На входе в коттедж гостей встречают десятки пар обуви и самые разнообразные звуки: с первого этажа доносятся мелодии российского шансона, прослушиваемые с мобильного телефона, наверху кто-то бодро переключает телевизор, на кухне – о чем-то беседуют. Кажется, в доме проживает очень большая семья, на самом деле – множество разных, иногда не знакомых друг с другом людей. Бывшие заключенные и военные, бывшие наркозависимые и инженеры. Единственное, что их объединяет – ни у кого нет дома. И документов.
«Вот смотри, — владелец приюта Емельян Сосинский беседует с одним из жильцов приюта. — Кук прибыл к аборигенам с позицией: мы — белые люди, с нами – цивилизация и культура, а вы — никто. Кука съели. Примерно в это же время на других островах проповедовал Миклухо Маклай, который говорил про дикарей: «Эти дети природы, возможно, чище, чем мы с вами. Он у них сейчас изображен на монетах, он – национальный герой. Это я к чему веду: нельзя относиться к человеку, как к псу». «Ну да, иначе он залает», — соглашается Сергей, житель приюта.
Помощь вне закона
Емельян Сосинский открыл в Подмосковье около пяти «домов трудолюбия». Арендует коттедж, принимает бездомных, размещает, лечит, и устраивает на работу. Параллельно занимается восстановлением утраченных документов. Часть их заработной платы идет на содержание приюта, часть — могут тратить на свое усмотрение. Но там, где есть деньги, нужна лицензия. Емельян уверен: на то, чтобы открыть официальные приюты, его жизни точно не хватит.
«Пока я получу согласие пожарных, пока всё устроит СЭС, пока соберу разрешения у всех местных жителей, пока переведу помещение в статус нежилого (есть и такое требование!). Но у меня нет своих домов, я их беру в аренду, и ничего не могу перестраивать-переоформлять, — рассуждает Емельян. — А помощь-то людям нужна уже сейчас! У меня есть подруга, она мечтала открыть центр для работы с детьми, страдающими ДЦП, подготовила проект, пыталась сделать все по правилам. Через пять лет во всем разочаровалась. Сняла дом и начала работу с тем, что есть. Иначе, вообще ничего не получилось бы».
Емельян ночует в центре уже неделю: боится прихода полиции. В прошлый раз они появились ночью: с сообщением, что в доме незаконно удерживают человека. Войдя внутрь, начали проверку документов, которых у большинства обитателей просто нет. Почти 100 человек увезли в участок, кто поместился – отправили в изолятор, остальных до утра продержали на улице.
Полицейские говорят, такое соседство не радует жителей элитного коттеджного поселка. Проверку провели по их заявлению, сообщили в пресс-службе ГУМВД. По их словам, среди обитателей приюта проживали 18 алко- и нарко-зависимых, и 12 ранее судимых людей. Полицейский считают: то, чем занимается Емельян – незаконная предпринимательская деятельность и укрывательство нелегальных мигрантов. В пресс-службе ГУМВД говорится, что проверку провели по заявлению жителей поселка. Обвинений пока не выдвигают, но проверку проводят. Обещают: по результатам будет решен вопрос о возбуждении уголовного дела. Могут вернуться с обысками в любой момент.
Из туристов в мигранты
Еще одна деталь полицейского отчета — антисанитария. С этим жильцы кардинально не соглашаются: мужчины каждый день ездят на работу, женщины делают влажную уборку всего дома. Внизу есть душевые кабины, общая прачечная, стиральные машины. На веревках сушатся личные вещи.
Не хватает кроватей – поэтому многие спят на матрасах. Не хватает тумбочек, поэтому многие вещи разбросаны по полу. «Зато не на улице живем», замечает пенсионер, облюбовавший одну из немногих кроватей. Все свои вещи он аккуратно хранит в дорожной сумке.
На кухне чистит картошку нелегальный эмигрант Александр с типичной для обитателей «Дома трудолюбия» историей. Приехал из Алушты, чтобы заработать денег, трудился на стройке, накопил неплохую сумму, отправился на вокзал покупать билет домой. Зазевался и лишился всего: и зарплаты, и паспорта. «Я пытался восстановить документы, чтобы уехать, но мне говорят, обращайтесь по месту жительства, а как я обращусь, если без паспорта меня не пустят в Украину!».
С приютом работают правозащитники, они все-таки добились, чтобы паспорт Александра восстановили в Москве. «Но там надо госпошлину почти три тысячи заплатить, а еще на билет нужны деньги, вот, зарабатываю пока здесь. Получу паспорт — поеду домой», — рассуждает Александр.
«Паспортные столы не хотят с нами работать, они не хотят все делать по закону, — говорит Емельян. — Восстанавливать документы можно и не по месту жительства, но человек приходит, а ему: неси справки, выписки из домой книги... показывают закон, где это всё написано. Они-то знают, что на другой странице есть еще примечания, но их почему-то показывать не спешат! Однажды парень пришел в УФМС, просил восстановить паспорт, а ему сотрудница «нет, нельзя». И поднимает бумажку с надписью «500 долларов».
Емельян уверен, чтобы помочь нынешним бездомным, нужно менять сами действующие законы: сейчас человек без паспорта просто не имеет права работать. «И как же ему выкарабкаться? Что за замкнутый круг?».
Слишком легкие деньги
Впрочем, множество фирм всё-таки дают таким людям работу. Самую низкооплачиваемую — разнорабочими на стройке.
«Подъем в шесть утра, чтобы к девяти быть в Москве, представляете, 50 человек хотят умыться, поесть, позавтракать. Тут такая толчея бывает!», — рассказывает бывший военный-контрактник Сергей. «Кое-как собираемся, едем все вместе. Работа разная — кто-то фуры разгружают, а кто-то и на стройке, весь день на холоде, в люльке на высоте 30 этажей. Вечером собираемся, смотрим телевизор. Не буду приукрашивать: тут есть и бывшие зеки, и алкоголики, но они трудятся, не пьют, приезжают домой. Чем может закончиться разгон приюта полицией? Сто человек останутся без дома и будут тут, по поселку, искать себе пропитания. Страшно будет на улицу выходить».
В свое время Сергей получил гражданство в российском посольстве в Узбекистане. Потерял сумку с документами, пытался восстановить здесь. Отказали, сказали ехать в бывшую союзную республику, Сергей просил послать запрос из Москвы, получил ответ: «не наша компетенция». Никаких льгот бывший военный теперь не имеет: официально он — нелегальный мигрант. Хотя всю жизнь живёт в России.
Емельян Сосинский не выпускает из рук телефонную трубку: звонят журналисты, правозащитники, бездомные, которые пытаются найти приют. «Я вам сейчас ничем помочь не могу: хозяин одного коттеджа отказал нам в аренде, так что пока никого не берем, ищем новое помещение».
Емельян боится, что под давлением полиции все арендодатели расторгнут договоры. «Нет, я мог бы просто поселить тут людей, кормить их за свой счет, одевать, тогда бы, наверное, не было обвинений в предпринимательстве. Но это ведь только вредит им: люди быстро привыкают быть иждивенцами». Его мечта, по сути, оказалась вне закона.
Идея создать «Дома трудолюбия» возникла у него много лет назад. Емельян работал при одном московском храме, в его задачи входило проверять информацию о тех, кто приходит в церковь просить помощи. «Вот женщина говорит, я с четырьмя детьми, муж умер, дом забрали, денег нет. А оказывается, что муж жив, никто в семье никогда не работал, все выпивают, и милость для них – способ жить, не особо напрягаясь».
Тогда Емельян придумал концепцию трудового приюта, подход, о котором говорил еще святой праведник Иоанн Кронштадтский. «Он писал: даровые деньги могут повредить, человек превращается в тунеядца. Бездомным не надо подавать: надо дать им кров и привязать к общественному организму посильной работой, а тот, кто здоров, но отказывается — его надо изгонять из города. Ему отвечали, что это не по-христиански, но святой считал, что так спасает людей», — рассуждает Емельян.
Создатель приюта не питает надежд, что сможет вернуть всех к полноценной и самостоятельной жизни. Говорит, покинув приют, многие начинают пить, снова опускаются на дно. Если человек не пьет, работает и никому не мешает — пусть остается в доме. Но есть проблема – люди стареют, трудиться разнорабочими уже не могут, а другой работы для бездомных практически нет. Сейчас пожилые и инвалиды — на содержании других обитателей приюта. «Я бы хотел, если будет возможность, занять для них домик где-нибудь на земле, чтобы они там копались на огороде, овощи-фрукты выращивали. Но не знаю, кому доверить это дело — чтобы руководил», — говорит Емельян.
В каждом доме назначается старший, или бригадир, которые получает деньги, делит их между рабочими, следит за тратами на содержание дома. Обычно это человек из числа бездомных. Стараются выбирать самых надежных и ответственных, но люди, долго жившие в безнадежной нищете, при виде денег иногда теряют голову. Воруют. «Таких бригадиров мы просим покинуть приют, — рассказывает Емельян. — Один из изгнанных сейчас сотрудничает с полицией. Точно не скажу, но возможно, именно он и написал на нас жалобу».
