«Мудрость - это и есть компромисс». Искандер учил людей внутренней свободе

Искандер давно уже болел, редко появлялся на публике, писать не мог - болезнь отнимала все силы. А умер так, как умирают праведники, - во сне... Он давно болел, а мы, его читатели, всё равно не верили, думали - по­правится. Потому что человек, написавший «Сандро из Чегема», «День Чика», «Кролики и удавы», просто не может умереть - в его книгах так много жизнелюбия, что слово «смерть» с ним просто не вяжется.

О том, чем обязано Фазилю Искандеру наше общество, рассуждает Даниил Дондурей, культуролог, главный редактор журнала «Искусство кино». 

Большой и нежный

- Фазиль Искандер воплотил лучшие ожидания эпохи застоя. Между 1965 и 1985 годами люди, которые находились в опустошении брежневского времени, невозможности хотеть, ждать, а главное - дождаться каких-то изменений к лучшему, всю энергию, весь потенциал, накопленный после смерти Сталина и откровений ХХ съезда КПСС, направили на развитие собственной личности. В это время появляется масса писателей.

Но именно Искандер, на мой взгляд, самым тонким образом воплотил в своей прозе эту сложность бытия, эту кавказскую мудрость, интеллект, спаянный с тонкой, мягкой иронией. Несмотря на то что внешне он был человеком большим, грузным, в своих текстах он был очень нежным. И нежность эта - интеллигент­ная. Так же, как и его лукавство, его юмор, которым полны рассказы о дяде Сандро из Чегема, написанные ещё до перестройки, и напечатанные в 1987-м «Кролики и удавы», и «Маленький гигант большого секса», опубликованный в диссидентском альманахе «Метрополь». В его прозе присутст­вует это чувство - что его ждут, что у него есть читатели и они будут благодарны ему. Потому что он поможет им пережить всё то, что происходит вокруг. Он был востребован - и это важно! Поэтому когда сегодня о нём говорят «классик» - это правда.

У него была своя аудитория, которая сегодня немыслима. Таких читателей, которые готовы восхищаться тонкостью слова, умением выстроить сюжет - очень простой, без каких-либо фэнтези, вампиров, покемонов и прочих «наворотов», сегодня нет. Это печально. Поэтому не знаю (хотя и очень надеюсь на обратное, потому что хочется, чтобы большого писателя читали люди в разные времена), останется ли Искандер и для новых поколений гигантом, преодолеет ли эту преграду между аудиторией и серьёзной литературой, которая сегодня выстраивается на многих и многих уровнях, или имя его будет встречаться лишь в литературоведческих монографиях и диссертациях. 

Вне кланов 

Если бы не случилось перестройки и «Кролики и удавы», написанные ещё в 1982-м, не увидели бы свет, общество наше не получило бы серьёзного социального, юмористического исследования жизни, которого сегодня, к сожалению, никакие каналы ТНТ или СТС, не говоря уже о метровых каналах, не дают. Люди через главный институт современной культуры - телевизор (не говоря уже о литературе, кино и даже о театре) - не получают анализа реальности. Если вы подойдёте к театральной афише Москвы, вы практически не увидите там пьес на современную тему. Во времена творчества Искандера пьес таких (в том числе и у него) было океан. Сегодня художники боятся рассказывать людям, как устроена нынешняя жизнь. А он - не боялся. Он это делал.

 Мир писателей во все времена полон интриг, но Искандер умел оставаться выше всех этих «разводок». Хотя и печатался в неподцензурном альманахе «Метрополь», но события из этого не делал, публикациями не козырял и при этом был диссидентом большим, чем иные ярые диссиденты. Он был тонкий мыслитель - больший, чем иные философы. Он рассказывал о морали точнее и доходчивее (а я считаю, что отсутст­вие таких рассказчиков - одна из главных драм современного российского общества), чем многие моралисты. Он был вне всевозможных границ. Сам по себе. Словно пришедший из описанного им Чегема. Его и держали - и читатели, и коллеги - за великого дядьку из Чегема, хотя большую часть жизни он прожил в Москве (Фазиль Искандер родился в 1929 г. в Сухуме. Его отец-иранец в 1938 г. был депортирован из СССР. Отца Фазиль больше не видел. Мальчишку взяли на воспитание родственники матери-абхазки из села Чегем. - Прим. ред.). Он учился, потом десятки лет жил и работал в столице, но для тысяч его поклонников оставался абхазцем, случайно застрявшим в Москве и обучавшим людей какой-то непозволительной для них внутренней свободе.

Есть у большого искусства такое свойство: все знают, что Феллини - итальянец, Бергман - швед, а Тарковский - россиянин, но у них есть такие невероятные творческие ресурсы и способность летать, как у персонажей на картинах Шагала, что они становятся людьми мира, преодолевая национальные ограничения. Искандер был из этой плеяды - большой человек огромной советской державищи. 

P. S. Несколько лет назад, записывая с Искандером интервью для «АиФ», я спросила у него: «Фазиль Абдулович, вы задумывались когда-нибудь, сколько поколений ещё будут читать ваши книги?» Он задумался... «Мне кажется, они будут жить столько, сколько в них заложено жизненных сил. А это «нам не дано предугадать». Знаете, я довольно долго живу на этой земле, но самые высокие порывы вдохновения вспоминаю как самые счастливые мгновения своей жизни. «Душа всегда должна кровоточить» - слишком пылкое определение писательской натуры. Скорее она должна быть очень неравнодушна. И мудра. Но если говорить откровенно, мудрость - это и есть компромисс. Ибо мудрость есть примирение с жизнью, а оно основано на компромиссе».

Спасибо вам, Фазиль Абдулович, за вашу мудрость, ваш юмор, ваш талант. А мы... Мы будем снова и снова перечитывать ваших «Кроликов», «Сандро», «Чика» - и становиться хоть чуточку, но лучше. Мудрее. Добрее. 

Смотрите также:

• Дмитрий Быков: «Я в значительной степени состою из Окуджавы» →
• Борис Акунин: «Моя частная жизнь – не товар» →
• Марк Захаров. Жизнь под тяжестью свободы →