«С переходом с малой сцены на большую очень многие карьеры полетят. Эти артисты не смогут там танцевать. Не возьмут энергией огромное пространство, не хватит масштаба личности», - говорит народный артист России Николай Цискаридзе.
«АиФ» встретился с королём балета Большого театра и обсудил самые наболевшие проблемы искусства и нашей жизни.
Прорубить кубатуру
«AиФ»: - Все сейчас живут в ожидании открытия Большого театра после грандиозного ремонта. Как вы думаете, что это изменит в жизни ГАБТ? Вы как-то обмолвились, что большая сцена выявит, кто чего стоит.
Николай Цискаридзе: - Да. С переходом с малой сцены на большую очень многие карьеры полетят. Эти артисты не смогут там танцевать. Не возьмут энергией огромное пространство, не хватит масштаба личности. Там такая «толщина» и «кубатура» воздуха, что ты должен их уметь «прорубать». Даже многие именитые артисты терпели неудачу. Когда на старой сцене ГАБТ проходил концерт Сары Брайтман и Хосе Карерраса, сразу ощущалась разница. Брайтон визжала, визжала... На полконцерте у неё что-то случилось с голосом и Каррерас допевал один.
Сцена Большого театра делала чудеса только с теми, кто являлся личностью. Когда я в первый раз увидел Екатерину Максимову в жизни, был потрясен. Рядом со мной, 13-летним юношей, она казалась просто крошкой. Маленьким я её видел только по ту сторону рампы и был уверен, что это очень крупная женщина. Масштаб личности был настолько гигантский, что, будучи изящной, хрупкой женщиной, она на сцене казалась большая. И были люди гораздо выше Екатерины Сергеевны, но просто пигмеи на сцене.
«AиФ»: - Ну, а лично вы с какими чувствами ждёте возвращения на большую сцену?
Н. Ц.: - (Грустно) Честно сказать, я в это вообще не верю. На мою карьеру возвращение вряд ли придется… Я хочу не только стены увидеть, хочу убедиться, что там что-то функционирует. Помните, что недавно было? Вокруг стройка, а в одном зале пели. Но он находится в той части здания, которую не рушили, этот зал никто не сносил, он как был, так и есть, его только поштукатурили заново, сделали косметический ремонт... А сцены не существует. Её надо заново выстроить. Поэтому я хочу воочию убедиться в правдивости слов тех, кто утверждает, что она скоро откроется. Вопрос не в том, что я кого-то люблю, а кого-то нет. Просто я, как обезьянка в мультфильме, не люблю «привет». Я его не чувствую. А «бананы» чувствую. Не люблю обещаний. Люблю конкретные поступки.
«AиФ»: - Часто в вашей жизни бывало такое, что вам что-то обещали, а потом не держали слова?
Н. Ц.: - Я в этом плане не очень доверчивый человек. Иногда мне советуют: «Попытка - не пытка. Сходи, посмотри. Пообщайся». Я иду и… на первых трёх тактах разговора понимаю, что зря теряю здесь время. Человек мило, замечательно пытается мне повесить лапшу на уши. А я просто чувствую, правду мне говорят, или нет.
«AиФ»: - Вы сказали в одном интервью, что, входя в Большой, очень много энергии тратите на сопротивление, потому что здесь вас многие бы с удовольствием срезали. Это было несколько лет назад. Сейчас - то же самое?
Н. Ц.: - Здесь все так себя чувствуют. Просто мой приход в Большой пришёлся на период клановости. Тогда было очень много детей сильных мира сего - нашего балетного мира. Мне говорили, что у меня нет шансов: я не принадлежу ни к одной из династий, не сват, не родственник, не сын тем более. Но я прорвался. Когда это произошло, сначала «династии» хотели меня задвинуть. Потихоньку время само расставило всё на свои места. Они сами исчезли.
Но в последнее время наметилась такая тенденция: можно позвонить и попросить за кого-то. С помощью СМИ на недолгое время можно «раскрутить» даже обезьяну. Этого раньше не практиковалось. Сегодня у нас есть ряд артистов, которым целенаправленно покупается пресса и телепередачи. Именитым балетмейстерам платятся большие деньги, чтобы они с этими танцовщиками ставили спектакли. Но в балете, опере, в большой классической музыке невозможно быть блатным. Вы должны выйти на сцену и показать уровень. Надо удерживать зал в течение 2,5-3 часов. А у нас в последнее время зрители посреди спектакля встают и уходят. Им просто не интересно.
«AиФ»: - С ваших спектаклей тоже уходили?
Н. Ц.: - Нет. Но, к сожалению, я не один участвую в спектаклях. Я – часть большого действа. Сейчас отношение к балету очень изменилось. Раньше художественный руководитель балета Большого театра был главой во всём советском балете. Этакий национальный пост. Когда существовал Советский Союз, в Москве было одно хореографическое училище. Сейчас - 5 или 6. Они выдают такой же диплом, как у меня. Причём, у кого ни спроси, у всех красный! Только я эти «корочки» получал за знания. А их спрашиваешь: «Назовите три балета Чайковского», ответить не могут. А я даже подсказываю, что их – три! Какой тут красный диплом? И нет человека, который может прийти в это учебное заведение и сказать: «Вы не имеете права преподавать». Нет никакой дисциплины. Никто не несёт никакой ответственности. Иван Иванович говорит, что виноват Василий Петрович, Василий Петрович говорит, что виноват Михаил Николаевич. И так всё время.
«AиФ»: - Как я понимаю, вы за монархию в искусстве?
Н. Ц.: - Демократия прекрасна как государственный строй. Но в искусстве её не может быть. Здесь нужна только абсолютная монархия. Но она должна быть разумной. Человек, который стоит во главе, должен быть профессионалом Большим профессионалом. И большим авторитетом. И стратегом, конечно. Но стратегией у нас и не пахнет, к сожалению. На данный моменту в Большом театре в лучшем случае есть один хороший составчик, мы его эксплуатируем и тиражируем. Мне горько, что ГАБТ сейчас ездит на гастроли в крупные театры мира в основном в сезон отпусков. Но в Лондоне нет лондонцев в это время, одни туристы… Это снижает значимость гастрольного тура.
Назрела огромная проблема. Всем тем, кто может первоклассно танцевать принцев, либо тридцатник, либо за 30. Молодых танцовщиков нет не только в Москве и Петербурге. их нет нигде. 8 лет тому назад я приходил к нашему руководству: «Люди, проснитесь! В Большом театре демографический кризис, нам скоро некого будет ставить на роли!» В ответ мне говорили, что я сволочь, скандалист и хочу привлечь к себе внимание. В последнее время я уже ничего не говорю. Только развожу руками. «Николай, посоветуйте». – «Я 8 лет тому назад советовал. А вы делали вид, что не слышите». Профессионалы всё видят заранее, а те, кто сидит в кабинетах, ничего не видят и не хотят видеть. Им лишь бы всё было тихо и спокойно.
О нищете и патриотизме
«AиФ»: - Недавно я была в российской глубинке и была поражена: большинство людей там думают только о том, стянуть концы с концами. И, чтобы забыться, «заливают глаза» водкой.
Н. Ц.: - Нам надо перечитывать классические произведения, чтобы понимать, что происходит. У Булгакова в «Собачьем сердце» профессор Преображенский говорит: «Если я, Дарья Петровна и Зина будем мочиться мимо унитаза, то и у нас в туалете будет разруха». Господа, те, кто ПЬЁТ и не хочет работать, живут в нищете.
«AиФ»: - Я не согласна, в нищете у нас живут не только алкаши. Например, мой папа всю жизнь работал военным журналистом и занимал в советское время высокую должность. Сейчас он пенсионер. Его пенсии хватает аккурат на оплату коммунальных услуг.
Н. Ц.: - Вы мне будете рассказывать?! Хотите, чтобы я вступил в диалог? Я получаю самый потолок пенсии. У меня накопительный фонд солидный, кроме Большого театра, Мариинского, я служил на телевидении и так далее. И мне дали 9,5 тысяч рублей. Скажите, что на эти деньги в центре Москвы можно купить?
«AиФ»: - Ну… Туфли неплохие.
Н. Ц.: - Туфли! А потом что? Целый месяц их облизывать?! На Олимпиаде, во время игр нашей команды в хоккей, все западные комментаторы говорили: «Зачем русским ребятам надрываться, если они давно служат в НХЛ? Они боятся потерять пожизненный контракт, который им на Западе сулит гигантские деньги. Им лучше там играть хорошо, а потом жить спокойно». Это правда! Я, будучи в моём поколении самым титулованным артистом, какой есть в балете, надрываясь всю жизнь, представляя нашу страну в лучших мировых театрах, получаю просто издевательскую пенсию! В данной ситуации очень странно рассуждать о патриотизме...
«AиФ»: - Кстати, о патриотизме. Вы – грузин, но живёте в России. Недавно грузинское телевидение устроило провокацию и показало сюжет: российские войска вторглись в Грузию, Саакашвили убит. В начале программы меленьким шрифтом было написано, что это лишь предположение того, что может быть. Но люди этого не заметили, началась паника, сердечные приступы. Как воспринимаете подобные вещи?
Н. Ц.: - Мне очень больно. Когда слышу, что в Грузии что-то не так, очень расстраиваюсь. Я ничего не могу сделать, разве что повозмущаться, сказать, что это возмутительно и телеканал, сотворивший такое, надо закрыть. Когда распался Советский Союз и Грузия стала другим государством, мы с мамой в один день стали гражданами разных стран. Это было очень тяжело осознавать. Когда я приезжал в Грузию к маме, по моему разговору было понятно, что русский язык для меня - главный. В транспорте на меня кидались, начинали читать лекции, орать, мол, как я имею право говорить на этом собачьем языке. Всё это для меня было совершенно непонятно, ведь я вырос в городе, в котором не было никогда национальных проблем.
Я никого из нынешних правителей не знаю. Знаком только с одним человеком. Это Григорий Вашадзе, супруг нашей бывшей балерины Нины Ананиашвили. Когда мне сказали, что он стал министром иностранных дел, я ответил: «Ну, всё ясно. Ничего хорошего не будет.». Я просто знаю, насколько этот человек непорядочный. Его знают все у нас в Большом театре.
«AиФ»: - Вы сказали, что служите на телевидении. Но раньше вы говорили, что служите Большому театру.
Н. Ц.: - Я и Большому театру служу. Но я уже шестой сезон официальный ведущий «Культуры». В прошлом году мне там сказали: «Николай, вы - лицо канала». - «Да? А что же вы мне раньше не сказали? Это так приятно!». Я – человек, появляющийся на экране телевизора раз в неделю. Поэтому… конечно, служу!
«AиФ»: - Как вы считаете, телевизионная деятельность, участие в мюзиклах помогают популяризировать балет? Многие обвиняют вас: «Цискаридзе таким образом пиарится».
Н. Ц.: - О каком пиаре идёт речь? Помните, раньше в каждом киоске Союзпечати продавались открытки, постеры, календари с фотографиями всех звёзд Большого театра. Их популяризировали, как космонавтов. Артисты балета и оперы участвовали в таких передачах, как «Утренняя почта», «Кинопанорама», «Музыкальный киоск». Странно, почему все считают, что им было можно, а нам - нельзя?!
Сейчас у наших некоторых артистов есть пресс-агенты, которые обзванивают ТВ и радио, просят: «Пригласите в программу». Я НИКОГДА за свои 18 лет служения в Большом не позвонил ни на один канал и не сказал: «Пригласите меня». Или «Почему вы не пустили сюжет со мной, а пустили с Иваном Ивановичем». В отличие от очень многих людей, которые меня окружают. Моё появление на ТВ – это всегда инициатива со стороны программ. Допустим, те же «Танцы со звездами». Когда шоу делали первый раз, меня уговаривали принять участие. Я отказался: у меня были так подписаны контракты, что я не попадал под их расписание. Когда делался первый «Лёд», мне сказали: «Поставьте дни, когда вы можете, и дальше мы со всеми другими членами жюри будем вести переговоры». Однажды Большому театру нужно было моё участие там, где я не был назначен. Так телекомпания купила для меня билеты так, что я умудрился прилететь, станцевать, сесть в самолет и вернуться к съёмке. Потому что во мне были заинтересованы. Не уважать это невозможно… Когда к тебе так относятся, многие вещи делаешь из уважения к этим людям.
Что касается мюзикла… По крайней мере, могу сказать точно: после него огромное количество молодых людей впервые попали в Большой. Мне было приятно, когда в один из дней я вышел из театра и ко мне подошли три девушки: «Мы слышали, скоро премьера балета «Болт», вы не можете нам помочь купить билеты подешевле?» Я был очень рад их заинтересованности, хотя не участвовал в этом спектакле. Мне было приятно, что они ходят на мюзиклы и вдруг решили пойти на балет.
«Ответственность держит в форме»
«AиФ»: - Николай, а чем сейчас заняты ваши будни в Большом?
Н. Ц.: - Танцую свой репертуар, также вынужден готовить спектакли с учениками. Сейчас с Анжелиной Воронцовой репетируем «Спящую красавицу», очень сложный для женщины балет. Ей всего18 лет.
«AиФ»: - А почему «вынужден»?
Н. Ц.: - Взял на себя ответственность. И если я что-то не доделываю до конца, мне мучительно. Прийти в класс с утра – это каждый раз моя победа. Но заставляю себя вставать рано: я ответствен перед людьми и должен вести урок. Если бы от этого зависела только моя жизнь, рассуждал бы так: «Сегодня не пойду, полежу-ка лучше». Ответственность всегда держала меня в форме.
Досье
Николай Цискаридзе родился в 1973 г. в Тбилиси. Окончил Московское академическое хореографическое училище и сразу был принят в труппу Большого театра. Премьер балета ГАБТ, народный артист России, кавалер ордена Французской Республики «За заслуги в искусстве и литературе», кавалер Ордена чести Грузии, неоднократный лауреат государственной премии России.
