Мы тогда жили на Красной Пресне в новостройке, в блочном девятиэтажном доме с одним подъездом. Двор, который еще недавно представлял собой строительную площадку, постепенно начали приводить в божеский вид. Пришли тетеньки из жэка, посадили хилые саженцы. Насыпали семена для газона. Весной трава зазеленела, саженцы вроде бы прижились.
Газон огородили железным заборчиком, а старушки, которые жили на первых этажах, как в деревне, устроили перед окнами палисадники с разноцветными клумбами.
Однажды я вышел во двор и огляделся. Мне тут нравилось! Голуби ходили по асфальту и клевали хлебные крошки, кто-то выставил на окно радиолу – и с подоконника неслась бодрая утренняя музыка, окна после дождя мутно сверкали, все было хорошо.
Одно было плохо: наши саженцы требовали защиты. Нет, конечно, приходили все те же тетеньки из жэка, мазали их белой краской, стригли садовыми ножницами, что-то подправляли, присыпали удобрениями. Но в земле, которая была вся наполнена камнями и железом, саженцы не хотели расти. Это уж потом я узнал, что на Красной Пресне была система самых знаменитых в Москве прудов и садов, что природа когда-то была здесь дикая и прекрасная, но сейчас мне было очевидно, что вмешательство мое необходимо. И я вмешался.
Возле низенькой железной оградки, покрашенной зеленой масляной краской, я поставил свой пост. Оградку, кстати сказать, тоже принесли тетеньки из жэка. Пост состоял из меня самого и еще из совсем мелких жителей нашего двора – лет четырех-пяти.
С каждого, кто пытался перелезть через оградку, я требовал десять копеек.
– За что? – удивлялись мои друзья.
– За порчу зеленых насаждений! – твердо отвечал я.
– А почему ты?
– А потому что я!
Десять копеек мне никто давать не хотел, и тогда я стал записывать нарушителей в блокнот. Кончилось дело тем, что мне надавали по шее, блокнот порвали, а меня обозвали плохим словом. Когда я горько пожаловался маме, она ответила: «Ну и что, ты же боролся?»
И сейчас, когда прошло много времени, я думаю, что она была права. И это относится не только к нашим саженцам, но и вообще ко всему, что стоит защищать, – к свободе, справедливости, счастью.
Ничего, что мы пока ничего не добились, но мы же боролись?
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
