14 октября 1934 года родился Михаил Козаков — советский, российский и израильский актер театра и кино, режиссер, народный артист РСФСР и автор «Покровских ворот», который играл красавцев, злодеев и идиотов.
Михаил Козаков хорошо известен поклонникам советского кино, но сам себя он, пожалуй, считал именно театральным актером. В его мемуарах театр занимает основное место. Он вспоминал, как в 1952 году поступал в Школу-студию МХАТ, как на экзамене писал сочинение о просмотренном ещё в довоенном детстве спектакле «Синяя птица», с которым на гастролях в Ленинграде был знаменитый МХАТ, и добавлял без особого лукавства, что за свою жизнь пересмотрел не одну тысячу постановок... О своих театральных знакомствах и ролях Козаков тоже писал с заметным восхищением, а вот про работу в кино лишь рассказывал байки — иногда грустные, иногда забавные. Впрочем, пусть для него это были лишь незначительные эпизоды, большинство зрителей знало его как актера именно по ролям в художественных фильмах.
«Убийство на улице Данте», 1956
«Будучи студентом четвертого курса, я снялся в фильме М. И. Ромма „Убийство на улице Данте“, и к моменту показа дипломных спектаклей... фильм этот шумно вышел на экраны», — писал Козаков в «Актерской книге».
Он вспоминал, что в ленту его «сосватала» Галина Волчек, которая училась на курс старше, её отец был оператором этой картины. Волчек заставила Козакова сделать своего рода портфолио. В пользу этого кандидата было и то, что Ромм знал его отца, писателя Михаила Козакова-старшего (он скончался в 1954-м). Но пробы проходить всё равно пришлось.
«Михаил Ильич сказал мне: „Я не сомневаюсь в том, что ты сыграешь первую половину роли, ту, где Шарль — милый, обаятельный мальчик, но вот сможешь ли ты сыграть убийцу?“».
Козаков смог. И к диплому подошел уже известным на всю страну актером, у которого к тому же были роли в спектаклях МХАТа. Правда, Козаков всё же уточнял, что, например, на сборный концерт мастеров искусств в Колонном зале Дома союзов его тогда позвали исключительно из-за популярности картины «Убийство на улице Данте».
«Человек-амфибия», 1961
Артист вспоминал, что в те годы отчаянно стремился к независимости, которая для него конвертировалась в зарплату. Он всеми силами пытался её повысить, «вкалывая и крутясь волчком».
«Театр, кино, телевидение, радио. Но главное — „нет больших ролей, есть маленькие ролики“. Они-то, эти маленькие ролики, еще с незапамятных времен „Убийства на улице Данте“ или „Человека-амфибии“, выручали. Ноги в руки — и с творческими вечерами по городам и весям нашей необъятной», — писал он, добавляя, что в месяц могло выйти до 700 рублей — огромный доход по тем временам.
Работа в кино очень способствовала востребованности именно этого актера среди зрителей — то, что было для него «роликами», для них было обычным развлечением. Кстати, актер вспоминал: «Мне не хотелось идти во МХАТ, несмотря на предопределенность моей актерской судьбы в его стенах, а может быть, именно в силу этой предопределенности». Сначала Козаков три года отработал в театре имени Маяковского, но затем оказался в модном тогда «Современнике» — не в числе основателей, а как один из артистов. Но ему там явно нравилось: «И я тогда был молод, и „Современник“ существовал по студийным законам».
На этом фоне очень характерный злодей Педро Зурита из «Человека-амфибии» безусловно относился к категории «маленьких роликов». Но опять же — зрители этого Зуриту запомнили. Козаков вспоминал одну из встреч со зрителями, на которой поклонница рассказала, как спросила у подруг, кто красивей: он или Коренев (Владимир Коренев сыграл Ихтиандра). В общем, типаж «красавца-злодея» к Козакову после этой картины приклеился намертво — несмотря на все театральные роли.
«Здравствуйте, я ваша тётя!», 1975
Козаков был очень благодарен одному из своих учителей в Школе-студии Александру Комиссарову за то, что тот научил его «находить в себе комедийные, острохарактерные свойства». Это качество потом позволило ему очень достойно сыграть комедийные роли и заставить потускнеть типаж «красавца».
«Я потом играл не без успеха, например, в фильмах „Соломенная шляпка“ и „Здравствуйте, я ваша тетя“ роли идиотов, которые я, признаться, вообще очень люблю», — писал Козаков.
Любопытно, что именно полковник Фрэнсис Чесней из «Здравствуйте, я ваша тетя» в его исполнении внес в наш культурный код одну из самых расхожих фраз: «Я старый солдат и не знаю слов любви».
«20 декабря», 1980
В самом начале 1980-х Козаков три раза подряд сыграл одну и ту же роль — но в разных фильмах. Играл он Феликса Дзержинского, политического деятеля первых лет советской власти и создателя ЧК в картинах «Синдикат 2», «Государственная граница» и «20 декабря». Последняя лента делалась по сценарию Юлиана Семенова и рассказывала о первых чекистах.
Для Козакова эта тема была несколько болезненной. В своих мемуарах он вспоминает, что его завербовали в осведомители КГБ ещё в 1956-м, сразу после успеха фильма «Убийство на улице Данте». Но единственное задание он получил в 1958-м — вступить в контакт с американской журналисткой по имени Колетт Шварценбах — и благополучно провалил его. С тех пор сотрудники КГБ Козакова почти не беспокоили, лишь изредка назначая встречи, которые явно ничем не заканчивались.
За «20 декабря» Козаков получил Госпремию РСФСР имени братьев Васильевых — вместе с режиссером Григорием Никулиным и актером Владимиром Головиным, сыгравшим Бориса Савинкова, а также две премии КГБ с почетными дипломами. «Один диплом за подписью товарища Ю. В. Андропова, другой — за подписью товарища Чебрикова», — вспоминал он.
Уже позже, уехав в конце 1980-х в Израиль, Козаков писал, что ощутил приступ удушья, увидев, как в Москве в августе 1991-го рушили памятник на Лубянке. «Товарищ Дзержинский показался мне похожим на товарища Гулливера, которого мучают товарищи лилипуты. Возможно, мое мнение частично ошибочно и является следствием мании товарища Дзержинского», — писал он.
«Покровские ворота», 1983
Это единственный фильм, о котором Козаков в мемуарах рассказывает достаточно подробно, но это легко объяснимо — сначала был спектакль по пьесе Леонида Зорина, который он поставил в 1974-м как режиссер в Театре на Малой Бронной. «Особого восторга пьеса „Покровские ворота“ ни у критики, ни внутри театра тогда не вызвала», — сокрушался он.
Но спустя несколько лет Зорин переработал пьесу в киносценарий, на «Мосфильме» его приняли, а заодно утвердили Козакова режиссером будущей комедии. Но делать из длинной пьесы ленту на 80 минут он не захотел, и проект перебрался на телевидение, где тогда нужны были произведения о Москве.
«Кажется, впервые я шел на телевидение в убеждении, что знаю, в чем оно остро нуждается, и могу это предложить... Я был уверен, что уже ухватил птицу счастья за ее блестящее оперение», — рассказывал Козаков.
Основная сложность возникла с актером на роль Костика. Отсеяли 19 кандидатов, которые не подходили под определение «шпаликовский мальчик середины пятидесятых», и лишь затем в поле зрения Козакова попал студент Щепкинского училища Олег Меньшиков.
«Дальше уже все было проще. Броневой — прирожденный эстрадник Велюров, Игорь Дмитриев, Лиза Никищихина, Зося Пилявская — все они не вызывали сомнений», — вспоминал Козаков.
В общем, «Покровские ворота» снимались достаточно легко и без особых трудностей. Проблемы начались при сдаче готовой картины — сначала её немного покритиковали на худсовете студии, Марк Захаров даже назвал «китчем», а затем она категорически не понравилась председателю Гостелерадио Сергею Лапину, который посчитал ленту «мерзостной».
Потом ещё и Елена Коренева вышла замуж за иностранца и уехала за границу... Словом, к зрителям «Покровские ворота» добирались очень долго. Но добрались и заработали определенный статус.
«Теперь мои „Покровские ворота“ — заезженный до дыр „культовый“ фильм», — с горечью писал через много лет Козаков.
Но для него это стало буквально вершиной карьеры — в первую очередь режиссерской, но, пожалуй, и актерской тоже, хотя он появился на экране совсем ненадолго и не был главным героем этой ленты.
В 1991-м он уехал в Израиль — от общей неустроенности и слома привычной ему системы телевизионного кино. Играл там в театрах, потом всё же вернулся в Россию, снова уезжал, возвращался... И умер в Израиле в апреле 2011-го, на 77-м году жизни, после долгой борьбы с раком легких. Похоронили его всё-таки в Москве — на Введенском кладбище, рядом с могилой отца.
