Александр Бречалов рассказал в интервью «АиФ», как привлечь деньги в регион, почему главной идеей должно стать предпринимательство и куда губернатор ходит без галстука и охраны.
История про неизбежность
— Александр Владимирович, когда два года назад вы встали во главе Удмуртии, речь шла о том, что Бречалов — это человек, который точно привлечет инвестиции. Как успехи?
— Привлечение инвестиций — одна из ключевых функций всех региональных команд. И, кстати, без сильной команды губернатор не сможет выполнять социальные обязательства. Я сейчас объясню это в цифрах. Есть нацпроект «Демография», который инициировал президент страны Владимир Путин. Потрясающие прорывные решения на территории республики: 27 яслей по 80 мест мы сдадим в этом году. То есть больше 2000 мест. Это больше, чем за предыдущие 14 лет. Здорово? Да. А теперь важный момент: обслуживание одних яслей в год обойдется в 7,6 млн. Умножаем на 27 и понимаем нагрузку на бюджет. Теперь вопрос: а как у нас растет экономика, чтобы по счетам платить? Как верно заметил наш президент на встрече с французским коллегой, что сегодня может казаться невозможным, завтра станет неизбежным. Наши амбиции в экономике — это не мое эго, это история про неизбежность. Все то, что мы строим, в первую очередь в социальной сфере, — детские сады, школы, больницы и так далее — это деньги. А надо не только построить, ещё обслуживать. Поэтому для нас привлечение инвестиций в республику — это уже неизбежно. А первый залог успеха в этом деле — команда. То есть Бречалов, какой бы он антикризисный менеджер ни был, ничего не сделает один. Собрать профессиональную команду — это самая сложная задача. Дорогостоящих менеджеров с успешным опытом реализации проектов привлечь невозможно: у председателя правительства зарплата 200 тыс., у министра — 120, у зама — 70, у начальников управления, на которых лежит вся операционка, — 45-50 тыс. И даже по Ижевску это уже неконкурентоспособные цифры. Мы пошли по пути вынужденному: учить.
Ответственно могу вам сказать: у меня сейчас одна из лучших команд в стране. Каждый в ней сильнее меня в своем направлении. Это очень важно, потому что не дай бог погружаться в работу корпорации развития или Министерства сельского хозяйства и вручную там рулить. Это тупик.
— Куда уже удалось привлечь деньги?
— Первый и основной источник — это все-таки предприятия, которые работают у нас. Надо, чтобы они поверили и рискнули деньгами, инвестировали, а не на депозит их перекинули. У нас это получается: при очень низкой базе инвестиций в основной капитал, 89 млрд, мы все-таки приросли, у нас почти 100 млрд получилось в прошлом году. Очень многие поверили, и мы сделали классные проекты. Сарапульский электрогенераторный завод — легендарный. Ни одно воздушное судно — Миг, Су — не летает без электроники СЭГЗ. Но, поскольку это военное предприятие, у них есть требования по указу президента увеличить долю продукции гражданской и двойного назначения. Директор СЭГЗ Сергей Мусинов рискнул, просчитал, что у нас все лифты зависимы от итальянской лебедки и от червячной пары из Германии. И теперь я могу сказать с гордостью: мы полностью делаем червячную пару и лифтовую лебедку на СЭГЗ. Мы привлекли более 500 млн руб. инвестиций: 263 млн под 1% мы взяли из Фонда развития промышленности, а это уже спровоцировало другой проект. Наш другой великий завод, «Аксион-холдинг», на котором была выпущена первая опытная партия автомата Калашникова, первые серийные мотоциклы Можарова, а сейчас делают ракеты средней и малой дальности, начал делать лифты. Теперь мы ворвались на конкурентный рынок с Щербинкой и Карачаровским заводом по строительству лифтов. Но если они покупают лифтовую лебедку в Италии, то у нас полный цикл.
Другое оборонное предприятие, «Купол», с помощью нас расширяет гражданский сегмент: производство растворов для гемодиализа. Изначально посмотрели, кто поставляет эти растворы. Две компании: Fresenius (Германия) и Baxter (США). По понятным причинам США не будет здесь локализовать производство, а Fresenius — уже создал в партнёрстве с «Куполом». Сегодня это единственное предприятие в России по выпуску растворов для перитонеального диализа, и оно обеспечивает 50% российского рынка. Вторая половина потребности пока закрывается импортными препаратами. Теперь мы не так, конечно, жестко, как Трамп с Huawei и китайской продукцией, но все-таки занимаемся протекционизмом, отстаивая интересы «Купола» и совместного предприятия с Fresenius, чтобы российские регионы покупали наш раствор. У «Купола» есть проект развития фармпроизводства, при котором предприятие готово полностью закрыть потребность рынка растворами, произведёнными в России. Это для нас огромный объём инвестиций в 1,5 млрд рублей.
Подушка безопасности
— А малый бизнес дружит с инвестициями?
— Малый бизнес — это подушка безопасности, и здесь у нас явные успехи, причём они связаны с экспортом. От высокотехнологичных компаний, как HudWay: она попала в 2017 году в топ-10 новых решений для автомобилей наравне с решениями Илона Маска. Это производство панели-интегратора всех внутренних приборов и внешних в автомобиле на лобовое стекло. А есть компания «Танцующие»: ребята делают уникальные костюмы для художественной гимнастики, экспортируют сейчас в 92 страны мира. Это все про инвестиции внешние. По внутренним у нас сейчас два десятка очень крупных проектов, от 2 млрд и выше. Связаны они и с агропромышленным комплексом, и с локализацией производства, и с инфраструктурными проектами. При этом у республики есть своя особенность: очень много непрофильных активов в собственности. Все, от кофейни до пекарни и гостиницы, — это МУПы, ГУПы.
— Почему вы называете малый бизнес подушкой безопасности. Неужели они много приносят денег в казну?
— Малый бизнес более гибок, а большие капиталы — это больший риск. У нас одна из компаний в прошлом году провалилась по прибыли: чуть-чуть цена на нефть качнулась, а для бюджета Удмуртии — минус 2 млрд руб. Возместили потери именно «малыши»: мы им помогаем, они растут, как следствие, платят налоги. Поэтому и стали подушкой безопасности для бюджета.
И, конечно, предпринимательство должно стать главной идеей: сейчас вроде бы и мер поддержки достаточно, но идеологически... Найдите мне хоть один крутой сериал, фильм или книгу про предпринимателя в России. Про Стива Джобса — море, про Microsoft — море. В России — про Александрова, Тинькова — есть, но это не бестселлеры, понимаете? Это должно быть на уровне государственной пропаганды, чтобы был побудительный мотив: не 1000, а 10000, не 10000, а миллион человек должны пробовать себя в предпринимательстве.
— А как вы им помогаете?
— У нас есть классный бизнес-акселератор для тех, кто хочет удвоить выручку, экспортный акселератор, где по окончании программ компания должна заключить экспортный контракт. Есть акселератор «Я фермер», там «выпускники» получили гранты от 2,5 миллиона до 15 миллионов рублей. Это абсолютно честная история с точно оцифрованным KPI для тех, кто в акселератор приходит. Подписание с Ираном экспортного контракта, удвоение выручки и так далее. Искренне убежден в том, что, чтобы выполнить социальные обязательства завтра, нужно помочь бизнесу сегодня.
Удмуртия в 2016 году от малого бизнеса собрала в бюджет 2,9 млрд. В 2017 — 3,316. В 2018 — 3,845. Мы дали людям перспективу, определили правила игры и получили такой результат. Они не на депозит положили деньги, а вложили в производство, в маркетинг, продвижение.
— На экспорт у вас удачно работает ведь не только малый бизнес?
— Да. Например, первая российская компания из Удмуртии, которая начала на китайский рынок поставлять пастеризованное молоко, — «КОМОС» — входит в пятерку переработчиков молочной продукции в стране. Заключили долгосрочный контракт с китайскими партнерами: 500 тонн молока в месяц и 40 тонн мороженого. Китайцы очень любят мороженое. Когда они к нам приезжали, мы на переговоры сразу ставили коробку с мороженым. И они всемером все съели.
— В августе была большая делегация ВЭБ во главе с Игорем Шуваловым. У вас совместный инвестиционный проект?
— 61 проект на 95 млрд руб. Очень много проектов, от малых до крупных с высокой степенью проработки: ижевский водоканал, огромный проект, связанный с общественным транспортом, это дорожная и спортивная инфраструктуры, это кампусы для студентов. 95 млрд — не только ВЭБ напрямую будет финансировать эти проекты, но они будут в качестве консультантов, экспертов, модераторов по привлечению дополнительных средств.
Увидеть, как плавится сталь
— Я так понимаю, в туризм вы тоже готовы инвестиции привлекать?
— У нас такой сферы экономики, как туризм, практически не было. Наверное, в силу того, что Удмуртия была регионом, который до 1989 года был фактически закрыт. Предприятия военной отрасли, сами понимаете. У нас даже некоторые бассейны строились не 25, а 24 метра, чтобы не проводить соревнования. Но при этом спортивная история грандиозная: Галина Кулакова, Максим Вылегжанин, Алина Загитова. Я нигде не видел такого количества людей, занимающихся спортом, как в Удмуртии. Люди, идущие с лыжами по улице Ижевска, — это нормально, как в Москве с портфелями. Поэтому нам важно развивать спортивную инфраструктуру и находить на это инвестиции. К нам будут приезжать на сборы лыжники, биатлонисты, боксеры и так далее. Это огромный рынок, это сотни миллионов рублей. Есть очевидный тренд, с каждым годом возрастающий на 200-300%: это количество любительских стартов, гонок, начиная от «Гонки героев», лыжных беговых, плавательных, триатлонных. И это тоже огромный рынок потребления.
Что касается туризма, то мы хотим развивать военно-промышленный туризм: увидеть вживую, как плавится сталь и из нее получается прокат, — это того, поверьте мне, стоит. Оказывается, в мире есть очень много людей, которые промышленным туризмом увлекаются и посещают не только пивные заводы или завод LEGO. Мы хотим в следующем году предложить свою повестку в этно-туризме: всё-таки Удмуртия — республика с самобытной культурой и традициями. Планов много, но прежде всего необходимо развивать проекты, связанные с логистикой. Я благодарен руководству РЖД, они поддержали нас в замене подвижного состава. У нас двухэтажные современные вагоны ходят, 16 часов от Москвы. Надеюсь, мы до 14 доведем. Мы вошли в государственную программу по ремонту взлетно-посадочной полосы. Сейчас уже близки к партнерству с одним из крупнейших операторов аэропортов, чтобы строить к 2022 году современный аэропорт с телетрапом. Это всё очень важно для туризма. И дороги важны. Федеральная трасса М7 у нас в приличном состоянии, а внутри республики, конечно, еще надо 3-5 лет и десятка два миллиардов рублей потратить для того, чтобы добиться минимального уровня комфорта. И мы это делаем.
Большой ремонт
— Вы недавно объявили «Большой ремонт». Что планируете ещё привести в порядок, кроме дорог?
— Моя команда в первый год проводила инвентаризацию хозяйства, и мы поняли, что у нас практически все объекты — детсады, школы, особенно больницы — в удручающем состоянии. Поскольку я практически 24/7 доступен в социальных сетях, либо мне, либо моей команде присылали рекордное количество фотографий аварийных объектов. Но это ещё и вопрос экономики. Если мы не отремонтируем детсады, школы и больницы в этом году, то в следующем ремонт будет как минимум на 10% дороже. У нас есть детский сад с детским домом в посёлке Кильмезь Сюмсинского района. 5 лет назад глава написал: дайте 580 тыс. руб., надо залатать крышу. Ему не дали. В ноябре прошлого года мы отремонтировали это здание уже за 6 млн.
Поэтому мы в 2017-2018 годах смотрели, где будем брать деньги. Предварительно нужно 10 миллиардов. Мы решили централизовать электросети: партнером стали «Россети». Имущество ижевских электросетей принесло 3,3 млрд руб., Воткинских — 300 млн руб. Все эти деньги направляем на «Большой ремонт». Это беспрецедентный объем, потому что до этого на ремонт кровли, крыш и окон выделялось максимум 150 млн в год. И будем честны: родителям приходилось самим скидываться. В этом году одно окно поменяли, в следующем — другое. Но это всё-таки должна быть чистая функция государства.
Больницы — это жуть, представить себе очень сложно, что там происходило. У нас есть детская республиканская больница, она была в удручающем состоянии: начиная с санузлов и заканчивая стенами и крышей. Мы полностью ее капитально ремонтируем, но останавливаться на этом не собираемся. Есть ещё фронт работ. Персонал у нас очень хороший, и санитарки, и младший медицинский персонал, и врачи, но условия... Представьте, человек с температурой 40 попадает в больницу, а стационар расположен в общежитии, тараканы ползают.
— И в таких условиях, с тараканами в стационаре, у вас проходит Год здоровья?
— Год здоровья — это не только лозунг: давайте теперь встанем все на лыжи. Это, конечно, инвентаризация материально-технической базы, о которой только что проговорил. Это проблемы с медицинским персоналом: у нас огромный дефицит, особенно узких специалистов. Отдельная тема — это лекарственное обеспечение, потому что в год выделяется не больше 250 млн на бесплатные лекарства, а нужно 2,8 млрд. Есть и ещё один важный аспект здоровья: экономика. Лечить алкоголика или наркомана в стационаре стоит от 2300 до 4000 рублей в сутки. Дорого и, будем честны, малоэффективно. Умножим на количество — получим почти 300 млн. На поддержку скандинавской ходьбы, которой увлекается у нас почти 70 тысяч активных членов федерации, уходит гораздо меньше: порядка 6 млн. Только в одном случае — люди с палками, уход от инфаркта, инсульта и алкоголя, а в другом — просто «бьем по хвостам». Так что у Года здоровья ещё и задача перезагрузить отношение большинства проживающих в Удмуртии граждан к ЗОЖ.
— А как у вас в республике с зарплатами врачей и учителей, удается выполнять Майские указы президента?
— Мы выдерживаем дорожную карту, по отдельным эпизодам проваливаемся, но это не системная проблема. Это исключения из правил, и они, к сожалению, носят человеческий характер. Я считаю, что у учителей, педагогов дошкольного образования, преподавателей вузов, медперсонала зарплаты должны быть выше. Поэтому, конечно, нужно пересматривать систему оплаты, и над этим мы работаем. Но это большие деньги: 30 с лишним тысяч педагогов и 32 тысячи работников системы здравоохранения. Чтобы на 1000 руб. повысить зарплату учителям и хотя бы на 500 рублей тем, кто работает с дошколятами, нужно почти полмиллиарда рублей.
Но и этого мало. У нас за полтора года 6 директоров школ, у которых не самые маленькие зарплаты в отрасли, уехали в Москву. Они поехали не только за деньгами: это история и про уровень жизни, и про перспективы. Одна Можгинская районная больница по разным причинам потеряла 6 квалифицированных врачей. Мы пока не можем конкурировать с Москвой. В нашем случае — квартирами и надбавками. Мы не сможем дать то, что дают главврачу, талантливому хирургу, анестезиологу, эндокринологу в Москве. Поэтому мы должны приложить максимум усилий, чтобы качество жизни людей было сопоставимо со столицей: это и общественные пространства, и дороги, и качественный досуг.
— Вы так детально знаете ситуацию по каждой больнице и школе в республике?
— Если я приезжаю в школу, то у меня с собой толстая папка: штатное расписание, кто сколько на руки получает. Без деталей качественно работать нельзя, иначе это все профанация: ты приехал, наговорил кучу всего и уехал. Я должен понимать реальное положение дел.
Гастроли, а не протест
— В Камбарке были народные волнения из-за перепрофилирования завода для переработки отходов 1 и 2 класса. Там тоже планируются инвестиции в 5,1 млрд, но что с народным недовольством делать будете?
— Народного недовольства в Камбарке нет. Сейчас я объясню суть проблемы. В начале 2000-х была утверждена международная программа, Россия и США взяли на себя обязательства по уничтожению химического оружия. Россия ее полностью выполнила в 2017 году. Для этого в Камбарке и в Кизнере построены заводы по уничтожению химоружия: это не 1 и 2 класс опасности, это не лампы и батарейки, а химоружие массового поражения! И они эффективно функционировали, давали рабочие места с очень высокой зарплатой и так далее. Мы закончили уничтожать: в 2012 году — в Камбарке, в 2017 году — в Кизнере. Нигде на протяжении этого времени ни одного митинга, никакого народного волнения. Люди спрашивали, что делать, когда программа закончится, где работать. Завод в Камбарке включили в программу по переработке отходов 1 и 2 класса. Круглосуточно я и моя команда отвечаем на вопросы, рассказываем, что проведено 74 тысячи тестов и замеров, что это безопасно. При этом это рабочие места со средней зарплатой 50 тыс. и выше. Рассказываем, что такие заводы стоят, например, в центре Вены. И люди слышат и понимают. И вдруг приезжают гастролёры Навального. Устраивают настоящее шоу. Я смотрел видеозапись этого дурдома и спокойно к этому отношусь.
— Но они говорят об опасности для здоровья людей.
— Мы пригласили на завод прессу. Они ходили, удивлялись, а потом пошли лживые публикации о том, что идет строительство смертельно опасного завода. Ложь! Никто ничего не строит. Завод будут перепрофилировать под переработку отходов 1 и 2 класса, там будет суперсовременное оборудование. Пожалуйста, делайте любые замеры, — вода, почва, воздух — все открыто. Идут спекуляции на тему повышенной онкологии. Это опять ложь! Не заболеваемость стала выше, а выявляемость. В силу того, что химоружие уничтожали, там существует специальный протокол по обследованию, его проводят чаще. У нас есть другие районы, где заболеваемость выше. И наша задача, кстати, повысить выявляемость по всей республике.
Я знаю, что в Камбарке безопасно, что у людей будут рабочие места и экологический контроль — строжайший. Но при этом есть граждане, которые действительно задают вопросы, чтобы понять, что будет происходить, узнать подробности и лично убедиться. И мы с ними в постоянном диалоге.
С рюкзаком в бассейн без охраны
— Судя по тому, как вы открыто общаетесь с людьми в соцсетях, неприятными вопросами и замечаниями вас не испугать.
— Задавайте. Мы абсолютно открыты, и это самая выгодная стратегия. Да, любят некоторые заявить на любую нашу инициативу, что снова все распилят. Но все претензии насчет того, что кто-то из команды Бречалова что-то себе умыкнул, смешны! Я не пытаюсь что-то скрыть, даже если это может выглядеть невыгодно. Я не скрываю, что мои супруга и дети живут в Москве. У меня взрослые дети, они уже в университете учатся. Сын выбирал между военным училищем в Краснодаре и юрфаком, выбрал юрфак, мечтает стать преподавателем. Дочь с детства хотела стать врачом, поступила на медицинский. Также не скрываю, что мы недавно купили квартиру, но взяли ее в ипотеку на 20 лет. Я, наверное, единственный губернатор в стране, у кого есть ипотека.
— Весной вы сели за руль трактора и помогали в посевной фермеру. Это была разовая акция или отслеживаете, что с тем урожаем и как живет фермер?
— Я благодарен президенту за то, что он мне дал попробовать другую жизнь. Я это вам совершенно искренне говорю. Этот тракторист с семьей обрабатывает землю в этом районе не один год: общий стаж их династии насчитывает больше 300 лет! Для них то, что глава республики может в тракторе за рулем проехать, там же в поле с ними позавтракать, — это стимул делать больше. А с урожаем всё нормально, хотя я там криво что-то сеял.
Меня часто разного рода консультанты ругают за то, что я убрал графины из президиума, сажусь за один стол с людьми, да ещё и без галстука и с закатанными рукавами. Мне говорили: «Ты ломаешь историю с сакральностью власти». А я не могу быть другим. Я выхожу из резиденции с рюкзаком и иду плавать без охраны. И плаваю я в обычном бассейне со всеми. Это не напоказ, мне просто так комфортно. Люди это видят. Я вообще считаю, что расстояние между властью в регионе и людьми должно сокращаться.
