В год выхода «Служебный роман» собрал у экранов 58,4 млн зрителей. Читатели популярного журнала «Советский экран» назвали его лучшей кинолентой 1977 года, а исполнителей главных ролей — Андрея Мягкова и Алису Фрейндлих — лучшими актёрами года.
АиФ.ru вспоминает, что о киноновинке писали советские критики.
От «Советской культуры» до «Советского экрана»
К 1977 году Эльдар Рязанов уже снискал славу режиссёра, который умеет снимать картины «для всех». Несмотря на то, что его телевизионная «Ирония судьбы, или С лёгким паром!» не выдержала широкого проката, «Служебный роман» получил у широкой публики статус фильма, который нельзя пропустить. За несколько месяцев до выхода мелодрамы критики анонсировали её как очередной киношедевр.
Так подогревала интерес к премьере журналист «Советской культуры» М.Туровская:
«Недавно Э. Рязанов вместе с Э. Брагинским закончил новый фильм «Служебный роман». Как всегда, актерский состав в картине первоклассный. В главных ролях он снял А. Мягкова, с которым не захотел расстаться после «Иронии судьбы», и А. Фрейндлих. Широкому зрителю еще предстоит встреча с этим фильмом. И мы не станем предварять эту наверняка радостную встречу преждевременной рецензией».
Вскоре после выхода фильма на широкий экран на страницах журнала «Искусство кино» появилась развёрнутая рецензия В. Михалковича «Пигмалион среди нас». Критик анализировал историю отношений главных героев, жизнь в советском коллективе и чувство одиночества, которое даже если бы и захотелось, невозможно почувствовать под «перекрёстным обстрелом любопытных взглядов» коллег:
«Много лет они существуют рядом, приходят в одно и то же здание, в одно и то же время на работу; постоянно общаются между собой по разным вопросам-отчетам, справкам, сведениям; короче знакомятся и сближаются двое сослуживцев. Странность рассказанной истории в том и состоит: люди знают друг друга много лет и наконец близко знакомятся. Фильм именно об этом — как такое возможно: знать друг друга и вдруг познакомиться.
<...> Коллектив — через свои пятьдесят копеек — принимает непосредственное участие и в рождении ребенка, и в чьем-то пятидесятилетии, и даже в смерти. Ничто, ни одно интимное происшествие не может избегнуть его вмешательства — прямого и, что греха таить, назойливого. Статистическое учреждение так и представлено у Рязанова — не в своей учетно-планирующей деятельности, а именно в этом жгучем любопытстве ко всевозможным личным событиям. И получается, что функционирует оно не ради выполнения какой-то существенно важной, профессиональной задачи, а является единым — стоголовым, двухсотглазым — организмом, предназначенным для коллективного переживания интимных перипетий.
Тогда тем более непонятно, почему ж в атмосфере взаимного любопытства столь долго не сумели познать друг друга Людмила Прокофьевна Калугина и Анатолий Ефремович Новосельцев? Ответ здесь прост и благодаря этой простоте парадоксален: именно из-за атмосферы всеобщего любопытства».
В советские годы на экраны вышел не один фильм о современной «Золушке», где вместе с изменениями в карьере или личной жизни героини происходила кардинальная смена её образа. Однако «Служебный роман» в этом плане пошёл ещё дальше: преображение Алисы Фрейндлих поражало. В 1984 году В. Демин на страницах книги «Эльдар Рязанов» писал:
«А как уродовала себя в «Служебном романе» Алиса Фрейндлих! Подстрижена под жуткую скобочку, сутула, плечи никогда не отводятся назад, движения резки и одновременно странно неуверенны, рука на боку, как на старых портретах полководцев, палец прячется в карман, фигура мешком, вечная хмурость, близорукий взгляд — мимо тебя. Общее ощущение унылой монотонности и вместе с тем — расхристанности, несобранности...
<...> В модной стрижке, с красиво подведенными глазами, в длинном вечернем платье, на высоченных каблуках, она действительно выглядит совсем другим человеком. Но, пожалуй, главная прелесть ее обворожительного появления перед онемевшим Новосельцевым-Мягковым — смятение, трепетность чувств, смесь отчаянной надежды с отчаянным же испугом, разом и уверенность в счастье и предвкушение катастрофы... И это ни с чем не сравнимая, фантастическая зависимость от его слова, взгляда, выражения лица».
Если бы «Служебный роман» вышел сегодня, его бы отнесли к «мейнстримовому кино». В советские же годы он попадал в категорию «зрительских фильмов», но несмотря на предвзятое отношение к этому жанру и тогда, и сейчас, критики уверены — его авторы не поступились «требованиям искусства». Об этом в статье «Игра любви и случая» на страницах «Советского экрана» размышлял В. Божович:
«Отношения, установившиеся в последнее время между зрителями и фильмами Эльдара Рязанова и Эмиля Брагинского, можно назвать доверительными. У этих фильмов особая интонация — интонация умных и недокучливых собеседников, исполненных истинного уважения и любви к людям.
<...> Говоря о «Служебном романе», мы неоднократно возвращались мысленно к «Иронии судьбы». Наверное, это неизбежно. Оба фильма объединяет бросающаяся в глаза преемственность тем, мотивов, художественных приёмов. Но есть и различия, причём весьма существенные. Логика жизни и причуды случая, неразрывно слитые в предыдущем случае, в «Служебном романе» разошлись и образовали две разные сюжетные линии. В первой линии, Калугина — Новосельцев, при соблюдении внешних реалий игру ведет фантазия, выдумка, комедийная условность. Во второй, Рыжова — Самохвалов, действие идет «по жизни», характеры вырастают из условий бытия и комедийное начало выражается не в веселой игре, не в эксцентрике, а в мягком и подчас печальном юморе. Первую линию венчает сказочно счастливый конец, а вторая получает минорное, просветленно грустное завершение».
