О новых мерах поддержки приемных семей в Москве рассказал директор Центра развития социальных проектов, член Совета при Минобрнауки РФ по вопросам защиты прав и законных интересов детей-сирот Армен Попов накануне вручения V московской городской премии за вклад в развитие семейного устройства детей-сирот «Крылья аиста». Церемония награждения пройдет 5 сентября в Государственном Кремлевском дворце.
Галина Шейкина, АиФ.ru: Армен Геннадьевич, что изменилось в сфере усыновления в Москве за последние 10 лет?
Армен Попов: Про последние 10 лет сложно сказать. Более эффективно процесс усыновления развивался в Москве в последние 5 лет. Был принят целый ряд комплексных мер, которые оказались эффективными и дали потрясающий результат. Всего в Москве на 1 июля 2018 года проживало 20616 детей, оставшихся без попечения родителей. При этом большинство из них — 19013 детей (92,2%) — воспитываются в семьях. По данным Департамента труда и социальной защиты Москвы, на 22 августа 2018 года всего 1573 ребенка проживают в учреждениях для детей-сирот и детей, оставшихся без родительского попечения. С начала 2012 года в замещающие семьи передано более 12 тысяч детей.
В Москве фактически опустели детские дома, многие закрылись. Кроме того, детские дома теперь даже не называются так. Они называются центрами содействия семейному воспитанию. Такого понятия, как детдом, в Москве больше не существует.
— В одних открываются школы приемных родителей, другие оптимизируются. Эти здания строились из расчета на 100-150 детей. Сейчас помещения в этих зданиях переобустраиваются в соответствии с постановлением правительства РФ № 481, которым предусматривается совершенно иная структура детского дома, чем та, к которой мы привыкли в советское время. Детские дома перестраиваются под пространства семейного типа. Иначе формируются детские группы. Если раньше они формировались исключительно по возрастному принципу и спальные комнаты были скорее мини-казармами, то сейчас в Москве на их местах создаются квартиры, устроенные по семейному принципу, где есть спальни, гостевая комната и кухня. И детей в эти квартиры определяют именно по принципу семьи. Если у ребенка есть братья или сестры, то они и формируют семью, даже если они разновозрастные и учатся в разных классах.
— Какую оценку вы даете реализации постановления № 481 в Москве?
— В Москве это пять баллов из пяти. Часто, попадая даже в хорошо оснащенный детский дом, понимаешь, что вроде бы все сделано правильно, а уютным домом здесь все равно не пахнет. Все дело в каких-то простых вещах: казенные занавески, люстры. Отрадно, что во многих центрах семейного воспитания в Москве сейчас стало пахнуть домом и — это важно — стало пахнуть едой. В каждой такой семье обязательно обустраивается кухня, чтобы дети умели сами готовить или видели, как готовят еду. Это не новость, но большинство детей в детдомах понятия не имеют, как растет картошка и как она варится, как делаются котлеты и жарится мясо. Они этого никогда не видели, потому что в детских домах была единая столовая, где детям подавалось все готовое.
— Есть ли в Москве какие-то специальные программы по поддержке детей-сирот, которым вот-вот предстоит самостоятельная взрослая жизнь?
— Одна из программ Департамента труда и соцзащиты — подготовка детей ко взрослой постинтернатной жизни. Уход из детского дома в 18 лет — это очень болезненный процесс для ребенка. В Москве практически все дети-сироты обеспечиваются индивидуальным жильем, причем в новостройках. Но для детей это большая проблема, потому что ребенку приходится учиться жить одному. Ребенок покидает знакомую среду, где много друзей, воспитатели, привычное и защищенное пространство, и оказывается один на один с холодильником и шкафом. И это вызывает стресс. Ребенка нужно обучить жить одному, платить за квартиру, покупать в магазине продукты, готовить их. Для сложных детей, которых еще нельзя выпускать в «одиночное плавание», в Москве построен многоквартирный дом: Центр постинтернатной адаптации. Бывшие воспитанники детских домов получают там временные квартиры. В этом доме также есть воспитатели, которые помогают адаптироваться в новом пространстве. Это некий переходный рубеж: это уже и не детский дом, но еще и не самостоятельное жилье. После того как воспитанники проходят там курс, они признаются, что вполне готовы за собой ухаживать самостоятельно и содержать жилье. И переезжают в свои квартиры.
— Создается впечатление, что в Москве создана идеальная обстановка как в части усыновления, так и в части проживания детей-сирот в семейных домах. А проблемы-то существуют?
— Проблем, конечно, тоже много. Чтобы выявить их, проводятся форумы приемных родителей Москвы, где можно услышать гигантское количество жалоб. Я так бравурно рассказываю про Москву, потому что сравниваю ее социальную систему с другими регионами. Когда приемные родители из регионов на всероссийских форумах слышат о проблемах москвичей и о московском контексте, то порой им становится очень грустно, поскольку им самим приходится решать проблемы другого порядка.
— Какие из них, на ваш взгляд, требуют незамедлительного законодательного урегулирования или принятия управленческих решений?
— Очень серьезная проблема — приемный ребенок и школа. Многих учителей раздражает, что ребенок-сирота, поступивший в обычный класс обычной школы, требует больше внимания и терпения.
Еще одна проблема, которую важно оптимизировать, — это приемный ребенок и здравоохранение. У приемных семей достаточно большое количество обязанностей, в том числе требование два раза в год проводить диспансеризацию приемного ребенка. Часто получается так, что врачи разбросаны по поликлиникам, нужно ездить, записываться, это очень сложно, особенно если это многодетная семья. Простой медицинский осмотр превращается в гигантскую спецоперацию. А в некоторых поликлиниках эти проблемы уже решены: там просто выделен один день приема многодетных и приемных семей, и прекрасно все работает. Мы понимаем, что эта проблема решаема, она управленческая, но на местах необходим дополнительный импульс, чтобы это все заработало.
— Недавно в Минобрнауки предложили ряд законодательных мер, которые призваны изменить некоторые процессы в усыновлении и опеке. Эти инициативы вызвали негативную реакцию среди приемных родителей, особенно нормы, ограничивающие переезд приемных семей из одного региона в другой. Удалось ли чиновникам найти общий язык с общественниками?
— Вы назвали как раз ту норму, с которой приемные родители не согласились лишь потому, что не разобрались. После того как на расширенном совещании в министерстве с представителями сообщества приемных семей и НКО дали разъяснение, многие с ней согласились. Норма заключается в том, что органы опеки должны дать разрешение семье на переезд с одного места жительства на другое. Очень многие восприняли это как нарушение их конституционного права на переезд. А речь идет о следующем. Когда семья приходит в органы опеки и декларирует, что хочет принять ребенка, то в обязательном порядке существует обследование их жилищно-бытовых условий, проверяют, будет ли ребенку комфортно в этой квартире или доме. Со временем у нас стали развиваться миграционные процессы, когда приемные семьи переезжают из одного региона в другой. Это связано с работой, с семейными обстоятельствами. И дальше получается следующее: семья переезжает, например, из Чувашии, где у них был добротный дом, в котором прекрасно размещалось пять приемных детей. И вот они решили переехать в Москву, где снимают недостроенный дом, который находится далеко от школы и поликлиники, и это жилое помещение не приспособлено для проживания такого количества детей. Весь смысл этой инициативы заключается в том, что при переезде приемный родитель должен повторно пройти процедуру обследования нового места жительства. Здесь никакого противоречия здравому смыслу нет. Норма оставлена в законопроекте.
Еще одна норма в законопроекте — о том, что количество квадратных метров на каждого члена семьи, включая приемных детей, должно быть равным нормам в регионе. Предложение разумное, но мы предлагаем сделать исключения. Потому что будет несправедливо, если вдруг мы находим разницу в метр или два, а на кону — судьба ребенка. Есть, конечно, и другие предложения в этом законопроекте по которым нет консенсуса, но, что важно, Минпросвещения заняло сейчас очень открытую позицию и готово обсуждать все конструктивные предложения. Будет создана рабочая группа по доработке этого законопроекта.
— Кто все еще остается в московских домах для детей-сирот? Кто эти 1,5 тысячи человек?
— Во-первых, это дети старшего возраста, подростки, у которых уже сформировался свой взгляд на жизнь. Это очень сложная категория, и этим детям сложно адаптироваться в приемной семье. У этих детей сложившаяся подростково-юношеская психология, которая мне совершенно понятна. Подростку уже не хочется жить с родителями, ему хочется пожить отдельно и дистанцироваться от взрослых. Для таких детей-сирот старшего возраста есть программы наставничества, когда у ребенка появляется взрослый наставник, который с ним разговаривает, куда-то ходит, дает полезные советы.
Другая категория детей — это дети с ментальными и интеллектуальными нарушениями, дети-инвалиды. Но и такие «тяжелые» дети находят со временем свои семьи. В этом году лауреатом премии «Крылья аиста» стала приемная семья Фатимы Бероевой, которая усыновила ребенка с тяжелыми нарушениями опорно-двигательной системы. Эта семья и еще две другие лучшие приемные семьи Москвы получат городскую премию по 1 млн рублей.
В Москве огромное количество детишек-сирот с синдромом Дауна приняты в семьи. Найти в центрах ребенка с синдромом Дауна с несложными степенями заболевания сложно, их всех разобрали приемные семьи. У этого явления есть очень точное объяснение, о котором мне рассказывали многие приемные родители. Труд приемных родителей очень неблагодарный, если смотреть на него не с точки зрения многолетней миссии и служения, а с точки зрения труда и сиюминутного результата. Приемные родители всегда ждут от ребенка эмоциональной реакции, подтверждающей признание. А дети с синдромом Дауна очень эмоциональные, солнечные и отзывчивые. Родители им один раз улыбнутся, а они в ответ будут полдня обнимать и целовать.
