4 апреля 1991 года Борис Ельцин обратился к съезду народных депутатов РСФСР с требованием наделить чрезвычайными полномочиями Верховный Совет и его председателя. На следующий день съезд эти полномочия предоставил.
«Навязанный съезд»
Весеннее обострение политической борьбы в России проявилось в действиях союзного центра, который сам инициировал проведение III (внеочередного) Съезда народных депутатов РСФСР. Была поставлена чёткая цель: используя противников Ельцина среди народных депутатов России (а их насчитывалось едва ли не 80% от всего состава), снять его с должности Председателя Верховного Совета РСФСР. «Съезд, который нам навязывают», — так говорил о нём Ельцин. Однако выступавшие против Ельцина не смогли добиться намеченных результатов и получили скорее обратный эффект.
Ещё до открытия съезда, которое намечалось на 28 марта, на улицах, в учреждениях и на предприятиях вовсю велась агитация «за Ельцина». За несколько дней до начала работы съезда Ельцин выступил на Кировском заводе в Ленинграде. Он говорил, что страна так и не получила программу выхода из кризиса, обещал не допустить роста цен, увеличить зарплату, сократить рабочее время, ускорить приватизацию, уменьшить расходы на космос, оборону и помощь зарубежным странам. А ещё посулил налоговые льготы предприятиям, перешедшим из общесоюзного в российское подчинение.
«Милицейская демократия»
В день открытия съезда движение «Демократическая Россия» собиралось провести в Москве демонстрацию в поддержку Ельцина. Стремясь опередить демократов, союзные власти не мудрствуя лукаво 25 марта приняли постановление «О временном приостановлении в г. Москве проведения митингов, уличных шествий и демонстраций». Премьер-министр СССР Валентин Павлов по этому поводу риторически вопрошал: «Неужели мы ввергнем народ в пучину непредсказуемых бед?»
А на следующий день президент СССР Михаил Горбачев издал указ «О создании Главного управления Министерства внутренних дел СССР по городу Москве и Московской области», в целях прямого подчинения обоих милицейских управлений союзному министерству. Вечером того же дня Горбачёв выступил по Центральному телевидению с пространным интервью. Среди потока политических банальностей и обвинения «так называемых демократов» во всех смертных грехах прозвучало и признание, что новое насилие означает его политическую смерть. Горбачёв сказал: «Если вы не согласны с моей политической линией, это не значит, что вы мой враг».
Тем не менее к открытию съезда Горбачёв приготовил для его делегатов и жителей Москвы очередной «сюрприз». По его приказу в столицу ввели войска под предлогом защиты депутатов от «морального террора» со стороны пикетчиков на пути их следования к залу заседаний. Центральные улицы были запружены войсками, милицией, перегорожены грузовиками и спецтехникой.
Слова и дела
Несмотря на запрет Кремля, председатель Мосгорисполкома Юрий Лужков разрешение на митинги и манифестации дал. В них участвовало, по разным подсчётам, от 200 до 700 тысяч человек. Город бурлил с самого утра 28 марта. «Третий съезд народных депутатов России открылся в накалённой обстановке, — писал Горбачёв в книге “Жизнь и реформы”. — Митингующие в канун съезда переступили грань, угрожая идти на штурм Кремля». Слухи о штурме, да ещё и о заготовленных для этих целей специальных канатах с крючьями, с помощью которых предполагалось преодолевать кремлёвские стены, вряд ли соответствовали действительности. Но вот к забастовкам и стачкам призывали даже некоторые российские депутаты.
В такой обстановке съезду работать было нелегко. Подавляющее большинство делегатов, включая противников Ельцина, не хотели заседать в окружении милиции и внутренних войск. Их политические пристрастия менялись на глазах. На первом и последнем заседании съезд приостановил постановление Кабмина СССР и указа президента СССР, объявив их антиконституционными. Первый заместитель Ельцина Хасбулатов встретился с Горбачёвым и потребовал вывести войска из столицы. На утреннем заседании 29 марта Хасбулатов сообщил, что Горбачёв отказался признать постановление российского съезда, но войска из Москвы вывел.
Подлинной сенсацией стал раскол во фракции «Коммунисты России». 31 марта часть её членов во главе с полковником Руцким вышла из фракции и образовала депутатскую группу «Коммунисты за демократию», куда вошли 95 делегатов съезда. Всё это позволило Ельцину не только сохранить свою должность, но и назначить дату выборов президента России и добиться в последний день работы съезда, 5 апреля, дополнительных полномочий, которые использовались российским лидером в первую очередь в борьбе за власть.
Декларировалось, что чрезвычайные полномочия даны российскому руководству исключительно для борьбы с кризисом. Особо подчёркивалось, что они не могут быть использованы для решения вопросов об изменении границ РСФСР с другими союзными республиками.
Впрочем, никаких заметных успехов в преодолении кризиса власти и экономики в результате обретения этих полномочий достигнуто не было. С апреля 1991 года розничные цены на все продовольственные и промышленные товары в России повысились в два и более раз. Зарплата увеличилась всего на 20-30 процентов, но работающим выдавалась единовременная компенсация в размере 60 рублей (при средней зарплате чуть более 200 рублей). Социальная напряжённость резко возросла, к бастующим шахтёрам присоединились сотни трудовых коллектив по всей России. Число бастовавших превысило 1 млн человек. Кроме выполнения экономических требований, они добивались отставки Горбачёва и проведения новых выборов. Забастовки прекратились лишь после того, как центральные власти согласились перевести часть предприятий в российскую юрисдикцию с одновременным прекращением перечисления прибыли в союзный бюджет.
Несмотря на недавние обещания Бориса Николаевича не допустить роста цен, добиться увеличения зарплаты и сокращения рабочего времени, осуществить на практике удалось разве что последний из этих лозунгов. Для многих советских граждан рабочее время сократилось до нуля, когда в стране наступила массовая безработица.
