Последние два года работала в Киеве журналистом. «Я рассказывала, что Евросоюз - в действительности евросодом, либеральный концлагерь, где у традиционных родителей отбирают детей, потому что они не согласны, чтобы их чадам в детском саду (!) рассказывали о «любви между мальчиком и мальчиком». В ЕС сейчас страшная безработица, а украинцам, из которых большинство никогда не были в Европе, рассказывали, что там рай земной».
Если понадобится, буду сражаться с укрофашистами, которые пришли в Новороссию, разрушают православные храмы, убивают мирных жителей за то, что они хотят говорить на русском, праздновать 9 Мая и не кричат: «Слава Бандере!»
Маргарита работала в православно-патриотической организации «Народный собор» Украины, который выступал за единение с Россией и против майдана. «В наш офис ворвались бандеровцы, с которыми я разминулась буквально на минуты. И это спасло мне жизнь. В те же дни знакомого украинского журналиста Сергея Рулева в центре Киева схватили люди в масках, в подвале избивали и пытали: женщина-садистка вырывала у него плоскогубцами ногти. Сергей объективно освещал майдан, писал, что у «Беркута» не было оружия. Я была вынуждена уехать в Крым».
В туфлях - в окопы
«Я всегда скорбела о том, что во время Второй мировой войны оба моих дедушки воевали против России, - продолжает Маргарита. - Решение ехать в Славянск было нетрудным. Я приняла его окончательно 22 июня, в День скорби, когда в Севастополе посетила мемориальный комплекс «35-я береговая батарея». На этом святом месте в боях с немецкими фашистами погибло до 60 тыс. солдат. Вот там я поняла, что должна быть в Славянске, сражаться с наследниками тех фашистов - бандеровцами». Маргарита сменила юбку на военный камуфляж. Привыкла к постоянным обстрелам, научилась обходиться по несколько недель без душа, спать урывками в сыром бомбоубежище, питаться тем, что Бог послал. Выданным оружием (времён Великой Отечественной) ни разу не воспользовалась: «Я работаю в информационном отделе, но оружие всегда со мной. Если понадобится, буду сражаться с укрофашистами, которые пришли в Новороссию, разрушают православные храмы, убивают мирных жителей за то, что они хотят говорить на русском, праздновать 9 Мая и не кричат: «Слава Бандере!» В Славянске «укропы» (мы их так называем) знали, где наш штаб, но специально день и ночь лупили по жилым кварталам. Никогда не забуду бабушку, которая лежала рядом с подъездом. У неё вывалились наружу все внутренности. Этих людей - женщин, детей, стариков - хунта называет террористами!
Надеюсь, здесь все понимают, что на Донбассе мы защищаем и Россию. Если падёт Донецк, укрофашисты по указке западных хозяев пойдут дальше.
Укрофашисты лгут, что в рядах ополченцев - наёмники. Здесь воюют местные люди. Укров снабжает НАТО, а у нас не хватает берцев (военная обувь. - Ред.). Люди в окопах сидят в туфлях и делают самодельные гранаты, потому что других нет. В Славянске мы двумя танками противостояли десяткам танков противника. Это чудо Божие! Абсолютно все чувствуют, что нам помогает Господь. Знакомый боец показывал мне бумажную икону Архистратига Михаила, которую он носил на груди. На иконе дырочка от пули, а сам боец невредим. Пуля отскочила от тела. Накануне моего отъезда из Донецка мне передали, что наши бойцы на окраине города во время тяжёлого боя видели на небе образ Христа. Добрый знак, ведь на хоругвях нашей православной армии Донбасса - лик Спаса Нерукотворного».
«Моя драгоценная Русь»
В Германии Маргариту, по её словам, уже причислили к террористам, и ей грозит до 10 лет тюрьмы. А она не теряет надежды пробить стену лжи, которую воздвигли большинство западных СМИ о Новороссии. «Знакомая немецкая журналистка спивается, потому что ей не дают публиковать правду. Интервью, которые берут у меня, перевирают. И всё же Европа просыпается - в Германии прошло несколько многотысячных митингов в поддержку Новороссии».
Мы уже спустились в шумное московское метро, а мой диктофон всё ещё работает и записывает слова Маргариты: «Надеюсь, здесь все понимают, что на Донбассе мы защищаем и Россию. Если падёт Донецк, укрофашисты по указке западных хозяев пойдут дальше. Укрофашизм искусственно и старательно выращивали! И финансировали, как США, так и моя страна - Германия. Почти 150 лет назад князь Отто фон Бисмарк утверждал, что Россия непобедима, если только не разделить единый великий русский народ - отделить малороссов от великороссов, создать миф «украинства», оторвать этих людей от своих корней, своей истории и сеять, сеять ненависть между ними».
Последние слова Маргариты, прежде чем мы расстались и она отправилась в офис к добрым людям, где ей поставят раскладушку: «Если нужно, я готова отдать жизнь за мою драгоценную Святую Русь. И, надеюсь, с чистой совестью уйти в Царство Небесное».
Беженцы с Украины: «Не знаешь, кого бояться. На всякий случай боишься всех» 
«Без спасибо». Украинские военные выписаны из российских больниц 
Россияне готовы приютить у себя беженцев с Украины 
Донецк принял крест. Святыня призвана укрепить хрупкий мир в Новороссии 
Юрий Белановский: Почему нельзя перестать быть монахом 
