Между тем в Москве в Большом театре прошла премьера балета «Герой нашего времени» в постановке Кирилла Серебренникова. Из чего всем должно быть понятно, что герой нашего времени он — Кирилл Серебренников!
Следующей его постановкой в Большом будет, вероятно, как продолжение легендарного «Лебединого озера» — «На дне». Фразу «Человек! Это — великолепно!» Сатин протанцует, как бы препарируя чей-то труп.
Слева от Большого театра — Малый. А перед ним — увековеченный в бронзе драматург Островский. Надо бы за ним теперь приглядывать. Не исключено, что однажды утром обнаружат кресло пустым. Сбежит увековеченный Александр Николаевич от греха подальше куда-нибудь в провинцию. Где пока уверены (отстой!), что трава — зелёная, снег — белый, что солнце (ну сколько можно?!) восходит на востоке, а детей (штамп!) рожают женщины. И (увы!) даже не делается попыток разнообразить ситуацию хотя бы на сцене!
Ну а настоящий политический театр — справа от Большого, за углом. Госдума! Вот туда бы Кириллу Серебренникову! Поставить старую сказку в новой интерпретации: Иван-дурак поймал говорящую щуку, но не дал ей и слова вымолвить! Сам ей рассказывал о своих планах, пока она не издохла! И чтобы яблоню, на которой райское яблочко, дружно пилили все фракции сообща. И, только спилив, догадались бы, что достать фрукт можно было бы менее затратным способом.
Неугомонные опять спорят, что поставить на Лубянской площади. После трагедии в Омске и на дорогах так и тянет сказать: виселицу! Как говорится, для острастки. В одном регионе траурные дни, в другом. Неужто надо ждать, когда этих дней в стране будет больше выходных и праздничных?
Патриотизм без национальной гордости как свадьба без жениха. А национальная гордость без памяти о своих предках — свадьба без невесты. Поэтому несколько удивительно, когда «Как упоительны в России вечера: балы, красавицы, лакеи, юнкера...», упоительно и чуть ли не хором поют те, чьи предки ходили за сохой в лаптях. Гнули спину на фабриках и заводах от темна до темна. И какую страшную цену заплатили за желание уравнять себя в человеческих правах.
У времени, как показала жизнь, есть скорость: оно то бежит, летит, случается — ползёт. Бывает ощущение, что оно стоит на месте. Но самое обидное, если оно ушло, а на месте — ты (вы). И не догнать!
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции