Согласно китайскому календарю наступает год огненной лошади. А какие они, настоящие кони? Об этом мы поговорили с дрессировщиком лошадей, обладателем множества престижных наград, заслуженным артистом РФ Яковом Экком.
Юлия Тутина, aif.ru: Яков Корнеевич, цирк и тем более дрессура — это обычно династийная история. А у вас родители же никогда в цирке не работали?
Яков Экк: Верно. Я занимался спортивной акробатикой, прыжками на дорожке, и как-то цирковые артисты — братья Тамарины, они работали с лошадьми — пришли посмотреть на соревнования, где я также участвовал. Увидели меня и пригласили к себе на репетицию. Пришел в цирк, попробовал, понравилось, вот я и остался. Мне было 16 лет.
— То есть вы с самого начала работали с лошадьми?
— Да, жокеем-наездником. У Тамариных был номер «Акробатика на лошадях». Понятно, что я владел акробатикой. А вот лошадь вообще впервые в жизни так близко увидел, никогда на ней не сидел даже. А тут сразу надо было не сидеть и даже не стоять, а делать сальто. Но были опытные педагоги, которые кое-чему научили. А потом уж сам, все сам. И вскоре я сделал сольный номер. А через несколько лет собрал группу. С той поры уже много-много лет работаю в цирке.
— Ваша супруга же тоже работает в цирке.
— Да, как и ее родители. У нас с ней лет через 15 после свадьбы даже появился общий номер с кошками. Жена моя Олеся обожает кошек, ну и они ее любят. Так и родился замысел. Получилось неплохо, и мы его много лет работали.
— А ваша дочь тоже с успехом выступала в вашем конном номере...
— Было такое. Но потом Яна поступила в ГИТИС. Предложил выбирать: или в цирке работаешь, или институт. Выбрала учебу, ну а я настаивать не стал — зачем. Закончила институт и сейчас она с успехом работает в другом направлении. Но оно тоже связано с искусством.
Ушибленные цирком
— Говорят, цирковые артисты — они немного цирканутые, ушибленные цирком, что цирк редко кого отпускает, если в него попадаешь...
— Есть такое. Быть артистом цирка — это не просто профессия, это состояние души. Кто в цирке проработал долго, он уже не уходит отсюда. Здесь нет рутины, здесь особенные люди. Все это уже никогда не отпустит.
— А есть те, кого цирк не принимает?
— Бывает, да. Но очень редко. У меня в номере сейчас работают ребята, которые попали ко мне с детства. Мы выступали с номером на самом знаменитом в мире фестивале в Монте Карло и взяли там приз, когда Вове Чубковцову было восемь лет, а Жене Козаковой вообще пять!
— Слышала, что тогда в Монте-Карло вы взяли серебряного клоуна, хотя легко могли претендовать на высшую награду — золотого, потому что не стали рисковать здоровьем одной из лошадей...
— Да, это не байка, было такое. Одна наша лошадь заболела там — красивая, умная. И если б мы с ней отработали, были бы все шансы на главный приз. Но это был риск для ее партнеров-людей — мало ли, если б упала на манеже. И главное — для нее самой. Если б она тогда вышла, не выжила бы наверное. Ну и я решил не рисковать. Получили серебро. Удар был сильный. Но лошадь важнее.
— Она выжила?
— Да, к счастью. И выздоровела. Мы потом с ней выиграли фестиваль на Цветном бульваре. Ездили с ней в Испанию, в Италию. Она долго и много работала, а потом ушла на заслуженный отдых, увезли ее в деревню. Пасется теперь там на лугу. Чувствует себя хорошо. Нам присылают видео из этого места, где она сейчас стоит. Хороший жеребчик. У него и детки появились там. Это далеко не первое наше животное, которое в ту деревню на пенсию уезжает. Ведь это очень важно — как проводят наши кони остаток жизни.
— А сколько лошадь может проработать?
— По-разному. Вот одна наша лошадь с нами уже около 20 лет. И пока еще на пенсию не собирается. Хотя как раз сегодня немного приболела, съела что-то не то, теперь вот ее шагают туда-сюда, чтоб полегче ей стало.
— Говорят, у лошадей вообще слабое здоровье вопреки внешней силе?
— Да, у них система пищеварения слабоватая. Вот бывает, травка какая-то не та в сене попадется, и лошадь от этого начинает болеть.
— А величина рациона лошади зависит от количества выступлений, например?
— Абсолютно нет. Всех и каждый день кормим одинаково. Потому у нас они все толстые и красивые. Худых нет, все в форме. А есть, кто даже слишком большой. Перебрал немножко.
— Будет худеть?
— Да нет, будет работать. От этого и будет худеть.
Характер и порода
— Проблемы со здоровьем бывают и у животных, и у людей...
— В цирке всякое бывает. Люди иногда получают и травмы, и лошади, к сожалению, иногда получают травмы. Мы, конечно, оберегаем, как можем, потому что это наши партнеры, мы от них зависимы. Мы следим за их здоровьем. У нас постоянный контроль ветврачей. Когда надо, мы их ставим в солярий, спинку греем специально. Какие-то добавки есть кормовые, чтобы лошадь быстрее выздоровела. Лошадь — животное непредсказуемое. Любой породы, любого характера. Самая спокойная лошадь может чего-то напугаться, рвануть, наступить на человека, может ударить даже, не осознавая того, что она бьет. Лошадь не любит музыку, громкие неожиданные звуки, яркий свет. А ведь без этого просто нет цирка. Приходится приучать. Вот вчера конь, который уже 15 лет с нами работает, услышал звук барабана на репетиции в основном манеже и понес наездника. С лошадью надо быть все время внимательным.
— Внешне лошади очень разные, а характеры от чего зависят? Говорят, они годами помнят обиды.
— Бывают ли лошади злопамятные? Да, бывают. А не надо их обижать. Лошади все разные, как и люди. Бывают и хитрые, и умные, и не очень. Нет двух похожих лошадей. От породы, конечно, тоже есть зависимость. Есть породы очень злобные. Например, ахалтекинская порода очень редко доброй бывает. Но вот нам повезло, достался, наоборот, очень добрый ахалтекинец.
— Вы лошадей жеребятами берете в аттракцион? Как выбираете?
— Нет, берем, когда уже сформировалась, в три-четыре года. Она должна наесться травы свежей на воле, на лугу. Это даст выносливость. Первых двух лошадей для своего первого номера брал в Ульяновском сотом конезаводе. Взял тогда двух жеребцов тяжелой породы, двух першеронов. И стал на них один работать. Делал разные сальто и иные трюки с одной лошади на другую. Потом взял третьего, еще усложнил свою программу. Так работал лет пять, пока не создал группу свою. Сейчас в основном берем на Московском конезаводе, уже почти половина из наших 13 лошадей оттуда. Приезжаем, смотрим на животное. У них у каждого своя походка, вот и берем, кто скачет красиво.
Мартовские кони
— Почему в цирке работают только кони или мерины? А женского пола нет? Они глупее что ли?
— Ничуть. Но вы представляете, девочку к нам поставить на конюшне, а там 13 жеребцов. Они разберут эту конюшню по доскам просто-напросто. Видел, когда там работал, в швейцарском цирке номер, где были только девочки. И стати, с ними работать попроще, они гораздо спокойнее. Жеребцы, например, всегда по весне играют, это всегда непростой период.
— Ого, как мартовские коты? И как вы их успокаиваете? Что делаете?
— Ничего. Мы просто работаем. Это короткий период. Знаете, кто-то получше переносит, кто-то похуже переносит.
— А есть ли у цирковых лошадей отпуск?
— Вот между гастролями у них и отпуск. Закончили в Москве, собрались в Брянск, а между они отдыхали. Даже не каждый день мы их седлали. Хотя на арену побегать, конечно, каждое утро выпускаем. Они вообще очень любят выходить на арену, радуются всегда.
— Слышала, что гриву и хвост по пряди разбирают руками, не расчесывают.
— Сперва очень аккуратно разбирают, но в конце все же проходятся гребнем. А бывает, гриву стригут — это если так лошади идет, красит ее. А недавно мы получили очень сложную лошадь — у нее пышная непослушная грива. Принято, чтобы грива лежала в сторону зрителей, а у нее — никак. Так моя жена ей раз в месяц заплетает косички. Так волос не рвется, а становится волнистым.
— А не протестует лошадь?
— Нет, перед ней в это время ставят ведро морковочки. Вот на и ест, и в парикмахерской бывает.
— А что лошадям вкуснее всего?
— Как раз морковь. Ее используют в манеже как поощрение, когда работают с животным. Можно сахара, но совсем немного. Печенье еще любят, баранки. А основная пища — сено и овес.
Ходят необутые
— Говорят, лошади в цирке не имеют подков, ходят необутые...
— Это так, и такой порядок был всегда. Потому что опасно — вдруг подкова на представлении отлетит. И иначе они будут рвать резину манежа. Наши животные не бегают по камням, земле, только по мягкой резине, поэтому у них копыта не стачиваются, как в природе. Потому раз в месяц им специальный профессиональный мастер делает маникюр, подрезает и расчищает копыто. А если возникают какие-то травмы, могут все же на время «обуть» подкову из пластика. Для этого в цирке есть специальный мастер — коваль. Сами регулярно промываем, чтобы не пересыхали, мажем специальной мазью.
— А у вас есть любимчики?
— Есть, как не быть! Четыре год назад взяли коня тракенской породы. Очень высокий, роботоспособный. Вот только балуется очень уж много — все норовит кого-то прижать, прищемить. Не со зла — играет так просто.
— А между собой кони дружат?
— Кто-то дружит, а некоторые, наоборот, друг друга недолюбливают. Стараемся это всегда учитывать и в номерах, и в содержании.
— Есть несколько видов дрессуры лошадей. А какой самый сложный?
— Сложный тот, который самый сильный. В каждом жанре, как и в спорте, есть получше, есть похуже. Вот у нас в номере артисты умеют работать и в джигитовке, и в акробатике. Это уникально.
— Считается, что цирк начинался с номеров с лошадьми. Даже размер арены с этим связан...
— Вы совершенно правы, все манежи почти всех цирков мира, за редким исключением, имеют один размер — 13 метров. Именно потому, что в этом случае при движении по кругу лошади комфортно. Сейчас стараются в одном представлении поставить один конный номер, а раньше работали одновременно все жанры. Свобода была просто обязательной, а к этому — и школа, и жокеи, и джигиты. До революции всегда по три, а то и по четыре конных номера одновременно работали.
— Вы столько лет работали с животными, взялись бы, например, слонов дрессировать?
— Ну, это совсем другая специфика. Каждый должен заниматься своим. Слесарь очень отличается от токаря.
Подписывайтесь на АиФ в  MAX
|
