Автора стихов звали Владимир Войнович и ему в ту пору было всего тридцать лет. С космосом он связан не был, родился в 1932-м в среднеазиатском Сталинабаде (сейчас Душанбе), там и жил несколько лет - родители работали в республиканской газете «Коммунист Таджикистана», - даже после того, как отца арестовали. К счастью, не расстреляли; он отсидел пять лет, в 1941-м перебрался с семьей к родственникам на Украине, ушел на фронт, был тяжело ранен и остался инвалидом. Владимир с матерью пережили военное время в эвакуации, а после Победы вернулись в Запорожье.
Владимир Войнович четыре года отслужил в армии, потом приехал в Москву, пытался поступить в Литинститут -стихи он начал писать еще на службе, - недолго проучился на истфаке пединститута, каким-то образом оказался на целине, снова вернулся в Москву. Устроился на радио - а потом написал про «космические карты» и стал признанным поэтом и писателем.
Эта история, наверное, больше подходит для воплощения американской мечты - однажды проснуться знаменитым. Но и в СССР социальные лифты работали почти безупречно. Войновича приняли в Союз писателей, он начал публиковаться в толстых литературных журналах. О его признании - как минимум среди коллег - говорит и тот факт, что он стал одним из авторов коллективного романа-буриме «Смеётся тот, кто смеётся» - наряду с Валентином Катаевым, Василием Аксёновым и Фазилем Искандером.
Памяти Владимира Войновича
Памяти Владимира Войновича
Так бы, наверное, продолжалось и дальше, но в конце 60-х Войнович примкнул к правозащитному движению; по его признанию, он это сделал во время процесса над Синявским и Даниэлем. У него возникли трудности с публикациями, его исключили из писательского союза, потом сотрудники КГБ отравили его (в одном интервью он рассказывал, что по распоряжению Бориса Ельцина ему подтвердили факт покушения). Монументальный роман Войновича «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина», который он писал более десяти лет, оказался никому в СССР не нужен - и в итоге был опубликован на Западе.
И нет ничего удивительного, что в 1980-м Войновича просто-напросто выдворили из СССР, а потом и лишили советского гражданства - за «идеологическую несовместимость».
«Теперь за анекдоты не расстреливают. Теперь гуманность, больше трёх лет не дают. Доверие нам оказывают. А мы им злоупотребляем», - с горечью писал он уже в эмиграции в водевиле «Фиктивный брак».
А в открытом письме Брежневу в 1981-м, сразу после указа о лишении гражданства, Войнович писал, что его деятельность «оценили незаслуженно высоко».
«Я не подрывал престиж советского государства. У советского государства, благодаря усилиям его руководителей и Вашему личному вкладу, никакого престижа нет. Поэтому по справедливости Вам следовало бы лишить гражданства себя самого», - указывал писатель.
Как и у режиссера Юрия Любимова, эмиграция Войновича продлилась не очень долго. Наступила перестройка, настали совершенно другие времена, в СССР начали выходить его книги - первой был «Чонкин», потом настала очередь пророческой антиутопии «Москва 2042», в театрах ставили пьесу «Кот домашний средней пушистости», написанную им в соавторстве с Григорием Гориным. В 1990-м и гражданство вернули, а в 2000-м даже дали Государственную премию - формально за роман «Монументальная пропаганда», фактически - за то, что остался самим собой, несмотря на все испытания.
Войнович действительно не менялся. Он был собой, когда протестовал против преследования инакомыслящих в 60-х, и когда пытался договориться с властями о своих публикация в Советском Союзе в 70-е, и когда вновь принимал гражданство СССР. И много позже, когда получал Госпремию, когда выступал с критикой действий властей уже российских - это все был он, все тот же Войнович, который от всего сердца написал в 60-м:
«Я верю, друзья,караваны ракет
Помчат нас вперёд от звезды до звезды.
На пыльных тропинках далёких планет
Останутся наши следы».
