Она похоронила одного маленького сына, второго ребёнка, безымянного, потеряла в оборванной этой трагедией беременности, а теперь на её руках дочь, и никто не знает - живёт сейчас Уля или умирает.
Воронка
Говорят, что в одну воронку дважды не падает. Падает, да ещё как.
Пять лет назад Потылицыны возвращались в свой Красноярск из отпуска, попали в автокатастрофу. Трёхлетний Саша умер на месте, его брат-погодок Дима выжил, а маму с переломами костей черепа, таза, двухмесячным эмбрионом в животе и кровотечением доставили в больницу. Вот только-только, ещё утром субботы детей было почти трое! Дома ждали, когда маму выпишут, чтобы вместе сообщить Диме о смерти брата, а врачи в больнице ждали решения Ксении: биться за уже почти погибший плод или чистить… Во вторник хоронили Сашку и оперировали Ксению… Дома они с папой сказали единственному теперь Димке, что Саша ушёл на небо, чтобы оттуда следить за братом. И Дима поверил. Когда шёл дождь, он просил Сашу, чтобы тот побыстрей закончился. Когда выглядывало солнце, говорил спасибо. А на ночь отпускал солнышко к брату.
Теперь небо нависло над маленькой сестрой, которая родилась через пару лет после трагедии. С длиннющими ресницами, заглянула, как солнечный луч, в истерзанную бедами семью…
А потом упал новый снаряд.
Добрые и злые
Болела Уля настойчиво начиная с ноября 2016-го. То простуды, то запоры, то температура шпарит под сорок, то держится субфебрилитет, потом перестала ходить, потом есть, потом пить… И на всё находились объяснения. И у врачей, и у семьи, и даже у всей медицинской аппаратуры города Красноярска. Нет у вас ничего страшного, ну ОРВИ, ну газики, ну артрит… В больницу кипящую от температуры девочку, сникшую на руках у мамы, положили только в марте прошлого года и быстро поняли, что это онкология. Ганглионейро-бластома надпочечников. Агрессивная опухоль высокого риска.
Потылицыным пришлось сживаться и с этим новым горем. Как сживались с потерей Сашки, уходя в работу, зацеловывая единственного оставшегося Димку… Невозможно сходить с ума ежечасно. Надо одомашнивать горе, вводить в обиход. И вот уже МИБГ-сцинтиграфия показывает накопление радиоктивного йода во многих точках Улиного тела - это значит, рак добрался и туда. И Потылицыны называют это «Уля светится в костях». Так звучит менее страшно. Светиться, кстати, могут и перезрелые, неголодные клетки нейробластомы, которые скоро должны погибнуть своей смертью, а Улю убивают как раз молодые и зелёные, отбирающие питание у здоровых. Так клетки делятся на домашнем языке на «добрые» и «злые». Так приручают горе…
Никто не знает, какими клетками, добрыми или злыми, светится девочка сейчас, после 6 блоков химии, двух операций по удалению опухоли, ауто-трансплантации стволовых клеток, МИБГ-терапии радиоактивным йодом, высокодозной химии, на которой с Ули просто начала сходить кусками кожа, до мяса, и выпали знаменитые на весь Красноярск ресницы.
Последнее, что сделали для Ули в Москве: влили ей «жидкий» йод по вене, что должно было точечно, прицельно добить злые клетки (медсестра входит в экранированный бокс в защитном костюме, ставит капельницу с ядом на несколько часов, связь с врачами только по телефону, маме находиться с радиоактивным ребёнком не рекомендуется - больше может не родить, после все игрушки, одежда, бельё, бывшие в палате, уничтожаются, ещё неделю после процедуры нужно дер-жаться от людей не менее чем в метре). И это Уля тоже прошла.
Но по-прежнему светится. Голова в двух местах, две лопатки, позвонок, таз. Уже в своём Красноярке. Следующее обследование в Москве ей назначили на середину лета 2018-го.
Нейробластома - опухоль с высоким риском рецидива в первые же месяцы после лечения. Очень высоким.
«За это время уже двое детей из тех, с кем мы лежали, вернулись обратно…» Ксения ждёт признаков рецидива каждый день. Следит, когда Уля начнёт от неё уходить. Не в одну секунду, как Сашка, а вот так, по кусочкам: реснички, кожица, волосы… Смотреть на это невозможно. Ни снаружи, ни изнутри. На Западе последнее слово науки в лечении нейробластом - иммунная терапия, когда иммунитет так накачивают, что он с разбегу атакует собственные клетки, ставшие злыми. В России её не проводят. За десятилетие применения методики статистика такая: процент выживаемости поднимается с 20 до 60… И это чертовски здорово. Улиной маме выставила счёт на 340 тыс. евро за иммунную терапию Кёльнская университетская клиника. Улиным маме, бухгалтеру поликлиники, и папе, автослесарю... Ну вы понимаете.
Когда Потылицыных накрыло первое несчастье, ни предугадать ничего, ни спасти никого было невозможно. Сейчас нависшую беду можно отвести. Чтобы Уля светила своей семье на земле, а не на небе.
«АиФ. Доброе сердце» начинает сбор 340 тыс. евро на иммунную терапию для Ульяны Потылицыной, 3 года, Красноярск.
