Дворянские забавы
Ровно 170 лет назад, в канун Рождества 1839 г., в России появился первый перевод известной сказки Гофмана «Щелкунчик». Правда, тогда её название больше напоминало имя какого-нибудь полевого командира: «Щелкун Орехов». Казалось бы, какое отношение это имеет к ёлкам? На поверку выходит, что самое прямое. Сказка, действие которой разворачивается вокруг «рождественского дерева», стала в России сверхпопулярной.
Русские дворяне, до выхода «Щелкуна» относившиеся с презрением к «глупым немцам, которые Рождество справить-то толком не могут», вдруг сами воспылали любовью к этому чужому обычаю. Но в отличие от германских скупердяев, которые наряжали миниатюрные ёлочки, наши показали всю ширину славянской души. Если ель - то до потолка! А какие потолки были в Московском благородном собрании, нынче может проверить каждый, благо здание по-прежнему располагается по адресу: Большая Дмитровка, д. 1. Первую публичную ёлку московское дворянство затеяло в 1851 г., но надо сказать, что «много-много радости детишкам» она не принесла. Писатель Иван Панаев, будучи противником новомодного праздника, сокрушался о том, что «малыши обступают ёлку без шума, без крика, поскольку восторгаются только дети дурного тона». Подарки, свисающие с «рождественского дерева», не раздаются, а разыгрываются по лотерее, причём «самые дорогие достаются отпрыскам высокопоставленных родителей, свечи тушат, и дети расходятся недовольные, завидуя друг другу».
Гусь купеческий
Нравы среди купечества были не в пример строже. Поэтому особого лоска в купеческих ёлках не было. Журналисты тех лет любили описывать торжества примерно в следующих словах: «Жареным гусем пахнет, печёной ветчиной и лампадками. К этому запаху примешивается и запах ельника от рождественской изукрашенной ёлки, стоящей в углу зала». Оно, конечно, может, и смешно, особенно если заводят ёлки «только потому, что так теперь модно и во всех порядочных домах так делают», однако пусть уж лучше будет жареный гусь, чем унылый и нечестный розыгрыш подарков. А что до лоска, то его со временем приобрели и московские купцы. Сходите в театр «Ленком» и убедитесь сами - бывшее здание Купеческого собрания вряд ли вяжется с образом толстого самодура. Кстати, ёлки, которые там устраивали, были гораздо веселее и обильнее на угощение, чем дворянские.
Ситцевый подарок
Хуже всего приходилось детям из бедных семей. До благотворительных ёлок руки дошли довольно поздно, почти в самом конце XIX в.
И здесь лучше прочих проявили себя купцы. В полном соответствии с неписаным правилом «Бог даёт богатство в пользование и потребует по нему отчёта» бизнесмены тех лет щедро делились с беднотой. Первая жена Максимилиана Волошина Маргарита Сабашникова, дочь крупного чаеторговца, вспоминает, как её мать старалась сделать Рождество настоящим праздником для московских оборванцев. Рядом с Сухаревской площадью специально на время торжеств нанимали дом: «Там собирались дети бедняков. После популярной в народе игры с Петрушкой зажигали свечи на большой ёлке. В соседней комнате раздавали подарки. Каждый ребёнок получал ситец на платье или косоворотку, игрушку и большой пакет с пряниками». Если найти именно то здание в районе Сухаревки сейчас уже невозможно, то сходить к ДК МЭЛЗ проще простого. Бывший некогда первым муниципальным народным домом, он принимал на Рождество тех же бедных детей, что и остальные благотворительные учреждения.
