- В годы войны я работала во фронтовом передвижном госпитале. Госпиталь был сортировочным, поэтому через него проходило просто гигантское число раненых. Помню, однажды приём пострадавших длился аж пять суток подряд. В приёмке раненых принимал участие абсолютно весь состав госпиталя. Это было ужасно!
Когда я входила в операционную, чтобы взять кровь для анализов, мне становилось дурно от увиденного. Огромные тазы с отрезанными конечностями, крики, стоны. Ужас! Но я не теряла сознания. Держалась из последних сил. Помню солдат-мальчишек без рук, без ног. Я такого мальчика могла одна переложить с носилок на постель. Даже страшно вспоминать всё это.
Но когда меня спрашивают, какая картина возникает перед глазами, когда я слышу слово «война», в моей памяти всплывают даже не те ужасы, которые я видела в госпитале. Как ни странно, вспоминается другое.
Мы ехали в поезде и остановились на каком-то полустанке недалеко от Донецка. И вот я вижу чёрную, обугленную степь и на её фоне развороченный снарядами почтовый вагон. И из этого вагона ветер выдувает сотни, а может, тысячи писем-треугольников. Они словно осенние листья летели, разлетались по обугленной степи вплоть до самого горизонта. Меня это страшно потрясло.
На тот момент мой отец был в окружении, и мы с мамой не получали от него никаких сообщений. Тогда я сказала матери: «Письмо отца так же где-то улетело… Я уверена, он жив…»
