Гораздо меньше известно, что в 1780 году, между двумя «пожармейстерами», этот же дворец был 
домом генерал-губернатора Михаила Волконского.
Сиятельный «дурак»
Он родился 300 лет назад в Митаве (в Елгаве, нынешнем провинциальном городке Латвии и тогдашней столице Курляндии). Михаил Никитич происходил из знатного княжеского рода, ведущего отсчёт от самого Рюрика, а конкретнее - от младшего сына князя Михаила Черниговского Юрия, получившего в удел Тарусу. Правнуки его стали именоваться князьями Волконскими - по названию речки Волкони в их новой вотчине в Алексинском уезде.
По линии бабки Милославской Михаил приходился троюродным братом императрице Анне Иоанновне. Его родители познакомились при её дворе, в то время герцогини Курляндской. Отец Никита Фёдорович, императорский стольник, по распоряжению Петра I был отправлен на обучение за границу, доехал до Митавы, но там и застрял, увидев дочку обергофмейстера Петра Михайловича Бестужева - юную Аграфену, шутницу и острословку.
По контрасту с невзрачной, грубой и туповатой Анной Иоанновной Аграфена Петровна, или Асечка, как все её называли, была душой компании, выдумщицей, насмешницей, которой герцогиня всегда завидовала чёрной завистью. Однажды, узнав, что её салон намерена посетить герцогиня и будет она одета в платье лимонного цвета, шутница велела обить всю мебель точно такой же материей. Потерявшаяся в интерьере Анна Иоанновна в бешенстве покинула салон Бестужевой.
Молодая вдова (сильно пьющий герцог Курляндский не пережил медового месяца) вынуждена была утешаться с престарелым Бестужевым, что рождало в салоне его дочери бесконечный цикл анекдотов, приводивших в ярость герцогиню. Когда Никита испросил руки юной Бестужевой, их семейное счастье так кололо глаза вечно неудовлетворённой Анне Иоанновне, что вскоре молодые Волконские сочли благоразумным перебраться в Петербург, где Аграфена стала статс-дамой в свите императрицы Екатерины I.
В столице Асечка возобновила светский салон (кстати, первый подобного рода в России), куда приходили все самые светлые умы новой столицы. Там можно было увидеть даже такого экзотического персонажа петровской эпохи, как Абрам Петрович Ганнибал. Завсегдатаи салона лихо чесали языками, более всего потешаясь над светлейшим князем Алексашкой Меншиковым и его мечтой породниться с императорской фамилией. Отнюдь не скромные шутки о том, как Меншиков пытается обручить юного царя Петра II со своей дочерью, достигли слуха светлейшего, и он сослал Аграфену Волконскую в подмосковную деревню. С воцарением Анны Иоанновны императрица назначила Никиту Фёдоровича придворным шутом («дураком», как тогда называли эту должность). Его поручением было ухаживать за собачкой-левреткой. Когда опальная Асечка узнала из ехидного письма императрицы об унижении мужа, она вскоре умерла. Мстительная царица насмехалась над грустью шута об умершей жене и насильно женила его опять.
Отец бумажных денег
После скорой кончины Никиты Волконского Анна Иоанновна озаботилась судьбой его сына Михаила. Он стал военным и сделал блестящую карьеру, отличившись в русско-турецкой (1738-1739 гг.) и Семилетней войнах. После чего был назначен командовать русскими войсками в Польше.
В 1771 г. по Москве прокатилась эпидемия чумы, уносившая до тысячи душ в день. Люди, ища спасения, сходились к Варварским воротам, вымаливая спасения у чудотворной иконы.
Однако скопления народа лишь усиливали распространение заразы, из-за чего московский архиепископ Амвросий распорядился убрать икону. Озверевший народ настиг его в Донском монастыре и растерзал. После чего толпа принялась громить дома знати. После трёх дней уличных боёв на подавление чумного бунта Екатерина II направила в Москву поднадоевшего ей фаворита Григория Орлова. С карательными функциями граф справился, а вот оставаться губернатором в старой столице не пожелал. На его место императрица направила лично ей преданного Михаила Волконского. Так он стал московским главнокомандующим.
Самые большие испытания выпали ему в 1773 г., с приближением к Первопрестольной войск Пугачёва. Дефицит хлеба в Москве грозил бунтом беднейшего населения. Волконский организовал подвоз зерна из южных губерний и удержал город от восстания.
Усилиями генерал-губернатора на Мясницкой, там, где позднее разместился почтамт, открылся первый банк для размена бумажных денег, начавших в России хождение наравне с монетами. Нововведение очень понравилось москвичам: больше незачем стало, отправляясь за покупками, таскать за собой мешки серебра или медных монет. Но особенно оно пришлось по душе братьям Пушкиным, Михаилу и Сергею (кстати, предкам великого поэта), которые начали рисовать ассигнации, за что были осуждены как первые российские фальшивомонетчики.
Губернатор Волконский был главным организатором торжеств на Ходынском поле в честь заключения с турками Кючук-Кайнарджийского мира. Народные гулянья с массовым питьём мёда и погромами «турецких» павильонов предвосхитили трагедию 1896 года на том же месте, когда на коронационных торжествах было задавлено и покалечено больше тысячи человек.
Последней и, может быть, главной заслугой этого губернатора стало учреждение Каменного приказа. Тем, что сегодня москвичи живут в каменных домах, а не в деревянных бараках, мы обязаны Михаилу Никитичу Волконскому.
