9 ноября 1818 г. появился на свет человек, которому суждено было ввести свою родину в клуб великих держав. Обстоятельства рождения описаны его матерью, помещицей Варварой Петровной: «В понедельник родился сын Иван – ростом 12 вершков, в Орле, в своём доме. Крестили Фёдор Семёнович Уваров с сестрою Федосьей Николаевной Тепловой».
В девичестве эта помещица носила фамилию Лутовинова. И была она женщиной настолько крутой и властной, что лишь строгость законов Российской империи помешала ей снабдить этой фамилией и мужа, и детей. Но закон законом, а домашний обиход – дело другое. И потому будущий классик русской литературы впоследствии постоянно слышал от неё заветное: «Помни, ты – Лутовинов!»
Будь те самые законы помягче, сейчас бы мы в школе писали сочинения по теме «Базаров и русские разночинцы в изображении Ивана Лутовинова», а иностранцы ломали бы мозги и язык в постижении загадочного определения «лутовиновские девушки».
Второразрядное величие
Впрочем, фамилия Тургенев и формула «тургеневские девушки» для европейского уха ничуть не комфортнее. Однако нежным европейцам пришлось смириться и с тем, и с другим. Поскольку именно Иван Тургенев сумел сделать свою Родину абсолютным лидером Европы и мира.
Возможно, кому-то это покажется обидным и даже оскорбительным, но до середины XIX столетия Россия, по всем формальным признакам относясь к категории великих держав, по факту таковой не являлась. Да, в её распоряжении была сильнейшая армия, загнавшая к тому моменту в политическое небытие Польшу, успешно теснящая Османскую империю и сломавшая хребет самому Наполеону. Да, Россия тогда не просто претендовала на роль политического арбитра, но и являлась им – выражение «жандарм Европы» родом как раз из тех времён. Но всё это – свидетельства одной только силы. В том, что касается ума и культуры, лидировала Франция. А место России было даже не во втором ряду. Так – где-то на задворках. Словом, в восприятии европейцев страна, не создавшая своей литературы, не сумевшая навязать свою литературную традицию другим, не могла считаться достойным партнёром и собеседником.
А вот с этим дела у нас обстояли неважно. Да, были Пушкин и Лермонтов, Грибоедов и Крылов, Гоголь и Карамзин. Но и они, и целый ряд литераторов попроще, в глазах Европы были всего лишь бледным повторением её собственных титанов – Байрона, и Гёте. Большая часть того, что переводилось с русского на основные европейские языки, проходило по разряду экзотики – дескать, смотрите, какие ужасы творятся в дикой Тартарии под сенью русской короны.
Примерно так же начинал свою европейскую карьеру и Иван Тургенев. Первый перевод его «Записок охотника» на французский язык от 1854 г. имел заглавие, больше подходящее сборнику фельетонов: «Воспоминания русского помещика или настоящее положение дворян и крестьян в русской провинции». Сам Тургенев по поводу своего французского дебюта высказался хлёстко: «Получил я, наконец, французский перевод своих «Записок», и лучше бы, если б не получил их! Этот переводчик чёрт знает что из меня сделал – прибавлял по целым страницам, выдумывал, выкидывал – до невероятности… Каков бессовестный француз – по его милости теперь я должен превратиться в шута!»
Этот инцидент прекрасно показывает, что уважение к русской литературе, и шире – к русской культуре как таковой – в тот момент измерялось отрицательными величинами.
Но вот проходит смешной по историческим меркам срок. Каких-то десять-пятнадцать лет. И тон меняется. Становится ясно, что состоялось большое событие – Россия усилиями одного-единственного человека врывается в клуб по-настоящему великих держав. Стран, которые могут транслировать и даже навязывать свою культуру. Вот немного отзывов от коллег-литераторов. «Острый и тонкий наблюдатель», – отзыв французского классика Проспера Мериме. «Гениальный романист, изъездивший весь свет», – это уже Мопассан. «Давно уже вы являетесь для меня мэтром, меня изумляет ваш талант», – письмо автора «Мадам Бовари» Флобера. «Если английский роман обладает какими-то манерами и изяществом, то этим он обязан Тургеневу», - Джон Голсуорси.
«Старая штука смерть, а каждому внове». 10 мудрых цитат Ивана Тургенева
«Вы сами становитесь русским»
Одной Европой дело не ограничивается. Талант Тургенева оказался настолько велик, что он, по сути, если не создал, то во многом отформатировал литературу Америки. В США вообще наблюдалось что-то вроде литературного помешательства – романы Тургенева сразу же становились бестселлерами, а молодые писатели, зачитываясь русским классиком, уже не могли работать по-прежнему. Вот что говорит о своём знакомстве с романом «Дворянское гнездо» американский классик Уильям Дин Хоуэллс: «По мере чтения вы основательно знакомитесь с русской жизнью, хотя перед вами не справочник и не учебник; вы сами становитесь русским, и вам уже хочется обращаться к героям книги по имени и отчеству... Тургенев открыл нам новый мир – неповторимый мир реальности». Другой классик, поэт Уолт Уитмен, узнав о смерти русского, сокрушался: «О, если бы в Соединенные Штаты мог надолго приехать и пожить, прежде чем он умер, благородный и грустный Тургенев…». Мемуарист Фрэнк Харрис вообще ставит Тургенева выше всех его современников, сравнивая его с бесспорными литературными небожителями, лидерами мировой словесности всех времён и народов: «Для мировой литературы образ русского нигилиста Евгения Базарова не менее значителен, чем образ Гамлета или Дон Кихота».
Когда-то Антон Чехов, тоже не последний в литературной Табели о рангах, высказался о Тургеневе довольно жёстко: «После этого писателя останется восьмая или даже десятая часть от того, что он написал. Остальное же через 25-30 лет уйдёт в архив». Жизнь показала, что ошибаться могут все. Антон Павлович – не исключение. Прошло гораздо больше отпущенного им срока, а по поводу того же Базарова страсти разгорались нешуточные. Вот что пишет американец Синклер Льюис: «История Базарова и в 1943 г., как и в 1862 г., когда она была опубликована, проливает свет на загадку человеческого существования. Базаров называет себя нигилистом. Назовите его коммунистом или биофизиком, дайте ему сигареты вместо сигар и автомашину вместо почтовой кареты, в которой он мчится на свидание со своей задумчивой и изящной возлюбленной, Анной Сергеевной, и вы не обнаружите ничего устаревшего или наивного в горении его сердца и бунте его ума. Его имя одно из немногих в литературе, которое продолжает жить, как Дон-Кихот, Шерлок Холмс, более бессмертные, чем, за небольшим исключением, все исторические личности»
Другой американец, Эрнест Хемингуэй, подвёл своего рода итог. В ответ на вопрос начинающего писателя, что нужно читать, ответил в своей манере – ёмко и лаконично: «Прежде всего – Ивана Тургенева. Целиком».
