Как сегодня живут «Маски-шоу»? Онлайн с Георгием Делиевым

Ведущий конференции: Когда вы приезжали в Москву в конце 2013 года, на одном из телеканалов вы сказали, что «Маски» собираются вернуться в Россию. Когда же произойдёт это событие? Георгий Делиев: Всё будет постепенно. В гости мы приедем уже 26–27 апреля, с программой «Maski in rock». Это музыкально-комедийная вещь, в которой участвуем я, Борис Барский, Яна Делиева и моя группа DELIEV's BAND. Зрители увидят музыкально-эксцентрическое шоу, потому что будет звучать рок-н-ролл в моём исполнении, а также старые и новые комедийные номера, можно будет и потанцевать, и поучаствовать в каких-то интерактивных номерах. Ведущий конференции: А когда произойдёт ваше возвращение в глобальном масштабе? Георгий Делиев: Сейчас, в связи с политическими событиями, всё немного приостановилось, хотя мои планы относительно возвращения «Масок» в Россию нисколько не пошатнулись. Это было запланировано нами год назад, и мы успешно ведём переговоры с различными прокатчиками. Вопрос только в том, чтобы найти нужных людей, которые в состоянии осилить такой грандиозный проект, потому что привозить такое огромное количество людей — это довольно дорогое удовольствие. У нас, кроме актёров, выступающих на сцене, есть ещё обслуживающий персонал, и технический райдер довольно сложный по всем спектаклям, но рано или поздно это произойдёт. Ведущий конференции: Почему вы решили вернуться именно сейчас? Георгий Делиев: 10 лет назад мы открыли свой театр в Одессе. Нам дали помещение, а это как маленький ребёнок, который не может оторваться от матери, поэтому мы посвятили себя строительству в буквальном смысле слова, укреплению его стен, самого пространства: дизайн, поиск денег, создание репертуара, атмосферы, энергии, раскрутка в общественном сознании его названия и т. д. Сегодня «Дом клоунов» — один из популярнейших театров в Одессе, к нам приводят экскурсии, чтобы показать его как одну из достопримечательностей города, хотя это новый театр. Он полностью встал на ноги. Летом его посещают очень много приезжих, и, кстати, именно в это время года мы играем в 3 раза больше спектаклей. Когда другие нормальные театры летом закрываются, у нас, наоборот, начинается активный сезон, и всё за счёт приезжих. Я надеюсь, что в этом году людей будет не меньше. Одесса — довольно цивилизованный город, он очень аккуратный, очень уютный, и для приезжих это настоящий лакомый кусочек, сюда хочется приехать.

Я бы взялся, не раздумывая, причём мои партнёры, коллеги и авторская группа знают об этом. Наш театр «Дом клоунов» уже живёт своей жизнью, он встал на ноги, и, если такой прецедент возникнет, что надо будет на 2–3 месяца остановиться на съёмочный период, думаю, раз в неделю мы всё равно найдём время сыграть спектакль. А если снимать в Одессе, то, конечно, мы будем этим заниматься. Более того, переговоры с каналами мы ведём, но сегодня одного моего желания и желания моих партнёров недостаточно. Телевидение — это некий клан и проникнуть туда сегодня мне очень сложно. Раньше у меня были связи, многие руководители каналов любили «Маски», они лоббировали наш продукт. В настоящее время каждый преследует свои интересы, у каждого есть свой какой-то продукт. Сегодня прокатные студии, которые транслируют телепередачи, сами являются производителями, или у них есть дочерние компании, какие-то свои партнёры, которым они поручают всё снимать. Это бизнес, таким образом они друг друга обогащают. Зачем же им отдавать кому-то другому хороший такой кусочек интересной, творческой работы. Это всё настолько очевидно.

Вам в открытую отказывают?

Конечно, нет. Когда я приезжаю, все вроде меня любят, говорят, мы вас помним, давайте что-нибудь вместе создадим, а потом как будто невидимая стена возникает. Я долго не мог понять, почему так происходит, может быть, я не так себя веду… Впервые я с этим столкнулся в 2002 году, когда мы были на гастролях в Германии 3 месяца. Мы познакомились с английским телевизионным продюсером, он заинтересовался нашим творчеством и сказал, что хочет видеть нас на немецком телевидении для всей Европы. Мы начали с ним прорабатывать проект «Маски-шоу» в европейском воплощении, потому что у них другие реалии. Нужна была адаптация. Нам дали редактора, немецкого режиссёра, который стал нам помогать, направлять нашу фантазию. И мы с авторской группой написали две пилотных серии «Маски в Швейцарии». По настоятельной просьбе редактора и продюсера надо было что-то придумать про «новых русских». Я говорю: «На дворе 2000 год, ребята, новых русских давно нет, это безвкусица». Они возразили. Оказывается, у них русские мешают жить, «быкуют», они смешные, точно так же, как и турки, арабы, т. е. некоренные народы, эмигранты. Немцы и англичане не могут смеяться над русскими, поскольку это неполиткорректно, а если мы будем — так можно. Но у нас шутки добрые, у нас неполиткорректность по отношению ко всем, мы же без разбору проходились, совершенно не жалея никого: ни женщин, ни стариков, ни детей, ни военных. Если у человека нет чувства юмора, то это всегда будет его обижать. Мы написали два, на мой взгляд, блестящих сценария про «новых русских», как они проводят время на дивном курорте в Швейцарии. Потом надо было снять ещё 4 серии и 6 пилотов, и уже там давали огромный бюджет, нас повезли в Баден-Баден на продакшн-студию, дали мне какой-то монтаж, с людьми начали знакомить, познакомили с руководством телевидения, которое уже размещало подобные проекты, а затем возникла невидимая стена, и я не мог понять, почему. Спустя два года продюсер объяснил мне, что, оказывается, их местные профсоюзы, официальные каналы не пустили нас, потому что им не нужны иностранные комики. Они говорят, у нас в Европе есть Мистер Бин, и нам пока хватает. У нас есть свои комики гораздо меньшего масштаба, но они нас устраивают, они нас кормят.

Вы однажды сказали в одном из интервью, что «подавляющее большинство юмористических шоу сегодня — это кальки аналогичных американских или британских проектов». Это правда, но у вас нет такого ощущения, что мы уже настолько привыкли к этой кальке, к такому юмору, что разучились воспринимать что-то другое? Я сейчас слабо себе представляю, что придёт формат «Масок», немой формат, и он будет востребован.

Если предположить такое, что нас пустили на телевидение, на какой-нибудь из российских или европейских каналов, то я отвечаю, что мы бы сделали проект не хуже, чем раньше, и современнее. Мы же не разучились это делать, умение никуда не ушло. С другой стороны, мы стали опытнее. Может быть, наше отсутствие на экранах, то, что мы больше занимались театром, а не съёмками, сформировало вакуум, нишу для того, чтобы раскрыть новую энергию для съёмки сериала «Маски-шоу» или чего-то подобного. Я просто убеждён, я чувствую внутреннюю силу и уверенность моей творческой группы, что для зрителя мы стопроцентно сделаем нечто интересное, любопытное и вкусное, то, что будут смотреть не один раз. Я стараюсь снимать так, чтобы тот же самый фильм посмотрели спустя время с не меньшим интересом: два года не смотреть, затем опять увидеть ту же самую картину — и вновь будет интересно. Почему? А потому что там есть вторые планы, какие-то элементы, которые с первого раза не замечаешь, но со второго раза замечаешь, с третьего раза ещё глубже видишь — это принцип традиционной комедии персонажей, которая существовала во все времена, когда ситуация не так важна, как важны персонажи, герои. Сами герои настолько нелепы, глупы, смешны и глубоки, каждый персонаж, с философской точки зрения, несёт какой-то архетип, и тогда люди смотрят за ним. Он интересен не только своей шуткой, которая вызывает смех на первом плане, а зритель ещё видит глубокую географию этого героя, и ему интересно смотреть ещё не с точки зрения юмора, а с точки зрения интересного кино. Это комедия персонажей, мы её хорошо чувствуем. И ещё очень важный момент — то, что мы сами пишем свой репертуар. Мы создали для своего театра 8 спектаклей, своих пьес, своих сценариев, нигде не игранных в других театрах. Мы используем постоянный контакт с публикой, во время каждого спектакля происходит управление залом, когда не публика нам навязывает свой вкус, а мы им показываем то, что мы хотим показывать, и люди тянутся за нами. Это же очень важно, публика любит таких артистов. Постоянный контакт, с одной стороны, даёт нам понимание общей тенденции того, что в мире существует, что люди хотят видеть; с другой стороны, у нас есть наш авторский творческий багаж, который мы несём как художники. Сегодня я знаю, что надо показывать зрителям, причём на разном этапе, в разных направлениях. Мы чувствуем зрителя очень точно, очень глубоко. Как родители чувствуют своих детей, а дети — своих родителей, на уровне родственных связей, так и мы чувствуем публику.

И чего хочет зритель?

Это прозвучит нагло, но это правда. Поскольку сейчас выходит очень много одинакового продукта, стёрлись все грани между марками, брендами. Массовое искусство заточено под то, чтобы один раз посмотреть и забыть. А зрителя всё равно невозможно постоянно обманывать. Он, может быть, и не осознаёт того, что ему хочется смотреть что-то вроде «Иронии судьбы» на Новый год, но смотрит. Потому что этот фильм — шедевр, который был создан больше 30 лет назад, а с каждым годом, как хорошее вино, приобретает ещё больший вкус. Хотя картина простая, она имеет внутреннюю глубину. Мне кажется, что люди хотят видеть на телевидении настоящее искусство, художественные фильмы, сериалы, которые меньше основаны на стереотипах. Мне кажется, с удовольствием будут смотреть какой-то иррациональный юмор.

Надо подумать… В остальном я очень обычный человек, типичный обыватель, который любит расслабиться. Полежать на диване, посмотреть кино, иногда даже совершенно простой боевик, который после просмотра ничего не оставляет, иногда почитать журнал, книжку. Я люблю находиться в семье, люблю заняться какими-то домашними делами. Иногда просто необходимо привести в порядок что-то по дому, сначала я собираюсь с силами, чтобы начать это делать, а начав, например, ухаживать за садом, начинаю увлекаться, и дальше мне это нравится, я это делаю в удовольствие. В этом смысле я самый обычный человек.

Георгий, спасибо.

Спасибо вам, скоро будем в Москве, приходите на наше выступление.

Ностальгия, конечно, есть. Хотя всё было непросто. Когда в 90-х годах мы стали выходить на экраны, вначале люди плохо воспринимали нас, долгое время привыкали, потому что то, что мы делали, было необычным, многих даже шокировало, было много негативных отзывов. Люди не понимали новый, революционный язык в юморе, запрещали своим детям смотреть наши программы. А сейчас взрослые молодые люди говорят, что они воспитывались на «Масках», кроме детских программ, мультиков, которых тогда было много, они смотрели нас. На наших программах выросло целое поколение, значит, не так уж это было вредно (смеётся). Знаете, у человеческой памяти есть такое свойство — помнить только хорошее, поэтому, конечно, ностальгия по тем временам есть. Плохого мы уже не помним. А хорошее — помним, и его было очень много.

У меня не так много автопортретов, а портретов — много. Я люблю рисовать людей, а автопортреты я создаю потому, что иногда нет под рукой модели, а зеркало есть всегда, поэтому я тренируюсь. Но поскольку мне не интересно просто изобразить человека, как учебный рисунок или живописное полотно, то я помещаю его в необычную среду, создаю конфликт. Иногда бывает так, что я пишу лицо одного человека, а руки другого, фигуру третьего или просто додумываю детали. Важно, что меня интересует лицо какого-то человека, и я рисую, а потом мне хочется уже на законченное полотно поместить этого человека в какой-то нетрадиционной ситуации. Например, если это женщина в красивом платье, она ведёт слона, или рядом с ней идёт жираф, или она вскинула руки, встречает странное фантастическое светило… Меня часто спрашивают, что я хотел этим сказать, а я просто придумал ситуацию, какое-то сновидение, но это не чистый сюрреализм, к которому мы привыкли, но некая концептуальность в этом есть. Когда я пишу — это что-то необъяснимое. Мне кажется, то, что я не в состоянии показать на сцене, я передаю в своих картинах, просто беру кисть, крашу полотно, пока не получу удовлетворение, творческую разрядку.

Я не знаю, это такой вопрос, который не имеет ответа. Есть семьи, которые распадаются, а есть — которые давно живут, наверное, у нас удачный случай, счастливый.

Но вы, как руководитель, идейный вдохновитель, конфликтный человек?

Раньше я был гораздо более конфликтным и жёстким, это я помню точно. Но со временем стал больше ориентироваться на желания и потребности партнёров, я стал вытаскивать наружу талант этих людей, поскольку каждый из нас самодостаточен, и нет необходимости кого-либо в чём-то подавлять. А если создать такую среду, такую природу нашего сосуществования, где каждый со своими талантами, способностями может раскрываться, как захочет, то это нас приумножит, то есть каждый из нас будет представлен в выгодном свете. В такой обстановке ни у кого нет желания уйти из коллектива. Зачем уходить, когда каждый человек получает в этом коллективе всё, что хочет. Когда я стал об этом больше думать и стараться таким образом жить, все остальные тоже стали больше это понимать, поэтому мы не говорим друг другу слов, но внутри на телепатическом уровне чувствуем друг друга, понимаем, уступаем, помогаем.

Хочу спросить вас про песню «Ридна мова», которая была написана на волне оранжевой революции…

Это была сатира на оранжевую революцию. Но юмор не по этому поводу, он был построен на том, что людей разделяют по языковому принципу. Когда Ющенко перестал справляться с ситуацией, он, его администрация, его братья и команда, чтобы не потерять власть, решили разделить народ. Можно было по религиозному принципу поссорить людей, но по языковому — это было сделать легче всего. А люди, когда начинают ссориться, отвлекаются от истинных проблем. Получается, столкнули лбами нормальных, порядочных, честных людей, и они начали злиться друг на друга. Я считаю, что если у тебя демократическая страна, то правительство должно слушать, что говорит народ, и учитывать его мнение, дать людям нормальную жизнь, создать экономику, культуру, духовность — это всё просто. На самом деле управлять страной очень легко. Надо дать людям то, чего они хотят, тогда они будут и любить, и уважать. Когда я снял этот ролик, он вызвал бурю негодования со стороны украиноязычного населения и восторги, аплодисменты со стороны русскоязычного. Хотя на самом деле я хотел показать, что и те, и другие — дураки, потому что втягиваются в эту борьбу. А потом это просто смешной ролик, такой же смешной, как и все остальные сюжеты «Маски-шоу», просто он оказался на болезненную тему.

Я упомянула эту песню не просто так. То, что сегодня происходит на Украине, вас, как человека творческого, не наталкивает на какие-то мысли, может, что-то написать по этому поводу в своём стиле?

Три дня назад я снял несколько роликов-обращений президента «Комедиады». Один из них я назвал «Обращение легитимного президента „Комедиады“», где я в ироничной форме призываю людей веселиться и видеть только яркие цвета. Смысл в том, что политики хотят видеть мир чёрно-белыми полосами, а клоуны — цветными, как дети. Давайте будем видеть мир, состоящий из цветных полос, а не чёрно-белых. Что касается моего отношения к политической ситуации — я же не могу изменить сейчас что-либо, поэтому я не могу принимать чью-либо сторону. Конечно, самый главный интерес и желание — не допустить военных действий с любой стороны. Для меня лично совершенно не важно, будет Крым русский или украинский, я не живу в Крыму, какой может быть интерес? Я в Россию езжу постоянно, у меня нет проблем прилететь в Москву, но, если начнёт возникать конфронтация между Украиной и Россией — это плохо отразится на моём бизнесе.

У нас было запланировано на «Комедиаде» в этом году огромное празднование. Мы хотели сделать гала-шоу в Одессе, пригласить мировых звёзд, затем это же шоу повезти в Киев, а затем в Москву, в Питер. Хотели на одесских зрителях проверить, потому что одесский зритель — это очень строгий зритель. Миф, который ходит об одесситах, что, если артист в Одессе прошёл на ура, значит, он пройдёт везде, — далеко не миф, а правда. Но сейчас «Комедиаду» пришлось сократить в десять раз. Её уже нельзя провести так глобально, как мы планировали, потому что некоторые спонсоры отказались, инвесторы перестали давать деньги в связи с событиями на Украине. Но мы будем праздновать. Я думаю, в Москве мы всё равно сделаем гала-концерт, снимем его для истории, сделаем фильм-концерт. А в своём театре мы отпразднуем в любом случае.