После полного развала отношений с европейскими странами Россия в очередной раз повернулась на восток. 22-23 июня министр иностранных дел РФ Сергей Лавров посетил Иран. Две страны сейчас обсуждают между собой договор о стратегическом сотрудничестве. Кроме того, между Россией и Ираном активизировалось и торгово-экономическое сотрудничество. Что могут дать друг другу две «самые подсанкционные» страны мира, aif.ru рассказал эксперт Российского совета по международным делам, специальный корреспондент ТАСС в Иране Никита Смагин.
Что России может дать Иран?
Глеб Ивано, aif.ru: — Никита Анатольевич, какие направления российско-иранских отношений сейчас находятся в фокусе внимания российской стороны?
Никита Смагин: — Есть два основных направления, где сейчас предполагается форсировать сотрудничество. Первое — это качественно увеличить присутствие российского бизнеса в Иране и иранского в России, чтобы те вещи, которые нам теперь сложно импортировать, можно было бы импортировать из Ирана и наоборот. Для этого и Новак приезжал в мае с внушительным десантом из представителей российского бизнеса, за этим же в том числе прилетал и Лавров.
Второе — это активизация переговоров по транзитному маршруту Север-Юг между Россией и Ираном (из российских портов на берегу Балтийского моря в Азербайджан, далее в Иран и через него к портам на побережье Персидского залива). Москва с помощью этого маршрута планирует перестраивать свои логистические схемы через Иран.
— Маршрут еще не запущен?
— Пока он существует только на бумаге. Есть некоторые сложности. Чтобы доставить груз с севера России до Персидского залива, его надо несколько раз перегружать. Маршрут частично проходит где-то по железной, где-то по автомобильной дороге. Одна из веток идет через Каспийское море. Там у России сейчас очень мало грузовых кораблей, у Ирана чуть больше, но этого не хватает. Наконец, у Ирана нет нормальной железной дороги через всю территорию страны. Т. е. инфраструктуру здесь пока только придется создавать.
— Можем ли мы в Иране получить продукцию на замену той, которую увозят с собой покидающие Россию западные фирмы?
— Есть ниши, которые Иран в теории может занять. Например, медицинская. Иран фактически все лекарства, которые ему необходимы, производит сам. И они очень дешевые здесь. Это очень заметно, когда ты приходишь в аптеку, насколько их аналоги дешевле наших лекарств. Есть варианты по закупкам автозапчастей, стройматериалов, нефтехимии. Пока же мы закупаем в Иране в основном сельскохозяйственную продукцию, но и это планируется расширять.
Вообще, у иранцев есть уже налаженные способы обхода санкций. Можно действительно что-то импортировать из Ирана из того, что будет под запретом, но что иранцы уже импортируют по обходным схемам. Хотя бы на первое время, пока мы не научимся производить это сами.
— А какие автозапчасти мы можем покупать у иранцев? Это продукция западных компаний?
— Нет, это то, что Иран производит сам. Если говорить об автозапчастях, это скорее вопрос локализации иранских марок для производства в России. У них производятся французские в основном машины. Правда, лицензии все давно истекли. Никакого взаимодействия с головными европейскими компаниями нет. Но тем не менее здесь фактически есть производство автомобилей полного цикла.
— Т. е. будем закупать французские машины иранской сборки?
— Это одна из идей. Вообще, мы уже пробовали закупать иранские автомобили. В середине нулевых несколько сотен тысяч машин были даже поставлены. Но затем это прекратилось. В том числе, кстати, из-за несоответствия экологическим стандартам.
— Первое, что против нас ввели, когда началась СВО, это санкции против авиационной отрасли. Может ли Иран нам помочь с комплектующими для самолетов?
— Думаю, что нет, потому что Иран сам очень нуждается в этом. Это для него одна из главных проблем. Когда в 2015 году была подписана «ядерная сделка», первое, что сделали иранцы, — купили 100 «Боингов», 100 «Airbus» и 30 ATR. Этот контракт так и не был выполнен. До того момента, как через несколько лет Трамп ввел новые санкции, Иран успел получить всего 14 самолетов ATR и 3 AirBus.
С последствиями авиационных санкций нам самим только предстоит столкнуться, и я не думаю, что Иран может нам чем-то здесь помочь.
— Может ли Россия получить от Тегерана какую-то помощь в банковской сфере?
— Тут, конечно, сотрудничество будет развиваться. Главный вопрос, который предстоит решить странам — это как переводить в Иран деньги. Дело в том, что Иран отрезан от всех платежных систем. Те каналы, которые существуют между странами, для бизнеса не очень приемлемы. Например, в России существует «Мирбизнесбанк». Это иранский банк, который осуществляет переводы денег из России в Иран, но берет за это комиссию в 30%. Конечно, для бизнеса это неприемлемо. Поэтому здесь есть целый пласт для возможного взаимодействия.
— В каких еще сферах можно ожидать развития отношений?
— Очевидно, будут развиваться те направления, по которым мы уже сотрудничали. Например, сельское хозяйство. Мы продаем иранцам масличные культуры, зерно. Сейчас это все будет расти.
Нужно сказать, что нынешний год почти наверняка станет поворотным в отношениях между Россией и Ираном. До этого у нас был постепенный рост товарооборота, который в этом году достиг $4 млрд. Это неплохо, но это очень мало в сравнении не только с Китаем, но даже с Турцией ($30 млрд) и Южной Кореей ($20 млрд).
Сейчас присутствие российского бизнеса будет скачкообразно расти. Это очевидно уже по тому интересу, который появился, по тому количеству предпринимателей, которые летят в Иран. Проекты и идеи звучат самые разные, но пока непонятно, что дойдет до реализации. Предсказать, насколько вырастет товарооборот — в полтора раза или в десять, очень сложно, но то, что он вырастет — это гарантировано.
Что Ирану нужно от России?
— Мы поговорили о том, что России нужно от Ирана. Давайте теперь поговорим о том, что Ирану нужно от нас.
— Наши двусторонние отношения не везде сводятся исключительно к сотрудничеству. Понятно, что сейчас у двух стран очень много точек соприкосновения, начиная от фундаментальной — противостояния с США. Однако есть сферы, где мы выступаем как конкуренты.
Например, поскольку российские энергоресурсы сейчас хотят запретить покупать в Европе, все идет к тому, что нашим главным покупателем станет Китай. Именно туда сейчас в основном продают свою нефть иранцы. И уже в кулуарах слышно о том, что Москва и Тегеран соперничают друг с другом за контракты в Пекине. В той же Сирии мы не всегда выступаем исключительно как союзники. Это и соперничество за сферы влияния в стране, за различные интересы.
— А как вообще в Иране воспринимают Россию?
— Я бы не сказал, что однозначно хорошо. В целом к русским отношение неплохое, но при этом есть идея о том, что Россия — это колониальная держава, которая всегда пыталась Иран завоевать, подмять под себя последние 200 лет. Если почитать иранскую прессу, то можно встретить публикации, где говорится о том, что Ирану нужно как можно скорее мириться с Западом, потому что у Запада есть технологии, которые позволят Ирану развиваться, а у России таких технологий нет. Так что разговоры не в нашу пользу тут тоже можно услышать.
— Россия развивает отношения со многими странами, которые считаются враждебными Ирану: Саудовская Аравия, Израиль. Как это сказывается на наших отношениях?
— Интересы Израиля и Ирана диаметрально противоположны, эти страны пока не готовы идти на нормализацию отношений. Примерно то же можно сказать и об отношениях Ирана с Саудовской Аравией, которые конкурируют друг с другом за влияние в регионе. Россия не хотела бы портить отношения ни с Израилем, ни с Саудовской Аравией. До сегодняшнего дня нам удавалось лавировать между интересами разных стран. То же самое нам придется делать и далее.
Руководство Ирана, безусловно, понимает мотивы Москвы. И я не думаю, что наши отношения с Тель-Авивом или Эр-Риядом сейчас способны нанести существенный вред связям с Тегераном — слишком велико стремление России и Ирана к сотрудничеству. Но учитывать это, безусловно, необходимо.
