Виртуозно расправляясь с самыми сложными опухолями, академик РАМН и РАН, директор Российского онкологического научного центра им. Блохина Михаил Давыдов убежден: самое главное в профессии хирурга – не быть равнодушным. Разбирать каждый случай так, как будто это первый случай в твоей жизни.
О наболевшем
С Михаилом Ивановичем мы встретились накануне его 65-летия. На интервью легендарный хирург пришел прямо из-за операционного стола – боролся за жизнь мужчины с запущенной опухолью пищевода.
М.Д.: – К сожалению, мы в онкоцентре в 70% случаев имеем дело с запущенными случаями – с 3–4-й стадиями болезни. Раньше прозевать пациента считалось настоящим ЧП и было чревато серьезными последствиями для врача. Велись и специальные протоколы запущенности больного…
«АиФ. Здоровье»: – А сейчас?
М.Д.: – Сейчас мы разобщены. Наши распоряжения необязательны для региональных диспансеров. На сегодняшний день в нашей стране вообще отсутствует система осмысленной противораковой службы с контролем качества лечения, с анализом осложнений.
А как нас финансируют! Во всех странах мира онкология является предметом личного пристального внимания первых лиц государства. В США, например, директора Национального противоракового центра назначает лично президент страны. И бюджет у этого учреждения (которое в три раза меньше нашего онкоцентра) составляет 17 млрд долларов в год. Наш онкоцентр – одно из крупнейших лечебных и научных учреждений Европы – финансируется на треть от своих потребностей.
«АиФ. Здоровье»: – А как же квоты?
М.Д.: – При слове «квота» меня начинает бить озноб. По сути, они вернули нас в феодализм, когда медицинские чиновники на местах решают, куда они распределят отпущенные им бюджетом деньги на высокотехнологичную медицинскую помощь. В той же Москве, знаю, существует негласное распоряжение: не направлять московских больных в федеральные центры, которые приравнены теперь по уровню к областным и городским больницам. Но уровень этот, поверьте, совершенно разный. Мы это видим по потоку поступающих к нам больных, среди которых львиную долю составляют пациенты с послеоперационными рецидивами опухолей.
Кризис жанра
«АиФ. Здоровье»: – Может, делать ставку на раннюю диагностику онкологических заболеваний?
М.Д.: – Модель развития ранней диагностики должна быть такой, чтобы врачи шли к здоровому населению. Нужно проводить скрининговые программы. Но они стоят денег, на это нужно средства выделять.
«АиФ. Здоровье»: – Но средства-то на медицину сейчас вроде выделяют солидные…
М.Д.: – Вопрос только в том, как эти средства используются. Нашему здравоохранению не хватает здравого смысла: первичное звено у нас как-то оживили, но угробили при этом специализированное. Создаются высокотехнологичные центры, которые, по сути, не отличаются по уровню от обычных областных больниц.
Вообще, нынешняя модель финансирования здравоохранения усложнила врачам жизнь капитально. Мыслимо ли: наш онкоцентр работает сегодня с 22(!) страховыми компаниями. Мы отчеты грузовиками пишем. Больными заниматься некогда. И, если бы мне сегодня нужно было выбирать профессию, я бы не стал врачом. Человек в нашей профессии вообще не виден. Раньше в медицину влекла романтика, идея спасения человека. Мы бились за жизнь день и ночь. Сегодня мы занимаемся не медицинской помощью, а медицинскими услугами…
«АиФ. Здоровье»: – Тем не менее конкурсы в медицинские институты по-прежнему бьют все рекорды…
М.Д.: – Но качество образования в медицинских вузах резко упало. Изменился преподавательский состав. Это теперь не престижное занятие: студент едет на «Мерседесе», а преподаватель – на метро. И получает копейки. Но семью-то нужно кормить. Отсюда появляются экзамены за деньги. А потом мы принимаем у таких студентов экзамены в ординатуру и хватаемся за голову. Впрочем, многие в медицину и не идут.
На прорыв!
«АиФ. Здоровье»: – Ну, вам-то волноваться не о чем. Насколько я знаю, вы в онкоцентре сами для себя кадры готовите…
М.Д.: – Вынуждены. Ведь нынешняя онкология, онкохирургия – это высокотехнологичная область, требующая колоссальных знаний.
«АиФ. Здоровье»: – Много нового появилось?
М.Д.: – Очень! Во всех разделах. Не секрет, что онкология состоит из трех глобальных дисциплин. И первая из них – многопрофильная онкохирургия развивается у нас в стране очень бурно. Сейчас мы делаем такие операции, о которых 10–12 лет назад и не помышляли.
Во втором разделе – лекарственном лечении опухолей, к сожалению, мы не являемся лидерами, поскольку львиную долю химиопрепаратов закупаем за границей. То же – в третьем разделе, медицинской радиологии, где также все держится на импортном оборудовании. К тому же Федеральный закон № 94 от 21.07.2005 года «О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд» практически парализовал какую-либо управленческую активность руководителей. В результате наши медицинские центры завалены барахлом. Закупки оборудования, ориентированные на цену, а не на качество, практически выбивают нас из седла.
«АиФ. Здоровье»: – Однако это не мешает хирургам вашего центра и лично вам творить чудеса. Не забуду, как однажды была на вашей совместной с Ринатом Акчуриным (академиком РАМН, руководителем отдела сердечно-сосудистой хирургии Российского кардиологического научно-производственного комплекса) операции по удалению гигантской опухоли сердца. Вы подобные комбинированные операции по-прежнему проводите?
М.Д.: – Да, мы довольно часто оперируем вместе с нашими коллегами – сердечно-сосудистыми хирургами. Вот как раз сейчас, когда я с вами разговариваю, идет операция аортокоронарного шунтирования у тяжелейшего пациента с раком нижнего грудного отдела пищевода с переходом на желудок и одновременным многососудистым поражением коронарных артерий.
«АиФ. Здоровье»: – И каков прогноз?
М.Д.: – Прогнозы в нашей специальности – дело неблагодарное. Я возьмусь за пациента только в том случае, если операция может спасти или продлить ему жизнь. Даже если речь идет всего лишь о семи-восьми месяцах.
В согласии с собой
«АиФ. Здоровье»: – Помнится, та операция по удалению саркомы сердца, на которой мне довелось побывать, закончилась печально: несмотря на блестяще проведенную операцию, женщина умерла…
М.Д.: – Другого выбора у нас все равно не было: без операции дни этой женщины были сочтены. И, если бы мне пришлось встретиться с такой пациенткой вновь, я бы, не раздумывая, сделал то же самое. Для таких пациентов хирургия – единственный шанс на спасение.
«АиФ. Здоровье»: – Тяжело, когда умирают больные?
М.Д.: – К этому невозможно привыкнуть. Каждую такую трагедию хирург пропускает через сердце…
«АиФ. Здоровье»: – И вы в такую тяжелую профессию пустили сына? Кстати, как он вам как хирург?
М.Д.: – Сын выбрал ту же хирургическую специальность, что и я, – торако-абдоминальную онкохирургию. Я очень строгий отец. И однажды, когда мне не понравилось его поведение за операционным столом, я ему сказал: «Брось эту профессию! На операции ты отвлекаешься, разговариваешь с анестезиологами, операционными сестрами, в то время как перед тобой лежит человек с открытой грудной клеткой. А если бы на этом столе лежала твоя мама? Нужно относиться к пациенту, как к своему близкому родственнику». Он тогда очень на меня обиделся, но работает теперь четко.
«АиФ. Здоровье»: – Михаил Иванович, а сколько операций на вашем счету?
М.Д.: – Не считал. Считали мои сотрудники. На 2001 год было 12 тысяч. Сейчас уже, наверное, все 15.
«АиФ. Здоровье»: – 10 лет назад во время нашего первого с вами интервью вы говорили, что отводите себе еще лет 10 для профессиональной работы, поскольку в хирургии есть возрастной ценз. Позвольте провокационный вопрос: а сколько лет профессиональной жизни вы себе отводите сейчас?
М.Д.: – (Улыбается.) Возраст я пока не очень чувствую. Хотя разница между ощущениями после операции, когда тебе было 55 лет и когда вот-вот исполнится 65, большая. Хирургия – как балет. Удержаться в этой профессии после шестидесяти лет очень сложно. Правда, Плисецкая вот танцевала до преклонных лет. Для меня – это прекрасный образец для подражания.
«АиФ. Здоровье»: – Как себя поддерживаете? Если, к примеру, заболели, как лечитесь?
М.Д.: – Народными средствами.
«АиФ. Здоровье»: – ?!
М.Д.: – Я аллергик и лекарства плохо переношу. К счастью, я очень редко болею. Чего и вашим читателям желаю. Ведите здоровый образ жизни. Откажитесь от вредных привычек. Хотя бы от курения. И старайтесь сохранять оптимизм!
