«АиФ»: Накануне Хэллоуина много спорили о том, надо ли в России отмечать этот праздник. И вот прямо в Хэллоуин становится известно о крупнейшей для России авиакатастрофе. Что это, мистика?
Всеволод Чаплин: Рационализм глуп: нельзя пытаться понять, что происходит с нами, только умом. Есть таинственная связь между игрой с некоторыми символами и тем, что за этим следует. Большевики, которые оскверняли иконы в 20-е годы, часто умирали страшной смертью, и даже их потомство жило крайне тяжело, если не становилось на путь покаяния. Заигрывая с нечистой силой, ты можешь сколько угодно думать, что происходящее — шутка. Но эта сила, коли ты признал её власть над собой, пустил её в свою жизнь, будет шутить с тобой совсем по-другому. Вспомним, что произошло в Румынии накануне Хэллоуина (загорелся ночной клуб, как раз когда там звучала песня о смерти, погибло свыше 40 человек — прим. ред.) во время песни о дне, в который участники вечеринки собирались умирать. Наши соотечественники, которые в день траура продолжали надевать на себя изображения нечистой силы и вести себя подобно одержимым этой силой, могут очень скоро увидеть, как эта сила с ними «поиграет».
Всеволод Чаплин, справка АиФ →
Противостоять кощунству — долг
— Православные активисты в который раз разгромили выставку, утверждая, что она задевала чувства верующих. А где же тут христианское всепрощение?
— Давайте разберёмся с самого начала. Про погром ничего не знаю. Возможно, повредили один экспонат, и этого, конечно, делать было нельзя. Но сама выставка, как я убеждён, являлась правонарушением, и его следовало пресечь. Стыд и позор властям, которые этого не сделали. На этой «выставке» была в чудовищном виде представлена «голова Иоанна Крестителя», а изображение Христа носило порнографический характер… Есть закон, который чётко гласит: в нашей стране не допускается намеренное публичное осквернение почитаемых верующими предметов, знаков и эмблем мировоззренческой символики. Нельзя высмеивать то, что бесконечно дорого людям, будь они верующими или неверующими, — вечный огонь, иконографический образ, образ живого человека, память усопшего. Кстати, на входе на ту же выставку были изображены насаженные на копья головы Че Гевары, Хошимина, Ленина, Сталина. Я не отношусь к числу их почитателей, но считаю такое унижение памяти усопших неправильным. В целом, следует признать ошибкой ту терпимость к издевательству над людьми, народом, отечеством, которая стала возможной в сфере искусства и СМИ в 90-е годы. То, что у нас сегодня происходит в околокультурной сфере, глубоко неправильно. Границу допустимого в публичном пространстве нужно вернуть туда, где она находилась в 70-е годы. Бог же кощунства не прощает — если человек не покается и не остановится.
— С законом понятно, а с теми, кто кулаками отстаивает свою веру, — не очень…
— Никто, насколько я знаю, кулаками не махал. Да, на выставку пришли верующие нашей церкви. Если они нарушали закон, то они поступили неправильно, но противостоять кощунству — это не только право, но и долг верующих людей. Я вас заверяю, что мы всегда будем иметь дерзновение так поступать, не оглядываясь ни на какие окрики из высоких кабинетов и на ложь политкорректности. Кстати, насчёт окриков. Сегодня очень много говорят о стабильности, но не всякая стабильность хороша.
— Разве?
— Однозначно! В жизни нашей страны появляется аромат нового застоя. Многое из происходящего похоже на середину брежневских времён, которые я застал уже в сознательном возрасте и к концу которых понимал: режим обречён, в нём нет жизни, он способен только на охранительство, а значит, очень скоро проиграет. Уже даже не при Черненко, а при Андропове стало ясно: жизнь уходит из властной системы. Потому-то мы, молодые полудиссиденты, одержали тогда полную победу над системой, которая была сильнее нас в тысячи, в миллионы раз. Она обладала кучей оружия, неплохой экономикой, огромным репрессивным аппаратом, тщательно разработанной идеологией. Но тогда ушло главное — жизнь. Ушёл, говоря сегодняшний языком, драйв. Появилась пагубная привычка к стабильности. Вот что в итоге убило тот строй. Чтобы сегодня тот сценарий не повторился, очень важно раскрыть дремлющие силы народа, дать ему новую глобальную миссию, новый русский, российский прорыв. Что бы это ни было… Хоть строительство новой двухэтажной России. Хоть установление справедливого мира в разных регионах планеты, что мы уже, слава богу, начали делать. Хоть переустройство мировой экономики на более справедливых началах. Хоть научный и интеллектуальный взлёт. Без великой миссии Россия будет обречена на череду застоев и революций. А и то, и другое плохо, причём первое не может не смениться вторым. И конечно, власть должна вести диалог с обществом — как говорится, безо всяких предварительных условий. Без этого она рухнет. Но и общество должно в ответ воспринимать власть как свою, как часть одного с народом государства, а не как чуждого «начальника», который тебе по определению враг. Так всегда было в России — сильная власть, советующаяся с народом и выражающая его чаяния.
— Как далеко Россия может и должна зайти в Сирии?
— Россия всегда играла особую роль на Ближнем Востоке. Защищала угнетённых, в том числе христиан. В Сирии есть разные этносы, есть разные религиозные группы, в том числе сунниты, шииты и христиане. Есть курдский фактор, есть фактор проиранских сил, есть секулярные элиты. Есть прекрасная модель сосуществования религиозных общин, которая очень хорошо работала несколько столетий. Следует попробовать, не идя на поводу у западного проекта, отрегулировать отношения между этими группами, включая тех, кто выступает за религиозные основы общественного устройства, — только мирным путём. Если Россия сможет сделать это, а не только применять военную силу, то это будет высший пилотаж глобального игрока.
Смену элит не остановить
— Православная церковь совместно с мусульманами собирается развивать беспроцентную систему финансов. Заманчивая идея, но ведь религиозная организация не банк?
— При чём здесь религиозная организация? Речь ни в коем случае не идёт об очередном церковном банке. В рабочих органах, которые обсуждают планы создания этической, религиозно обоснованной финансовой системы, состоят в основном предприниматели, экономисты и парламентарии. Вопрос гораздо шире. Современная экономическая система, в которой основная прибыль достигается за счёт спекуляций, несправедлива и безнравственна. Об этом сегодня говорят даже такие генералы бизнеса, как Олег Дерипаска, недавно упомянувший слово «ростовщичество». То, что мы предлагаем, это возвращение к норме, которая присутствовала в хозяйственных процессах на протяжении большей части истории человечества. Деньги должны быть эквивалентом труда, а не самодовлеющим фактором, который закручивает всю экономику. Нужно вернуть в экономические процессы понятие справедливости. Возможна ли альтернатива доминанте доллара, например, на основе новой глобальной резервной валюты, которую Нурсултан Назарбаев предложил ввести в рамках ООН? Возможен ли отказ от ростовщичества, по крайней мере, в его крайних формах? Уверен — да! Пора во всеуслышание сказать о нравственной нелегитимности Федеральной резервной системы США, которая никем не избрана и никому не подотчётна. Пора прекращать играть по их правилам. Свобода возможна только вне их влияния, и эта свобода гораздо лучше, чем жизнь под тотальным внешним контролем.
— Недавно вы раскритиковали вице-губернатора, который отзывался в нецензурной форме о своём регионе, и сказали, что следует элиту менять, потому что много плохих чиновников. А лично вы знаете ли в нашей элите хороших чиновников, не слишком ли она сильно уже поражена коррупцией?
— Знаю хороших, знаю плохих. Я наших чиновников и бизнесменов, то есть людей, которые по наивности считают себя самыми влиятельными персонами в стране, знаю неплохо. Бывают в этой среде потрясающие примеры изменения жизни. Вдруг понял человек: всё, что он делает, неправильно, и начинает вкладывать силы в свой интеллект, в интеллект окружающих или в дела милосердия. Но есть и те, кто на словах ратует за нравственность и патриотизм, а на самом деле даёт и берёт взятки, принимает кадровые и политические решения, исходя из интересов личного бизнеса. Вот с этими людьми у меня и у всех искренне верующих людей главная проблема. Они очень боятся прихода в общественное пространство мощного нравственного и религиозного измерения. Боятся, что сын придёт из школы и скажет: «Папа, ты живёшь неправильно». Боятся, что свобода грешить явно или тайно закончится. Именно поэтому пытаются заткнуть верующим рот, не допустить их к обсуждению ключевых вопросов. Тем не менее процесс смены элит идёт — и сверху, и снизу. Я вспоминаю, как в Кимрах священник Андрей Лазарев в одиночку победил наркомафию в неравной борьбе с властями, судами и бизнесменами. Всё возможно, главное — проявить волю и не бояться.
— А можно ли священникам использовать дорогие авто или часы, даже подаренные прихожанами? Это не коррупция?
— Есть монахи, которые не имеют никакого имущества, кроме нескольких книг. Есть епископы, которым в силу их служения нужно достойно принять и главу государства, и посла, и муфтия — понятно, что не в обносках. А приходской священник, как недавно сказал Святейший Патриарх, должен жить ровно так же, как живёт средний его прихожанин. Не лучше, но и не хуже.
