26 декабря в российский прокат выходит «Союз спасения» — историческая драма про то, как декабристы спасали Россию в начале XIX в.
Режиссёром выступил Андрей Кравчук («Адмиралъ», «Викинг»), а продюсировали проект Константин Эрнст и Анатолий Максимов. Главные роли в картине исполнили Максим Матвеев (князь Сергей Трубецкой), Леонид Бичевин (Сергей Муравьёв-Апостол), Павел Прилучный (Павел Пестель), Иван Янковский (Михаил Бестужев-Рюмин), Антон Шагин (Кондратий Рылеев), Игорь Петренко (майор Баранов), Александр Домогаров (генерал Милорадович). Накануне премьеры «АиФ» поговорил с создателями «Союза спасения» об исторических аналогиях и причинах неудачи восстания на Сенатской площади в 1825 г.
Константин Эрнст: «Этот фильм — про нас»
Главной нашей задачей было посмотреть на события XIX в. из 2020 г. Настоящее произведение искусства — это матрица, из которой каждый считывает что-то своё. А послание, заложенное в произведение напрямую, никогда искусством не станет.
Восстание 1825 г. подавалось через призму идеологий: в XIX в. — с одной стороны, в XX в. — с противоположной. Мы постарались лишить это событие политической направленности. Это история про наших соотечественников, которые жили 200 лет назад. У нас в руках гаджеты, наша одежда непохожа на то, что носили они. Но люди остались такими же. Так что этот фильм — про нас.
Андрей Кравчук: «Им не хватило решимости»
Фильм мы снимали в Белгородской области, в Петербурге и его пригородах и даже в Подмосковье. В Петербурге было очень сложно. Город вроде бы сохранил своё историческое лицо, но всё равно стал совершенно другим, и приходилось его переделывать — менять таблички, прятать машины под огромными сугробами.
Сложными были и массовые сцены. Во время восстания декабристов на Сенатской площади в какой-то момент собралась огромная толпа — 3000 восставших, 12 000 правительственных войск и несколько тысяч гражданского населения. Гражданские пришли посмотреть на шоу, и из них погибли 900 человек.
У нас на площадке было до 700 человек массовки, мы научили их ходить строем на манер того времени, делать манёвры. Тогда с высоты птичьего полёта военные действия выглядели как безумный тетрис — солдаты ходили прямоугольниками, разворачивались, вставали в каре.
Тогда на Сенатской декабристам, на мой взгляд, просто не хватило решимости. Если бы Московский полк пошёл не на Сенатскую площадь, а захватил Зимний дворец, всё могло бы сложиться иначе. Или лейб-гренадеры, которые проезжали мимо Николая Первого, — они могли его убить, взять в заложники, но не стали делать этого. Декабристы вывели своих солдат на Сенатскую, но без высших командиров офицеры не смогли ничего сделать. А командиром был Трубецкой, который так командовать и не начал.
Антон Шагин: «Не хотел играть памятник»
Мне не хотелось играть памятник. Рылеев был очень живой, деятельный человек.
Даже в день восстания успел съездить в несколько редакций и подписать бумаги. Он был самоотверженным и максимальным в своём желании произвести переворот.
Но для меня Рылеев в первую очередь поэт и семьянин. Настоящий Рылеев потерял сына, трепетно относился к дочери и жене, нежно прощался с семьёй перед уходом на Сенатскую площадь. Эти сцены есть в фильме, и, думаю, они характеризуют в первую очередь человеческую боль моего героя. Напомню, что Рылеев никого не предал, он до самого конца брал всю вину на себя, тем самым исполняя свою мечту остаться в истории — любой ценой.
Мне очень повезло: накануне съёмок сцены, в которой он читает свои стихи, я нашёл в петербургском «Букинисте» томик «Дум» Рылеева 1825 г. издания. После восстания декабристов почти все экземпляры этой книги были уничтожены, так что мне в руки попало настоящее сокровище. Книга стоила безумных денег, но я решил, что она должна быть в моей библиотеке. В тот же вечер я её прочёл и был потрясён тем, насколько он действительно любил Россию и болел за неё.
Думаю, если бы не было Сенатской площади, Рылеева обязательно проходили бы в школах. Он очень одарённый поэт и словом владел блестяще.
Максим Матвеев: «Он не хотел крови»
Желания декабристов и их цели были на тот момент правильными. Но каждый видел будущее государства по-разному. Кто-то хотел республику, кто-то — конституционную монархию... Это как лебедь, рак и щука. Поэтому у них не получилось. Плюс проблема связи — пока письмо шло с севера на юг, у них менялись взгляды, настроения в полках.
Мой герой старался предусмотреть все возможные варианты. Он был осторожным, дальновидным, умным. Его называли диктатором, что у нас ассоциируется с жёсткой волей и агрессией. Но, изучая этого человека, я понял, что тогда диктатором считался тот, кто решился взять ответственность на себя.
На мой взгляд, среди декабристов Трубецкой был одним из самых мягких людей. Ведь у восставших были разные видения развития ситуации — в том числе и предельно жестокие. А Трубецкой хотел переговоров, для него восстание было лишь инициатором процесса реформ. Он не хотел ни крови, ни власти. Он себя ощущал проводником между идеями декабристов и властью. И для меня он не выглядит предателем или струсившим человеком.
Он всё же вышел на Сенатскую площадь — и ушёл с неё. Ушёл не из-за трусости, а потому, что начались трудно контролируемые события. И он не мог смотреть на то, как гибнут его солдаты.
Игорь Петренко: «Путь к всеобщему счастью — другой»
Я играю небольшую роль отставного майора Баранова. Он хоть и записан в ряды декабристов, но по сути своей декабристом не является. Он человек циничный, приземлённый и понимает: кто бы ни пришёл к власти, ничего в глобальном смысле не изменится. Да, с декабристами его объединяет чувство несправедливости происходящего. Но он хочет не всеобщего счастья, а лишь вернуть себе эполеты. Баранов несдержан, горяч и не прочь почесать кулаки.
На мой взгляд, декабристы не смогли победить в том числе и потому, что там каждый тянул воз в свою сторону. Один мечтал о прекрасном будущем, другой — о власти, третий вышел за компанию, четвёртый хотел вернуть эполеты.
Советская история с декабристами, разбудившими Герцена, была больше пропагандой. На деле же приходит новое поколение и пытается что-то поменять. Поэтому на протяжении всей истории человечества происходят революции, которые задумывают романтики, устраивают боевики, а пожинают их плоды юристы. Но ни одна революция не приводила к всеобщему счастью, и вот этого «декабристы» всех времён понять не могут. Ведь главный двигатель революции — чьи-то корыстные интересы.
Я и сам, пожалуй, неромантичная натура с обострённым чувством справедливости. Мы с Андреем Паниным, царствие ему небесное, хотели сделать актёрский профсоюз. Но это непросто — нужно, грубо говоря, брать бейсбольную биту и идти доказывать свою правоту. Тем не менее лучшим является эволюционный путь. Дверь, в которую сегодня не вломиться, завтра откроется сама. И если хочешь перемен, начни с себя. Измени себя и мир вокруг себя — если каждый сделает так, мы заживём хорошо.
Фёдор Бондарчук: надо учиться слышать друг друга, уметь прощать и понимать 
Владимир Соловьёв: «Ешь трюфель - думай о свинье!» 
Сергей Минаев о «Спящих-2»: «Самую жесть мы показать не могли» 
Олег Меньшиков: «Нам только кажется, что мы живём в свободном мире» 
