«Я была счастлива, хотя знала и слёзы» - так она напишет о себе. Большую часть жизни великая русская художница Зинаида Серебрякова провела в Париже. В завершение года её 125-летия и Года Франции в России и России во Франции в галерее «Дом Нащокина» - обширная выставка. «Серебрякова меня просто… сшибла, - говорит Наталья Рюрикова, директор «Дома Нащокина». - В ней есть завораживающее естество, когда творит сама природа».
Судьба в портретах
Это поразительно свободное, лёгкое дыхание, радостная и щедрая сочность красок или, напротив, неяркая мягкость, воздушность пейзажей, гармония и покой, нежное обаяние «женскости» - самое сильное и цельное впечатление от работ Серебряковой.
Её считали фигурой недостаточно глобальной для истории русского искусства и вызывающе «неавангардной» для его современности. Но чем больше времени проходит, тем более очевидно становится, что её имя не забывается. (Кстати, сама Зинаида Евгеньевна всю жизнь отличалась застенчивостью, граничащей с мучительной неуверенностью в себе.) Как сказал о Серебряковой художник Юрий Норштейн: «Когда смотрю её картины, понимаю: есть на что опереться в нашем ремесле, поставить ногу».
Судьба художницы, одновременно счастливая и трагическая, отразилась прежде всего в серии её автопортретов. Кто-то, быть может, спросит: зачем было так часто писать себя? Ответ прозаичен: у художницы часто не было денег на оплату натурщиков и натурщиц. И она, привыкшая к постоянной работе, рисовала себя, своих детей, родных, гостей. Одна из них вспоминала, что, живя в доме у Зинаиды Евгеньевны, как-то прикорнула на диване. А проснувшись, увидела смутившуюся Серебрякову, спешно рисующую её спящей.
На самом известном из её автопортретов - «За туалетом» - очаровательная, счастливая, прелестно кокетливая женщина. Она расчёсывает длинные пышные волосы, чуть лукаво глядя в зеркало. Он написан в пору ожидания мужа. С Борисом Серебряковым, двоюродным братом Зинаиды, они поженятся в 1905 г. (Священнику дали 300 рублей, чтобы провёл обряд венчания, - всё-таки у жениха с невестой близкое родство!) Он был инженером-путейцем и всё время их 14-летней невероятно счастливой семейной жизни постоянно и подолгу бывал в разъездах. А она ждала. Растила четверых детей (двоих мальчиков и двух девочек) в Харьковской губернии, в уединённом имении Нескучное. И рисовала. А в 1910-м художница послала свою работу - просто так! - на выставку «Мира искусства» в Петербург. Картина произвела сенсацию, её купила Третьяковка.
Серебрякова не получила академического образования, но рисовала с раннего детства. Сказывались гены двух знаменитых фамилий: Лансере - Бенуа. Отец её Евгений Лансере - блестящий скульптор-анималист. Дед по матери Николай Бенуа - академик-архитектор, один из создателей храма Христа Спасителя, дядя Александр Бенуа - великолепный декоратор и живописец. На протяжении полутора веков в семье Бенуа-Лансере появлялись на свет архитекторы и художники. «Дети у нас рождаются с карандашом в руке», - говорил Александр. Однако он, «дядя Шура» Бенуа, в тихой, болезненной и нелюдимой племяннице Зиночке, младшей из шести детей, таланта к живописи долго не замечал. А в 1910-е годы к ней пришёл нежданный (в том числе и для близких) огромный успех. Радостное супружество и материнство, жизнь без нужды среди талантливых и красивых людей... Судьба щедро, полной мерой отпустила Зиночке счастья. В 1917-м, в 32 года, она была выдвинута в академики живописи, но помешала революция.
Серебрякова - и этим пронизаны все её ранние работы, написанные в России, - так светло любит жизнь с её простым обыденным счастьем, «черпая её, незатейливую, счастливой пригоршней». Однако за всё приходится платить. И она заплатила сполна. В 1918 г. любимое Нескучное сожгли вместе с церковью. Сгорели и её холсты. В стране - разруха, Серебрякова, переехав с детьми в Харьков, голодает, её зарплата в местном археологическом музее крошечная. И вдруг объявился муж Борис - отпуск! Всего лишь несколько дней с семьёй. Но, уехав от Зины и детей, он с дороги, не выдержав тоски, повернул назад, к ним. По пути в воинском эшелоне подхватил тиф… В 1919-м он умер, оставив её, 35-летнюю, вдовой. Женское счастье закончилось. На её плечах остались дети, больная мать. Хрупкая, со слабыми, в отца, лёгкими, обворожительная «Зинок» с вечным бантом и чёлочкой стала единственным кормильцем семьи из шести человек.
Родине ненужная
Теперь её творчество, её пленительный, такой чувственный и свободный дар - лишь средство для зарабатывания денег на еду. Заработки, уже в Петрограде, случайны, заказов и продаж картин нет, дядя арестован. На Родине она оказалась ненужной и в 1924 г. решила покинуть Россию. Шаг этот она сама считала ошибкой (хотя кто знает, что ждало бы её в СССР в 30-50-х?). Он и сейчас отзывается болью в признаниях её дочери Екатерины. Серебрякова надеялась заработать хоть чуть-чуть в Париже и вернуться домой спустя несколько месяцев. А осталась там на всю жизнь. Уехала сначала одна, потом ей удалось вырвать из Совдепии двоих детей - Шуру и Катю. Дочь Татьяну она увидит лишь через 36 лет, когда 48-летняя Тата приедет в Париж. Без Зинаиды в 1933-м умрёт в Ленинграде её мать. Все отчаянные попытки Серебряковой вытащить из Советской России больную, старую женщину и двух оставшихся там детей ни к чему не привели. Александр Бенуа негодовал: «Спрашивается, какие соображения, какие опасения могли её (власть. - Ред.) заставить насильно держать безобидную, никогда ни в чём политическом не участвовавшую 80-летнюю старуху?»
В Серебряковой ни капли русской крови, но она была и чувствовала себя русской, ощущала Россию как единственно свою страну, как Родину. И за границей она так и не научилась «модернизироваться» в соответствии с разными «измами», ломать себя. А «толкаться локтями» ради коммерции не умела. Работы свои раздавала, а если продавала, то за гроши. Повезло лишь с двумя поездками в Марокко: в 1928 г. это 6 недель сплошного праздника, 60 картин, выставка (редкость для автора) и 10 тыс. франков, вырученных от продажи полотен.
Последние годы Серебряковой (а она прожила 83 года), несмотря на болезнь глаз, операции, действительно были словно даром судьбы: в 80 лет первая персональная выставка в Москве. Как она волновалась, отправляя свои работы, ведь некоторые пролежали ненужными 30 лет! Но в итоге она произвела фурор, как в 1910-м в Петербурге. Русский музей купил сразу 21 её картину. И сбылось главное - её творчество, насквозь русское, вернулось в Россию.
