Александр Дюжиков: «Хирург - это не специальность, а образ жизни»

Однако уже есть примеры, когда региональная медицина может оказывать медуслуги ничуть не хуже, чем в европейских клиниках. Среди них – Ростовский областной центр кардиологии и сердечно-сосудистой хирургии, функционирующий на базе областной клинической больницы. Мы поговорили с директором центра Александром Дюжиковым о возможностях «удаленной» медицины, о том, почему россияне все-таки стремятся попасть на лечение или в федеральные центры, или за границу, об успехах детской кардиологии. Затронули и больную – кадровую – тему. Поводом же для встречи послужил приятный момент: накануне у профессора Дюжикова ко всем званиям и титулам добавилось еще одно: он стал лауреатом национальной премии общественного признания «Сердечный доктор».

Сильное первое звено

Антонина Полежаева, АиФ. Здоровье. Лекарственное обозрение: Александр Акимович, как известно, наше здравоохранение сегодня строит трехуровневую систему медицинской помощи: сельские амбулатории – районные больницы – областные многопрофильные центры. Каким образом от налаженной работы первичного звена зависит работа такого медучреждения, как ваше?

Александр Дюжиков: Хотел бы подчеркнуть, что истоки эффективной организации здравоохранения как раз в первичном звене: в ФАПах, сельских амбулаториях. Сложно представить действенную работу крупных медучреждений, если местная медицина на селе или в небольших городах не будет хорошо отлажена. Я очень ратую за возрождающуюся категорию семейных врачей, которые раньше назывались земскими. Именно от выстраивания этой системы, от качества работы и ответственного отношения к своим обязанностям семейного врача зависит и эффективность отечественной медицины, и здоровье народа. Рад, что этому звену уделяется, по крайней мере в области, большое внимание.

Особенно это важно в таком направлении, как лечение детей с врожденными пороками сердца. По статистике, на каждую тысячу новорожденных – 8–10 детей рождаются с пороками сердца. В Ростовской области это примерно 500 младенцев ежегодно. Такие показатели стабильны во всем мире и не зависят ни от уровня жизни, ни от качества медицины. Пороки должны быть выявлены как можно раньше. Для этого все беременные женщины должны проходить пренатальную диагностику. Как раз в первичном звене: сельских амбулаториях и ФАПах. А при обнаружении неправильного развития плода должны рожать в соответствующем роддоме или в перинатальном центре, где есть все необходимое оборудование и подготовленные врачи. От того, насколько своевременно такие новорожденные попадут в кардиоцентр, где им будет сделана необходимая операция, зависит, насколько будет потом здоров ребенок.

Детским сердцам –особое внимание

Почему мы сегодня оперируем новорожденных практически со стопроцентным успехом? Да потому что хорошо поставлена дородовая диагностика. Начиная с 12–14-й недели беременности врачи следят за развитием плода. И если вдруг определяется диагноз «порок сердца», будущая мама госпитализируется в наш кардиоцентр, где после рождения малыша определяется характер его заболевания. Если у младенца критическое состояние, оперируем едва ли не в первые сутки его жизни.

Если можно – ждем, когда подрастет. Но практически 80% новорожденных с врожденными пороками сердца оперируются до года.

При этом в 95–97% случаев дети становятся абсолютно здоровыми. И это притом, что виды пороков год от года становятся все сложнее. Такое впечатление, что кто-то незримый специально усложняет задачи, по мере того как врачи с ними начинают справляться. Раньше у детей наблюдалось в основном 5 типов пороков сердца. Не буду вдаваться в подробности, какие именно. Сегодня их в чистом виде практически нет. Они идут в комбинациях, то есть стало намного больше сложных врожденных пороков. И если «пятерку» врачи во всем мире давно освоили, благодаря чему дети становятся абсолютно здоровыми, то как быть, если, например, мы видим, что камеры сердечка перевернуты и переставлены местами, а ответвления сосудов идут не от тех сердечных камер, от которых нужно… Комбинированных, тяжелых пороков стало намного больше, чем 15–20 лет назад. Происходят какие-то мутации. Причем нельзя сказать, что такая картина только в России, где можно было бы сослаться на плохое здоровье молодых, курение, алкоголь. Это происходит во всем мире. Так же, как и с антибиотиками: нужно все больше сложных комбинаций, чтобы победить то же воспаление легких, ранее спокойно лечившееся одним препаратом.

– Поэтому к вам в центр в последние несколько лет приезжает бригада детских кардиохирургов из США и вы вместе делаете самые сложные операции?

– Не совсем по этой причине. Концепция здесь другая. До Великой Отечественной войны в СССР был примерный паритет с Западом в развитии медицины. Но война подорвала материально-техническую базу, унесла жизни многих специалистов, а после – в отечественной медицине образовался другой приоритет: лечить оставшихся в живых. Отстали от мира, восстанавливая страну. А в Америке все было без потрясений и продолжало стабильно развиваться. Поэтому у них достижений в медицине, а в частности – кардиохирургии, больше. По крайней мере так это себе представляют те волонтерские организации, которые и формируют бригаду, ежегодно приезжающих к нам врачей. Считают, что отдают нам долг. Видимо поэтому в ее составе много потомков выходцев из России. Они наполовину русского происхождения, знают наш язык. И на самом деле мы у них многому учимся. В первую очередь – тонкостям диагностики. Учимся преемственности между различными специалистами и членами команды. Ведь операцию делает хирург. Но обеспечивает ему правильную работу и анестезиолог, и перфузиолог, и лаборант, и инженеры. Как минимум это команда из 15 человек. И сбоя в ней не должно быть.

Но и они у нас учатся. Например, в Америке нет врача, который мог бы оперировать и взрослого, и ребенка. Нас же этот союз подвиг в первую очередь на то, что наши доктора стали активно изучать английский язык (улыбается), научились работать бригадным методом. Мы долго были закрыты для Запада и постигали все своим путем, а они накопили лучший мировой опыт. Но и американцы довольны сотрудничеством, считают, что у нас тоже много хорошего. К слову, волонтеры-хирурги приезжают не только к нам, но и в другие города страны. Врачи нашего центра тоже к ним выезжают. Но мы, в отличие от них, в американских клиниках не оперируем: запрещено их законами. Наверное, это правильно.

Лечиться нужно там,где есть близкие люди

– Ваш кардиоцентр недавно отметил 30-летие. Какими успехами и достижениями можете гордиться?

– Да, мы работаем с 1982 года. Но первыми в стране открылись федеральные центры: Бакулевский институт, центр при Ленинградской военной академии, Новосибирский центр патологии кровообращения имени Мешалкина. Это было время зарождения отечественной сердечно-сосудистой хирургии в том виде, в котором она представлена сегодня. В Америке, Европе она стала развиваться начиная со второй половины XX века. В стране же еще 50 лет назад таких специалистов, как кардиохирург, в природе не существовало. И мы едва ли не с нуля начинали. Но за время работы областного кардиоцентра подготовлены кадры по всем специальностям, которые сегодня нужны в кардиохирургии.

Наши специалисты работают нынче во многих кардиоцентрах России и даже за границей. И сегодня выполняем практически весь спектр оперативной помощи, который существует в мире. Кроме пересадки сердца. Но она с трудом идет и в Бакулевском институте. Не потому, что это сложно технически. Уж очень у нас законы о донорстве несовершенны. При создании определенных условий – лаборатории иммунологии, банка тканей и органов для трансплантации, федерального финансирования, – то, конечно же, и у нас есть специалисты, чтобы эту работу делать.

– В стране есть и врачи мирового уровня, и клиники с самым современным оборудованием, однако все равно те, у кого есть деньги и связи, стремятся лечиться за границей. Почему?

– Могу сказать, что многие руководители областного масштаба при необходимости обращаются к нам. Думаю, здесь не только уверенность в том, что наша служба работает грамотно и обеспечена всем необходимым, но, наверное, принимается во внимание этическая сторона дела, своего рода пример для подражания. Знаете, когда-то, много лет назад, мне предложили послужить в армии – корабельным врачом на подводной лодке. В моей семье эта тема даже не обсуждалась. Надо значит надо. Тем более что был из семьи военнослужащих. Сейчас такие примеры скорее вызывают улыбку. Мы сегодня дожились до того, что у нашего народа полностью исчезла преемственность поколений. На мой взгляд, стремление лечиться за границей продиктовано еще и повальной коммерциализацией медицины, ставшей сегодня прибыльным бизнесом. Посмотрите, сколько создано фирм по отправке больных за рубеж! И если бы те личные (а порой – и не личные) средства, которые отдаются зарубежной медицине, в десятки раз превышающие лечение дома, вкладывались в отечественное здравоохранение, у нас бы медицина была гораздо лучше. Для этого есть и талантливые врачи, и замечательные клиники. Да и структура здравоохранения позволяет правильно организовать лечебный процесс. Что касается кардиохирургии, считаю: лечиться нужно там, где есть близкие, друзья… Люди, которые тебе обеспечат внимание после операции, хороший уход.

– Но при всем при том, вы своих больных все же отправляете в федеральные центры…

– В двух случаях. Первый – когда к этому есть стремление наших пациентов: кто-то доверяет конкретному врачу, работающему там, у кого-то поблизости живут родственники. Таких больных не много, не более 3% от всего числа оперируемых. Вторая причина – мы порой не имеем необходимого количества квот для проведения высокотехнологичных дорогостоящих операций. Так, например, в прошлом году кардиоцентр получил около 2 тысяч квот. Все они реализованы в порядке очередности или острой необходимости. Но нуждающихся больных несравнимо больше. И у нас есть возможность отправить их в федеральные центры.

Почувствуйте разницу

– Министр здравоохранения России Вероника Скворцова в одном из выступлений сказала, что диспансеризация и профилактика наиболее значимы именно в кардиологии…

– А иначе нам не улучшить демографические показатели. Сегодня они при всех стараниях не блестящие, хотя подвижки есть. У нас на самом деле снизилась младенческая и материнская смертность. В стране стало больше рождаться людей, чем умирать. Но, увы, по-прежнему населения в стране умирает больше, чем в странах Европы, процентов на 20%, а по сравнению с США едва ли не в 2 раза. Продолжительность жизни отстает от показателей некоторых развитых стран почти на 15 лет. А ведь только за счет профилактики основных заболеваний, мучающих мир (сердечно-сосудистые заболевания, онкология и травматизм), можно повысить продолжительность жизни, как считают английские врачи – до 120 лет. Высокие демографические показатели зависят не только от качественного лечения, но и от хорошей экологии, правильной еды, нормальных бытовых условий и социальной защищенности. Ну и самое важное в укреплении здоровья и профилактики – это диспансеризация.

Медицинская помощь вообще должна начинаться с профилактики и диспансеризации. Но вот что получается – государство заинтересовано прежде всего в развитии высокотехнологичной помощи, потому что это весьма финансовоемкая индустрия. Только подумайте: полтора миллиона стоит хороший автомобиль и столько же маленький передвижной рентгенаппарат. Или возьмем мизерные стенты для коронарной артерии, которые стоят 50–70 тысяч каждый. А их бывает нужно сразу пять. Конечно, хорошо, что государство деньги на это выделяет. Но было бы гораздо лучше, если хотя бы половина их выделялась на профилактику сердечно-сосудистых заболеваний. Ведь, как показывает мировая практика, комплекс профилактических мер обеспечивает 47% успеха, а лечебно-диагностических – 44%. Однако профилактика складывается из тех аспектов, о которых мы с вами говорили: нормализация экологии, правильное питание, соцзащищенность. В это надо вкладывать половину тех денег, которые нынче идут на модернизацию. И наша общероссийская общественная организация (речь о Лиге здоровья нации, председателем регионального отделения которой является А. А. Дюжиков. – Авт.), и Лео Бокерия как ее руководитель именно на этот аспект пытаются обратить внимание государства. И тогда бы к нам попадали менее запущенные больные. К сожалению, в основном оперируем сейчас пациентов, находящихся в сложном состоянии: состоявшиеся инфаркты с большими осложнениями, тяжелые нарушения кровообращения, осложнения после инфекций.

В настоящее время обсуждается вопрос о создании в области комплекса кардиодиспансеров. Это приказ Минздрава РФ, поскольку тут нужна государственная воля. Создаваться они будут по типу сети онкодиспансеров не только в областных центрах, но и в наиболее крупных областных городах. Но, думаю, это будет сделано не раньше чем через 5 лет и прежде всего потому, что нужно готовить кадры кардиологов, которых сейчас катастрофически не хватает.

– Александр Акимович, вот сегодня вы получили звание «Сердечного доктора», и это мнение ваших многочисленных пациентов. А какими душевными и профессиональными качествами должен обладать, с вашей точки зрения, кардиохирург, врач – без пафоса, просто констатирую факт, – ежедневно держащий в своих ладонях человеческие сердца?

– Думаю, что хирург – это не специальность, а образ жизни! Не знаю ни одного хорошего сердечного хирурга, который был бы, как говорится, непутевым человеком. Не занимал бы активную жизненную позицию, был бы нетребователен к себе. Равнодушие – просто неприемлемое условие для работы кардиохирурга. Ежедневное чувство ответственности связано не только с особым заболеванием пациента, но и волнением врача, оперирующего на сердце. Но вот смотрю на молодых докторов и вижу: как-то они более прагматичны, что ли. Видимо потому, что не видели тех ужасов, с которых мы когда-то начинали операции на сердце и учились на каждой. Тогда не было такого уникального инструментария, не было аппаратов искусственного кровообращения, препаратов поддерживающих сердечную деятельность во время операции. Признаюсь вам, я более 40 лет оперирую на сердце и каждый раз с тревогой жду, когда же сердце восстановится и восстановится ли вообще после оперативного вмешательства. Потому что раньше так бывало.

А у молодых этого страха нет, они этого не видели и даже не представляют, что такое может быть. Нет, молодежь не черствая, они просто воспитаны на совсем других технологиях. Быстрее учатся, у них есть возможность работать на тренажерах, есть литература и есть рядом более опытные товарищи. Мы как учились: увидели одну операцию основателя отечественной кардиохирургии профессора Бураковского, что-то запомнили, потом поехали за границу – еще увидели одну. А они видят такие операции каждый день. За 2 года ординатуры проходят то, что мы проходили за 10 лет практики. Если же считать, что кардиохирурги обладают какими-то особыми душевными качествами… Я бы сказал так: в основной своей массе это чуткие, заботливые и организованные люди.