Владимир Вишневский: «О, только не грузи, что с кризисом в связи»

 Приходится терпеть то, что приписывают чужое

- Владимир, вы чувствуете, что пришла весна?

- К сожалению, чувствую. Я много не успел того, что хотел сделать зимой. Разобрать книги, расставить их на полке. Летом этим заниматься невозможно, такой заунывный кропотливый труд. Весна пришла, как всегда, врасплох. Я лишний раз салютую и смиряюсь перед вероломным ходом времени.

- Если после концерта зрительницы признаются в любви, как вы обычно реагируете?

- Что-то последнее время не было возможности реагировать. Я реагирую благодарно, но не буквально. Пусть мой ответ будет загадкой.

- Можно ли заработать на поэзии? Как бы жилось Пушкину в наши дни?

- Есть такая строчка у меня: «Поэт, он подрабатывал стихами». Вопрос насущный. Можно заработать публичной и литературной деятельностью, не только изданием и писанием книг, а выступлениями. Я до недавнего времени был из тех не очень многих, которые были востребованы как публичные фигуры. Не все обязаны быть такими, есть камерные лирики, которые должны иметь возможность для работы над своими стихами, заниматься творчеством и не нуждаться в куске хлеба.

Сегодня заработать чистыми стихами нельзя, это ненормально. Всегда стоит вопрос о том, как сделать так, чтобы литератор имел житейскую возможность заниматься своим профессиональным трудом, выпускать книги не за свой счет, а за счет издательства. И славы сейчас большой не добиться. Вопрос вечный. «Поэт не должен быть на птичьих правах, но должен быть с правом взлета и парения».

В наши дни Пушкина, наверное, не было бы. Но хочется оставить себя и своих друзей в сладкой иллюзии, что солнце русской поэзии светило бы иначе, занимало бы особое место…. Давайте останемся во власти иллюзии, что Пушкин сегодня был бы Пушкиным, что слава народная и бережное отношение властей создали бы особые условия, в которых был бы Пушкин, который сегодня сказал бы так: «Мороз и солнце. Креатив». А современные литературоведы говорили бы так: «Короче, у Пушкина много таких фишек и приколов». Пушкина трудно представить в парадигме сегодняшнего языка, который в Интернете, но я не буду его осуждать, это тоже примета времени. Я любой свой ответ готов подправить самоиронией: «Я поделился истиной простой, но молодежь мне крикнула: отстой!»

- Как вы относитесь к последователям рожденного вами жанра одностишия? Не противно?

- Кое-какие не противно. Есть и хорошие пародии, хорошие пародисты, люди, которые соблазняются легкостью этого жанра как бы и пишут что попало. Бывают забавные ситуации. Есть, например, человек, который пишет средние одностишия и судится с какой-то газетой, которая использовала его стихи, а они ему сказали, что это якобы Вишневского одностишия. И он поверил. Ему ответил мой помощник, что ни к одному из этих одностиший Вишневский не может иметь отношения. Такая курьезная ситуация, хотя для кого-то драма, возможно. Приходится терпеть то, что тебе приписывают чужое, или то, что у меня воруют многое. С этим надо мириться и считать, что это последствия чего-то хорошего. Но пародисты есть очень хорошие. Коль скоро я сделал этот жанр народным достоянием, пусть люди в это играют. Одна женщина написала хорошее одностишие, которое отражает всю силу русского языка: «А что же вам в тюрьме-то не сиделось?»

- Вы помните ваше первое стихотворение? Что вас на него вдохновило?

- Текстуально не помню. Подвигло, как и на остальные, дикое желание быть поэтом, дикое желание быть как они, кто на сцене, в кадре, как Евтушенко, как Вознесенский, иметь поэтическую славу, нормальное юношеское, очень российское желание быть поэтом. Уже потом я узнал слова Гарсия Лорке, что «самая счастливая и горькая участь на земле – быть поэтом». Меня могут не все считать поэтом, но я знаю, что я вот такой поэт. Достаточно своего ощущения, что я поэт, вот такой. Всем нравиться невозможно.

С божьим даром себя не смешиваю,

уж не стать мнебожителем новым,

не пророк я, но и не посмешище, — все, я выдохнул —

я просто менеджер

по работе со Словом.

- Общались ли вы с Яном Арлазоровым? Жаль, что ушел такой талантливый человек.

- Да, конечно, общался. У нас бывали приступы дружелюбия, общения, в частности он меня консультировал в посадке в другую машину, помог мне ее купить и опекал меня в этом вопросе, мы даже подвозили в этой жизни друг друга. Это эпизоды. Он был комик от Бога ,своеобразный человек, про свой трудный характер знал всегда, но однажды сказал: «Человек я трудный, но неплохой». Это самое точное определение. Даже его отношение к собственному недугу, как он собой не занимался, наверное, в должной мере, это тоже проявление его особого характера. Главное, что он остался в стране как народный юморист, который первый пошел в зал, первый создал такой эстрадный интерактив. Царство Небесное. Жаль, что так ушел рано. Хорошо, что, благодаря возможностям времени, все, что он делал на сцене – на пленке и будет радовать разные поколения людей.

Нравятся женщины самые разные, в последнюю очередь модели

- Какие женщины вам нравятся?

- Мне нравятся женщины самые разные, в последнюю очередь модели, хотя и среди моделей тоже встречаются красивые женщины. Нравятся с изюминкой, от которых исходит обаяние женственности, загадка женственности. Женщин я люблю разных, объединенных только одним – женственностью во всех своих загадочных проявлениях. Есть такое загадочное, для меня непонятное определение из мира музыки: мерцающая тоника. Вот в женщине должно быть мерцание.

- Что вы думаете о кризисе? Как он отражается лично на вас?

- Для кого-то это кара небесная, для кого-то - предостережение, для кого-то - возможность прочистить свою жизнь, от мозгов до своих занятий, для кого-то - тест на выживаемость. Я всегда, будучи рожденным в Советском Союзе, жил по средствам, всегда приятно было тратить заработанные деньги на близких, на удовольствия. Но я всегда соблюдал некую божественную меру, экономию, имея многих друзей-игроков, не считал для себя возможным играть в казино. Я потерял, как и все, перед Новым годом много публичной работы. Это отразилось на мне. Я плачу свой налог на кризис, как все, но помню и про другой налог.

Теперь второе: по налогам.

В неправедные - нас не впрячь.

Я радостно хожу под Богом:

всегда плачу

налог с удач.

Все, что случается, если это меня не убивает и не лишает дееспособности, я считаю, это мой налог с удачи заниматься своим делом, быть небезызвестным в этом качестве, даже зарабатывать на жизнь таким образом. Иногда, правда, кажется, что небеса облагают слишком высоким налогом, но это роптание. Роптать не надо. Мы все время обращаемся к Богу с просьбами дать. Это все понятно. Не давая рецептов, каждый должен как-то бороться. Уверяю вас, у каждого есть какой-то выход, который надо найти, которым жизнь вас может наградить. Если вы не будете грести навстречу, бороться с течением, даже если замерзает вода, надо грести, потому что жизнь и небеса оценят ваши усилия и способность бороться, как в той притче про мышку, которая била лапками, пока молоко не стало сметаной. Дальнейшей вам сметаны.

Человек должен бояться смерти

- Владимир, вы боитесь смерти? Что вы думаете об этом?

- Человек должен бояться смерти. Но он должен принимать ее с уважением, это тоже событие. Конечно, не хочется, что-то не сделав, уходить. Это такая тема, которую нельзя судить всуе. Я человек, я живой, и этим сказано все. Другое дело, что нужно быть готовым внутренне жизнь отдать за близких своих, слава богу, есть за кого. К смерти надо серьезно относиться, и бояться, и уважать, и признавать ее неизбежность. Не навязывая никому своего скромного мнения, главное, чтобы у нас были те, за кого можно отдать жизнь.

- Владимир, вам часто бывает грустно? Что вы делаете в такие моменты?

- Вспоминаю ответ Лии Ахеджаковой на вопрос корреспондента, что вы делаете, когда вам плохо: «Прихожу в отчаяние». Мне постоянно грустно, остаток жизни я буду безутешен. При этом я умудряюсь производить впечатление веселого человека на людей. Остаток жизни я буду безутешен, потому что, конечно, в жизни много упущенных шансов, так ли ты прожил жизнь… Еще один штамп: если начать жизнь сначала, я бы все повторил… Да ничего подобного! Может, я другим должен был заниматься. Тем не менее я благодарен, что так сложилось.

Я отвечу серьезно, я каждый вопрос уважаю. Мне кажется, нужно в момент, когда совсем плохо, попытаться в порядке самолечения на передний план в кадр своей души выдвинуть все то, чего бы ты мог лишиться, а жизнь тебя не лишает. Представить, что ты лишился или можешь лишиться всего, чем ты располагаешь и не ценишь, по традиции. У меня есть такая строчка: «Успейте на свободе и при жизни». Постарайтесь акцентировать внимание на то, чего вы могли бы лишиться, а вас пока этого не лишают.

 Одним остроумием жену не завербуешь

- Помогло ли вам ваше остроумие в личной жизни? Кто ваша спутница?

- Одним остроумием жену не завербуешь. Хотя в общении с недружественным прекрасным полом, конечно, желательно быть остроумным. Наверное, особенности, алгоритм юмора помог кого-то завоевать, кого-то завербовать как друга, кого-то оттолкнуть. У меня есть такая строка: «Пора понять, что нас не только любят». Жена моя - хорошая настоящая женщина, это награда, что я ее встретил. Думаю, за все мои приключения это еще хорошая кара.

- Скажите можно ли развить такие качества как ироничность и остроумие? Когда вы заметили в себе эти способности?

- Возможно, у меня это от мамы, она была уникально остроумным человеком. Если мне толика досталась, это уже хорошо. Как я написал в автобиографии, способность улыбнуть двух и более людей у меня от мамы, надеюсь, от отца другие недостатки. Трудно сказать. Важнее иметь чувство юмора в смысле способности воспринимать хороший юмор. Если при этом тебе повезло, ты можешь пошутить или способен к экспромту…

- Расскажите о вашей творческой кухне. Как вы творите свои прекрасные стихи?

- Да, это все имеет место. Когда есть возможность с утра работать – я работаю. И в компьютер захожу, и телевизор при этом смотрю краем глаза. Такого, чтобы я отключался от мира полностью, – не могу. Но и заточаться в кабинете надо уметь. Иногда надо уметь не отвлекаться, это мне сложно. Литератор тем и отличается, что все, что ему суждено написать, он пишет в одиночку. Это действительно одинокий труд. Кухня с беспорядком на столе, с бумажками, памятками.

Мой беспорядок - это ль не кино!..

Искал одно - нашел совсем другое,

Чего не мог найти уже давно...

Я ноу-хау застолблю такое:

Искать, искать заведомо другое!..

Ищи другое - и найдешь одно.

- Дайте совет, как позабыть человека, который был тебе дорог, но с которым нельзя быть вместе?

- Нет такого совета. Жизнь сама разберется, если вы встретите что-то более яркое. Человека и делает живым человеком, а не жлобом, то, что он помнит, сожалеет. Принято говорить: я не жалею ни о чем. Я жалею о стольком… Давать советы, как забыть кого-то. – это не ко мне.

- Владимир, как относитесь к современному телевидению, смотрите ли его, что из последнего вам запомнилось, что вызывает негатив?

- Не буду передачи ругать хотя бы из надуманной корпоративной солидарности. Мне есть за что быть благодарным телевидению. Мне многое не нравится, желание подглядеть, желание вампирски насладиться бедами известных людей, потирая руки. Общее место говорить о цинизме форматов. Телевидение – неотменимая реальность нашей жизни. Это уже выше того, чтобы быть хорошо или плохо. Без телевидения невозможно представить жизнь, как без мобильной связи. Один телевизионный человек правильно сказал: путь любого растущего человека неизбежно приведет на телевидение, и будут о нем говорить, или он станет ведущим. И это абсолютно точно. Телевидение для тех, кто там работает, – это наркотик. Я это познал, когда там вел программу.

Сейчас я на московском канале «Доверие» веду небольшие программы. Это мощнейшая реалия нашего времени, которая отражает все аспекты нашей жизни. Там есть профессионалы и случайные люди, есть программы, которые нравятся, и программы, которые производят тошнотворное впечатление.

Есть программы, которые для меня окно в мир, окно в Россию, например, «Играй, гармонь любимая», она открывает мне жизнь, которую я не вижу вокруг, такую Россию, где хочется побывать, таких людей, которых хочется радовать или хочется пожелать им радости. Это вечная программа, как и «Клуб кинопутешественников». Молодежный юмор, «Наша Раша» – мне кажется, смешная программа. Мне кажется, нельзя догматически замыкаться. Если ты смотришь, смотри вглубь. Есть программы жестко выстроенные, и тебя радуют как традиция, которая создает ощущение качества. Почему «100 к 1» так долго существует? Потому что есть мастерство ведущего, есть ход, который себя оправдывает.

- Есть ли у вас ученики? Проводите ли вы мастер-классы?

- У меня было несколько людей, которым я помог и довел их до издания книги, не так много. Мастер-классы провожу изредка и когда это предлагают. Очень модное слово «мастер-класс».

Я всем, конечно, не могу помочь, кто пишет, но тем, кто особенно меня трогает, я стараюсь помочь, позвонить, продвинуть. Но сейчас изменились приоритеты, изменилось время по сравнению с тем, как нам писали врезки, публикации с врезкой мэтра. Я помню всех, кто мне помог, Олег Дмитриев, Римма Федоровна Казакова, уже ушедшие люди. В благодарность, что мне кто-то помог, я тоже пытаюсь кому-то помочь.

Самое пошлое – это неблагодарность, не помнить того, кто тебе помог в чем-то. Мы живем в пору, когда прививается такой тренд, когда принято лучше наплевать в душу тому, кто тебе помог, лишь бы не испытывать тягостного чувства благодарности. Сегодня сплошь и рядом такое есть. Ждать благодарности не надо ни от кого. Но это не значит, что мы не должны обращать внимания на того, кто ведет себя подчеркнуто неблагодарно.

Наступят на мозоль — и сразу "Ой!".

А то и матом. И — давай ругаться.

Весь мир страдает во главе со мной

унылой адекватностью реакций.

Реакция всегда неадекватная. Когда-то Михаил Сергеевич Горбачев сказал, что «ответ будет асимметричный». Что это значит, я не знаю, но учтите – ответ будет асимметричный!

И кто в мой адрес умышляет зло —

пусть знает вероятный наш обидчик:

ему со мной не крупно повезло,

ответ — он будет! Но — асимметричный.

При этом, друзья, никогда не говорите никому фразу «Бог накажет». Вы не уполномоченные Бога, не я, не вы. Небо разберется с каждым, но не надо прикидываться уполномоченным, хотя иногда большой соблазн есть.

- Почему у вас нет конкурентов? Почему вы такой замечательный, но один на эстраде?

- У меня есть конкуренты, есть хорошие поэты. Лестное предположение. Пусть будут, и есть. Я так не считаю, и вообще, все, что связано с приписыванием мне лишнего величия… Я, правда, про всех по-доброму говорю, даже про тех, кто про меня так не говорит. Так сложилось, я считаю, что каждый должен занимать свою нишу и адекватно себя оценивать, и не считать, что у него нет конкурентов. Я хотел бы ответ на этот вопрос сопроводить какой-то выстраданной мудростью в кавычках, может быть, своей. Эйфории нет и быть не может уже у человека адекватного. Когда-то я в шутку с самоиронией сказал так: «О какой эйфории может идти речь, если каждый третий интеллигентный человек меня не знает?»

На субъекта гляжу как объект.

Он заточен на поражение.

Этот внешний мир устрашения,

где ничто не прощает к себе

несерьезного отношения

Там, где мы расслабляемся и относимся к чему-то несерьезно – там-то мы и подрываемся. Поэтому как это ни мешает радости и кайфу жизни, я призываю всех не расслабляться.

Мечта упасть, раскинув руки, в поле всегда остается

 С кем вы дружите? Как проводите свое свободное время?

- Свободного времени мало, но оно должно быть, неправильно жить все время в авралах, как я живу. Так называемая смена занятий – имеет место, но недостаточно, я не успеваю в должном объеме отдыхать, радовать отдыхом жену. Есть у меня компания, не все там люди публичные. При этом если почитать мемуары классиков, все только и делали, что общались, встречались, тусовались по-хорошему… Все это достояние мемуаров. Возможности все время с кем-то встречаться у меня нет. При этом я не из тех, кто кого-то должен осуждать, что кто-то где-то часто бывает, я человек пока еще публичный, где-то бываю. Иногда по ходу публичного общения решаются деловые вопросы, на кончике стола. В свет я выхожу, бываю на выставках, люблю уединяться и гулять изредка по старой Москве, где я родился, люблю подмосковный лес. Есть такая строка: «О, где бы ни был, рвусь в другое место». Возможность с телевизионной съемки нырнуть в кабинет… Или с киносъемок, которыми я последнее время особенно увлекаюсь. Что радует, это для меня всегда приключение, любительская авантюра, хоть я и член Гильдии актеров.

Мечта упасть, раскинув руки, в поле всегда остается. Лишь бы она при жизни иногда сбывалась. Спорт я всегда любил, я человек достаточно спортивный, смею надеяться. Конечно, надо держать себя в форме. Однажды на пикнике, когда мы купались, я заслужил самый лестный вопрос: скажите, вы ходите в фитнес или фитнес ходит к вам? Но обычно публичные люди пытаются сказать тебе что-нибудь самое неприятное: что плохо выглядишь, что у тебя усталый вид… Все это проходит под знаком сочувствия, пошлой участливости. Друзья, никогда не говорите людям то, чего им неприятно слышать. Я просто хочу опять перейти от вопроса, если ли у меня лишний вес, к чему-то общественно полезному. В жизни столько неприятностей, обломов, неожиданностей из-за угла, что если есть возможность невинному, не сделавшему вам ничего плохого человеку повысить настроение, а не понизить его из-за собственного вампирского желания, постарайтесь хотя бы словом людей греть и приветствовать, радовать. Это просто и вам это зачтется, поверьте. Не спешитесь делиться ни с кем негативными впечатлениями о его внешности.

С лишним весом борюсь мобильным образом жизни. Я склонен к русской еде, мне не удается выполнять завет великой балерины Плисецкой. На вопрос о всех модных диетах она сказала: «Жрать меньше надо!» Когда не просто ешь, а закусываешь… Есть такие стихи:

ЕДА - одна из трех отдушин.

(Про две другие - ни гу-гу.)

...Да, я боюсь, и этот ужин

уж поздно отдавать врагу.

Озвучивая новые тенденции, можно сказать так:

Как я неправильно питаюсь

(А правильно и не пытаюсь).

Чтобы выглядеть стильно и дельно,

О, с кем бы питаться раздельно?

Знаете, как дарить один цветок женщине? Почему один? Сразу сомнения в платежеспособности мужчины… Надо сказать так:

Я б мог, конечно, и цветы,

и был бы мой букет замечен,

но эта роза – это ты

в ряду других обычных женщин!

Вот оправдание одного цветка.

- Что вы посоветуете россиянам, как сохранять хорошее настроение в трудный период?

- Трудно всерьез ответить. Частично ответил сейчас. Я очень люблю то, что мы обречены на почти моветонное употребление, к месту и не к месту, слова «кризис», можно пошутить, что каждый должен стать антикризисным управляющим себя. Я недавно две строчки написал: «О, только не грузи, что с кризисом в связи». Кризис многие используют для оправдания собственных поступков, слабостей…

Россиянам желаю оптимизма, наш оптимизм уникален. У меня есть такая строка: «В готовности к облому наша сила». Нужно уметь принять и хорошее, если оно случится. Призываю, находясь на свободе и имея некоторую нелишенность здоровья и способности что-то изменить, попробовать найти в ситуации что-то положительное, верить, что все может измениться к лучшему, для кого-то эта ситуация сможет вывести к решению вопросов, которые в благостный период жизни не решались, было лень решать. Понимаю, что это может звучать благоглупо, поскольку есть реальные проблемы – отсутствие денег на прокорм, на воспитание детей, но надо бороться. В худшем положении те, у кого нет возможности бороться.

Чтоб вас приготовить,

совет мой вам, люди:

живите! А то ведь

эффекта не будет.

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ ОНЛАЙН-КОНФЕРЕНЦИИ ВЛАДИМИРА ВИШНЕВСКОГО