Администрация американской тюрьмы, в которой находится Константин Ярошенко, готовит ответ на запрос российской стороны о состоянии его здоровья. Необходимость в предоставлении этого документа возникла после заявлений адвоката о том, что заключённый испытывает сильные боли в сердце, но ему не оказывают должную медицинскую помощь.
Лётчик был арестован ещё в 2010 году в столице Либерии по обвинению в преступном сговоре с целью контрабанды крупной партии наркотиков, часть которой предназначалась для реализации в США. В 2011 году его приговорили к 20 годам тюремного заключения.
Мать Ярошенко уверена, что дело сфабриковано и сейчас от Константина просто пытаются избавиться. Что делают российские власти, чтобы спасти лётчика, и как сама Любовь Михайловна борется за жизнь сына, она рассказала АиФ.ru.
Наталья Кожина: Любовь Михайловна, когда вы в последний раз видели сына?
Любовь Ярошенко: В 2012 году я летала на месяц в Америку, чтобы собрать некоторые документы. Я встречалась с сыном в тюрьме Fort Dix три раза в неделю. Только там встречи не такие, как в наших тюрьмах: огромный зал, в котором находятся 150-200 человек. Все вместе: матери, жёны, дети. Один раз можно обняться с сыном при встрече, один раз при расставании. Ничего приносить нельзя, все обыскивается и проверяется. Каким я увидела Костю? Раньше он был 54 размера, красавец, а сейчас 46 размера, худенький, больной, все последствия либерийского обращения с ним выливаются теперь в болезни.
— В ту встречу он говорил вам что-то про условия его содержания в тюрьме, может быть, жаловался на что-то?
— Я хочу напомнить, что в 2012 году сын пожаловался и рассказал про отношение к нему, все это напечатали в одной крупной российской газете, и после этой публикации его тут же запрятали в карцер на три недели, больного держали на голом полу на простынке. Поэтому, о том, что там происходит и как с ним обходятся, он, конечно, и не скажет.
— Как сейчас вы получаете вести от сына?
— Через адвоката Алексея Тарасова, и Костя звонит нам, дешевле ему, конечно, разговаривать с женой по скайпу, поэтому с ними он может поговорить 10 минут. Со мной он общается по телефону раз в неделю, звонит минуты на три, потому что очень дорого. Я каждые полтора месяца высылаю ему деньги со своей пенсии, а он там, бедный, экономит.
— Как вы думаете, почему Константина до сих пор не положили в госпиталь?
— Они и сейчас не хотят его класть в госпиталь, хотя видят состояние Кости, которое постоянно ухудшается. У него проблемы с сосудами, по урологии, давление скачет, сердцебиение, желудок не здоров, потому что зубы выбиты, он не может жевать, ему просто нечем. У него печёнка из-под рёбер вылезает. Оказать ему помощь — значит признать то, что с ним делали в Либерии.
Сейчас его состояние обострилось, потому что были 40-градусные морозы, у него повысилась температура, появился лёгочный кашель, он стал задыхаться. У сына огнем горит вся левая сторона, боль в сердце. Он обращался за помощью, но ему её не оказали… А почему так происходит, я уже сказала, нет человека — нет проблемы, всё идёт к физическому уничтожению. Сейчас его критическое состояние увидел адвокат, он пришёл и испугался того, что предстало перед его глазами. Нам пообещали, что Костю в понедельник отвезут в госпиталь, но его не отвезли, сказали, что этот день — день президента, и все госпитали будут закрыты. Что за ерунда?!
— Сейчас американская сторона готовит ответ на запрос российской стороны о здоровье вашего сына. Вы верите, что он будет объективным?
— Нет, конечно. Если он жив-здоров, и вы не боитесь результатов обследования, то почему вы не повезли его в госпиталь? Ему уже два раза делали УЗИ по урологии, и сами врачи говорили, что нужна операция. Но все заглохло. Теперь всё дошло до сердца, надо везти его срочно. Когда его в понедельник не отвезли в госпиталь, он во вторник стал не просить, а требовать этого — и вдруг нашёлся аппарат, которым сделали ЭКГ сердца, но результаты нам не сообщили. Косте только сказали: «это у тебя всё от нервов». Да какая разница, от нервов, от давления — окажите помощь!
Дело сдвинулось с мёртвой точки только после того, как МИД настоял — спасибо Лаврову — вышел на Джона Кэрри. А Кэрри американская сторона докладывает, что у Ярошенко всё хорошо, он жив, здоров, зубы повырастали, которые ему выбили в Либерии. Но это ложь. Поэтому они сейчас готовят какой-то пустой ответ, но я надеюсь, что наши добьются, чтобы туда отправилась российская делегация врачей.
— Вы сами писали письмо Кэрри, вам прислали какой-то официальный ответ?
— Я там в горячке написала, как мать, что мой сын ничего не совершал, и если он не выйдет живым, я выйду огненным факелом перед посольством США в Москве, может быть, материнский факел остановит их. Официальный ответ был, но не от Кэрри, написала какая-то женщина, что всё нормально и справедливо, но что ещё они могут ответить?
— Сейчас российские власти выступили с инициативой помочь вашей семье, а раньше они вам как-то помогали?
— Помогал одинСергей Викторович Лавров, у меня была с ним встреча. Но я всегда говорю: один в поле не воин, нужно решать проблему на правительственном уровне, потому что права человека не соблюдаются. Я обращалась и к Падве, и к Резнику, и к Алексеевой, и к Лукину — и все тихонько сбрасывали мне письма и отправляли меня в МИД. Один Лавров должен расхлебывать всё беззаконие на земном шаре… Что мне вам, Америку открывать, вы видите, где все наши правозащитники, где миллиардеры, там и наши правозащитники.
— Константин написал письмо Владимиру Путину. Вы верите в то, что это поможет?
— Я не знаю, поможет это или нет, но я должна верить, ведь когда-то же надо остановить всё это беззаконие, услышать правду, разум должен победить! Я почему-то верю в помощь Путина, у Кости в камере портрет его висит, и не для того чтобы польстить Владимиру Владимировичу, просто для него он — лицо российского государства, на кого ему ещё надеяться?
— Сейчас ведутся переговоры о приезде российской делегации в Америку, ваш приезд не обсуждался?
— Я думаю, что я буду мешать своими эмоциями и слезами, я могу что-то сказать в горячке, там нужно присутствие дипломатов. Может быть, Костя им скажет больше, чем мне, чтобы меня не травмировать. Он же не все вещи мне рассказывает, он жене что-то говорит, и она мне потом шёпотом передаёт. Он ей запретил говорить, что с ним творилось (плачет)… Мне же уже 74 года, и сколько я за последние четыре года перенесла, я уже сама скоро инвалидом буду, поэтому пусть он всё расскажет нашей делегации.
— Как вы сами себя чувствуете, есть силы бороться за сына?
— Ужасно бывает, я сегодня уже два десятка таблеток выпила. Но я однажды уже сказала американцам: Не дождётесь, не сдохну! А вы все пройдёте через мои слёзы и муки моего сына, потому что великие грешники, у которых тоже есть дети и внуки, а Господь всё видит.
Российского лётчика Константина Ярошенко обследовали врачи 
Защита Константина Ярошенко намерена подать иск на тюремные власти США 
Власти США согласились провести экстренное медобследование летчика Ярошенко 
Россиянин Ярошенко не подавал на апелляцию для ускорения экстрадиции 
Осужденному в США россиянину Ярошенко требуется операция – адвокат 
