«АиФ»: У - вас не возникало желания написать мемуары?
Вера Полозкова: Мемуары, я думаю, писались так или иначе восемь лет, пока был «жив» ЖЖ. Сейчас они не пишутся, потому что хватит мемуаров, пора пожить, чтобы было, что потом писать. Если я сяду писать мемуары сейчас, то много интересного пропущу.
«АиФ»: - А когда нужно садиться?
В.П.: Я думаю, нет какого-то строгого возраста для этого, просто нужно почувствовать, что информации стало так много, и она выстроилась в какую-то структуру, и так важно именно в этот момент удержать ее, ничего не забыть и сесть это сделать, что никак нельзя откладывать. Маркес, например, когда сел писать «Сто лет одиночества», сказал: «Извините, я устал работать, делать все подряд. Теперь я сяду, и год буду писать книгу. Как вы будете жить, меня, к сожалению, очень слабо волнует. Пока я не напишу книгу, я никак в вашей жизни не участвую». На royalty с этой книги он кормит свою семью по сей день. Все-таки, я думаю, мемуары еще рано писать.
«АиФ»: - Если почитать ваши интервью, может сложиться впечатление, что вы устали общаться с аудиторией…
В.П.: Иногда действительно хочется отменить все интервью, потому что проходит время, меняются приоритеты, все видится по-другому и становится очень неловко.
«АиФ»: - Вы говорите, что некоторые старые интервью неловко перечитывать, а что по поводу стихов?
В.П.: Есть тексты, которые никогда не издадутся и не переиздадутся. Это тексты, написанные с 9 до 18 лет. Есть вещи, которые нельзя отменить, есть стихи, которые я не люблю, которые мне никогда не нравились.
«АиФ»: - А как они тогда просочились в Интернет?
В.П.: Тогда был ниже ценз, наверное. Не так было принципиально. Когда тебя читает 60 человек, это не так важно. Ты написал что-то, тебе в тот момент было необходимо выговориться, поделиться, а через какое-то время это уже нельзя было стереть.
«АиФ»: - Что бы вы хотели изменить в своей жизни?
В.П.: Мы очень много с друзьями говорим об этом. У нас есть такая любимая игра «В правду», играем в нее, когда собирается компания больше пяти человек. Интереснее всего играть, когда некоторые люди в компании знакомы давно, а некоторые – впервые видятся. Нужно задавать вопросы: от простых и смешных до очень серьезных. По поводу изменений в жизни мне задавали регулярно вопросы. Я изменила бы ряд фактов личного характера. Но маленькие неприятности иногда нас предохраняют от больших бед, и эта мысль, спасает меня, ведь все могло бы быть много хуже.
«АиФ»: -Можете ли вы сказать, что счастливы?
В.П.: Да, могу. И счастье, как выяснилось, это система последовательных и довольно регулярных действий по достижению счастья. Это трудная вещь. Над этим надо работать. Все время что-то предпринимать. Быть счастливым, не делая для этого ничего и только ожидая, когда случится что-то, что сделает тебя счастливым, как выяснилось, очень неконструктивно.
Счастье – это сокращение слова «соучастие», что значит «брать часть чего-то на себя», поэтому счастье навещает меня чаще всего в состоянии какого-то коллективного труда, например, во время репетиции спектакля или концерта. От этого больше счастья, чем от того, что делается поодиночке.
«АиФ»: -Есть ли в вашей жизни то, что вы никогда не сможете простить себе?
В.П.: Есть вещи, которые меня во мне же очень раздражают. Невероятно, до слез иногда. И есть вещи, которые трудно себе простить в смысле потерянного времени. Например, ты сейчас научился, наконец, что-то делать, а много лет до этого ты не умел, очень много времени потеряно, потому что можно было научиться этому гораздо раньше и сделать все гораздо эффективнее. Вот из-за этого я дико расстраиваюсь, потому что времени потеряно очень много. Того, что я не могу себе простить, нет, есть что-то, что предстоит изменить.
«АиФ»: -А чему вы должны были раньше научиться?
В.П.: Ровно 10 лет назад мы поступили на факультет журналистики, 10 лет назад вышла книжка самая первая, то есть началась сознательная жизнь, и теперь настало время подвести промежуточный итог. Надо было учиться говорить, учиться исполнять обещания, хотя бы данные самой себе, учиться не копить вещи, учиться правильно строить отношения с родителями, очень многому надо было учиться гораздо раньше. Я занималась совсем другими вещами, мне было интересно сбегать, вместо того, чтобы устранять проблемы. Я не умела встречаться лицом к лицу с проблемами, я ненавидела принимать решения, делать выбор.
«АиФ»: А в профессиональном плане?
В.П.: 10 лет назад я совершенно не представляла себе, что со мной может случиться дальше. Все было размыто-прекрасное, с одной стороны, а с другой - было очень страшно. 10 лет казались невероятной дистанцией, и было страшно себя через 10 лет обнаружить несчастной, никому не нужной, с ненавидимой работой. Мне кажется, если меня познакомить со мной пятнадцатилетней, то она была бы в восторге от того, потому что не знала, чего все это стоило.
«АиФ»: -Почему в вашем творчестве все так грустно и печально? У вас такая тяжелая жизнь была?
В.П.: Жизнь была не тяжелая, но амплитуда переживаний была такая ужасная, что невозможно было с этим справиться. Все либо пугало до смерти, либо радовало до состояния блаженства, полета и парения. Никакой середины не было на протяжении очень долгих лет. Страшно было внутри, а не снаружи, да и сейчас иногда страшно.
«АиФ»: -Для некоторых вы являетесь примером для подражания, многие стараются приблизиться к вашему стилю написания стихов. Как вы к этому относитесь?
В.П.: Без ревности. Пусть стараются, если им нравится. Я пытаюсь выработать универсальную ироническую позицию по отношению ко всему, потому что такое количество неправды, мифов накручено в последнее время вокруг моего имени, что реагировать на это все просто нет сил душевных. Что касается подражания и стиля, мне очень часто присылают написанное, и очень часто это бывает талантливо. Я думаю, что каждый человек, учащийся что-то делать, проходит стадию подражания. Это надо пройти, чтобы выработался свой собственный стиль. Собственный стиль всегда рождается на основе традиций. Без этого никак не бывает.
«АиФ»: -А что нужно делать начинающим поэтам, чтобы их заметили?
В.П.: Завести блог и в нем размещать стихотворения, выйти на студенческие или взрослые альманахи и попробовать там напечататься, сходить в редакцию какого-нибудь толстого журнала. У всех разные пути. Я никогда не ходила в толстые журналы или альманахи. Нужно не сдаваться и писать, писать. Попробовать издать книгу тиражом 250 экземпляров, посмотреть, как это выглядит на бумаге, подарить дорогим людям, чтобы они кому-то еще рассказали. Главное – не ныть. Только смелым покоряются моря!
«АиФ»: -А вы никогда не ныли?
В.П.: Ныла, конечно. И это тоже трудно себе простить. Сколько же сил на это тратится вместо того, чтобы делать что-то. Больше всего в других людях раздражают вещи, которые ты в себе уже преодолел. Нытье в себе изводилось смертным боем.
«АиФ»: -Какие качества вы цените в мужчинах?
В.П.: Быстрый, сложно организованный ум с большим количеством неожиданных ассоциативных связок и генератором острот. Люблю остроумных, красивых, людей, у которых есть воля к изменениям. Это очень не мало, потому что есть прекрасные люди, которые ничего не хотят менять и с ними тяжело бывает. Люблю ярких, в чем-то дерзковатых, в чем-то похожих на детей, с мальчишескими повадками, ухмылками и сложными увлечениями типа коллекционирования, фотографирования, режиссуры. Мужчины – это же движущая сила, за ними должно хотеться следовать, вернее, тебе должно нравиться направление, в котором идет этот человек.
«АиФ»: -А такие мужчины есть?
В.П.: Есть, и их много. Только надо их видеть и в них верить, как во все волшебное. Это ужасная черта, и у русских женщин в том числе, - невозможность поверить, что все бывает хорошо. Я не люблю, когда мужчина ноет, особенно, когда он ноет годами. Не приемлю мужчин, которые заставляют тебя оправдываться. Мужчины, у которых не хватает жизненных сил, все время заставляют чувствовать себя виноватой, показывают, как много страданий ты им причиняешь. Люди, которые заставляют чувствовать себя виноватой без причины, - самое большое зло.
«АиФ»: -Вы уже морально готовы завести семью?
В.П.: Я знаю женщин, которые первого ребенка рожают в 43 года, и это нормально. Некуда торопиться. Это чисто русская традиция выходить замуж рано, а если уже 25, а ты не замужем, - жизнь закончилась. Если вы об этом скажете в Европе или Америке, над вами будут смеяться два часа. Это вообще не проблема. Я не готова ни к семье, ни к детям. Я даже жить с кем-то не могу пока, потому что надо еще меняться для того, чтобы кого-то терпеть рядом. Я и себя-то с трудом выношу.
«АиФ»: -Но ведь чем дольше находишься в этом состоянии, тем труднее потом ужиться с кем-то…
В.П.: Для этого существует влюбленность. Это же решение принимается не рационально, влюбленность – это буферная зона, когда ты ничего не соображаешь, когда у тебя случается гормональная буря, ты понимаешь, что жить без этого человека не можешь, дышать не можешь, есть тебе без него не вкусно. Приходишь в себя примерно через полгода, когда уже с ним живешь, и поменять что-то сложно. Очень мудро природа придумала, иначе никто бы вместе не жил.
Я никак не могу понять, почему меня все жалеют по этому поводу: «Ты такая независимая, ты, наверное, будешь одна всю жизнь, и никто с тобой не сможет ужиться». Почему вообще такие мысли у людей возникают? Все так быстро меняется. А даже если так и будет, такую прекрасную жизнь можно прожить.
«АиФ»: -Если бы вы могли спасти всего три книги мира, что это были бы за книги?
В.П.: Фолкнер «Шум и ярость», Арундати Рой «Бог мелочей» и книга стихов Бродского.
«АиФ»: -Как вы относитесь к утверждениям Пауло Коэльо и Ричарда Баха о том, что если чего-то очень сильно, всей душой хотеть, то вся вселенная будет помогать в осуществлении желания?
В.П.: Это правда. К сожалению, Коэльо и Бах дискредитированы тиражами, но эта мысль точная и правдивая. Это проверено, лично мной в том числе. Моя знакомая, которая совершенно не предполагала рожать детей, забеременела и не представляла, что будет делать: одна, в 22 года, с ожесточенными по этому поводу родителями. И стоило ей решить, что она оставляет ребенка, будет мамой, как все начало складываться так, чтобы этот ребенок родился в комфортных условиях, чтобы у него скоро появился любящий папа, чтобы у него все было в порядке. Стоило просто принять правильное решение. Очень много таких историй.
«АиФ»: -Считаете ли вы свои стихи вещими, были ли случаи, когда вы что-то пророчили?
В.П.: У меня есть спектакль по моим текстам, мы играем его уже два года, и иногда мне становится не по себе от того, что там слышишь и что происходит на самом деле. Я в 19 лет написала текст: все, что было в нем, сбылось вплоть до чисел. У стихов большая энергетическая сила. Поэтому осторожнее, друзья, пишите, особенно про себя. Не убивайте героя, который является вашим прототипом, не заставляйте его болеть, хотя таким же способом можно себя и вылечить. Поэтесса Вера Павлова писала стихи о любви, а потом «выписала» себе самого лучшего мужа на свете с двумя самыми лучшими дочерьми.
В столице снимают киноальманах «Москва, я тебя люблю!» 
Группа Веры Полозковой даст концерт в клубе «16 тонн» 
Кирилл Рубцов: «Я мог влюбляться каждый день» 
