Онлайн с Ириной Астаховой

Ведущий конференции: Друзья, добрый день. Мы находимся в пресс-центре «Аргументы и Факты», меня зовут Наталья Кожина. Сегодня у нас в гостях Ира Астахова. Перед эфиром мы договорились, что будем друг с другом на «ты». Ира, ты недавно вернулась из отпуска? Ирина Астахова: Частично. Сначала у меня были концерты в Европе — в Чехии и Германии. Ведущий конференции: Как тебя там принимает публика? Ирина Астахова: Прекрасно, особенно в Праге. Там на концерт в основном приходят студенты, недавно переехавшие в другую страну и соскучившиеся по русской речи. Был полный зал, и они аплодировали стоя — я сама растрогалась. Ведущий конференции: Ты — впечатлительная девушка? Ирина Астахова: Да. Издержки профессии (смеётся). Ведущий конференции: У тебя два высших образования? Ирина Астахова: Да, дизайн и реклама. Ведущий конференции: Ирина, сначала ты долго училась, а затем два года работала парфюмерным дизайнером. Как ты вдруг поняла, что хочешь всё это оставить и заняться творчеством? Ирина Астахова: На самом деле я это всегда понимала. Пишу я с раннего детства и выступала ещё в школе. Единственное — тогда я читала не свои стихи, а это были творческие конкурсы, театральные постановки. Увлечение это продолжилось и в институте. Тогда же я начала участвовать и в литературных конкурсах, а на «Мисс Академия» я прочла свою первую написанную пьесу. Выступать я всегда любила. Но в определённый момент, когда я уже работала парфюмерным дизайнером, я поняла, что на самом деле мне ближе, доставляет больше радости и с чем я хочу связать свою жизнь. Я рискнула и оставила работу, несмотря на то, что она мне нравилась. Ведущий конференции: Было ли тебе страшно? Многие люди тоже увлекаются творчеством, но боятся остаться без постоянного дохода и ясных перспектив. Ведь будучи дизайнером, более-менее можешь представить себе своё будущее, а поэта сегодня любят, а завтра — нет. Ирина Астахова: Безусловно, есть риски, но я считаю, пока ты молод и веришь в себя, страх лучше отбросить. Лучше вообще не думать о том, что будет, если не получится. Всегда можно вернуться, найти работу… Но, пока ты молод, делай то, что хочешь — и тогда, я думаю, всё получится. Ведущий конференции: Очень многие творческие натуры сомневаются в себе. Тебе это не свойственно? Ирина Астахова: Как бы самоуверенно это ни звучало, я считаю, что если ты где-то даёшь слабинку и сомневаешься — не обязательно даже в творчестве, то ты делаешь шаг назад, когда лучше сделать десять вперёд. Ведущий конференции: Как твои родители отнеслись к такой кардинальной смене профессии? Ирина Астахова: Моё увлечение поэзией они всегда одобряли, поддерживали в этом. Но, естественно, в тот момент они пытались меня остановить, говорили: «Подумай, ты будешь жалеть, у тебя хорошая работа, ты такую больше не найдёшь». Как и все родители, воспитанные в советское время, они волновались. Но я пошла наперекор, и сейчас они говорят мне: «Да, ты была права». Ведущий конференции: Когда они сказали тебе, что ты правильно сделала, что настояла на своём? Ведь до момента, пока тебя узнали и полюбили, прошло некоторое время. Ирина Астахова: Прошло довольно-таки много времени, и на протяжении этого периода родители говорили мне: «Подумай, может быть, ещё не поздно вернуться к прежнему». Да и на моей прошлой работе мне тоже предлагали вернуться. Но я сказала: «Нет». И потом, когда я уверенно встала на ноги, родители всё же начали меня поддерживать. Ведущий конференции: Ты — единственный творческий человек в своей семье? Ирина Астахова: Да. Моя сестра — юрист, а родители занимались недвижимостью, то есть творческих людей у нас не было. Единственное исключение — мой дядя из Санкт-Петербурга. Он тоже поэт. Но, к сожалению, мы с ним виделись только в моём раннем детстве. Я знаю, что совсем недавно, лет за 5 до моих выступлений, он приезжал к моим родителям в гости и поперечеркал все мои стихи. Ведущий конференции: В одном из своих интервью ты говоришь: «Я очень тяжело переживаю критику». Но при этом ты выкладываешь свои ролики в YouTube, где все открыто выражают своё мнение и обругать проще простого. Ирина Астахова: Не то чтобы я не любила критику. Как любой человек, я её воспринимаю, но она мне не нравится. Я прекрасно знаю свои недостатки и слабые места, и мне всегда немножечко больно, когда на них указывают, а я в силу обстоятельств или своих причин их ещё не исправила. Ведущий конференции: А когда критикуют близкие люди? Ирина Астахова: Это очень узкий круг людей, чьему мнению я доверяю и чью критику воспринимаю как объективную и работаю над слабыми местами. Ведущий конференции: Во многих источниках пишут, что ты начала писать стихи в 9 лет. Очень интересно, какие же это были стихи? Ирина Астахова: Стихотворением назвать это трудно, но: Я — конфетка, Меня съели, Фантик бросили коту. Для кота это — игра, А для фантика — беда. Ведущий конференции: Твоя жизнь очень сильно изменилась. Частые перелёты, частые гастроли, назойливые журналисты, фанаты. Что на сегодняшний день тебе в этой профессии не нравится? Ирина Астахова: Из того, что ты перечислила, мне нравится всё (смеётся). Естественно, как любой человек, я устаю от большого количества перелётов, постоянного общения с поклонниками и не знакомыми мне людьми. Но пока я этим ещё не насытилась, мне всё это интересно и нравится. Конечно, иногда фанаты немножечко пугают меня какими-то своими действиями или словами. Но всё остальное мне нравится.

Ну, насчёт таланта к прозе — вряд ли. Конечно, меня посещали мысли, но я не берусь за это. Если в поэзии я вижу какие-то перспективы и понимаю, что если я буду работать над словом, то со временем я смогла бы написать более длинное и разумное произведение, то в прозе, читая классиков или каких-то других авторов, понимаю, что ничего нового здесь не принесу, никогда не напишу лучше. Нет, в прозе я не сильна. Талант не открывается от того, что рука взяла и сама написала.

А как он открывается?

Мне кажется, дело больше в опыте, работе над собой.

Раньше стихи, которые я писала, были написаны на какой-то эмоции, на страсти, и я всё время боялась: вдруг это чувство пройдёт — и что я буду писать? Но это было раньше. Сейчас я вместе с жизненным опытом, с возрастом понимаю, что, наверное, не разучусь. Пока я сама не захочу оставить это, мне всегда будет, о чём написать. Когда слушаешь, например, стихотворение про пиджак Булата Окуджавы, то понимаешь, что описать можно всё, что угодно, главное — было бы желание.

Нет ли у тебя ощущения, что публика ждёт от тебя любовной лирики про то, что «всё плохо»?

Действительно, раньше было так, потому что моя публичная деятельность началась со стихотворения об очень печальном любовном опыте, и люди привыкли видеть меня такой. Но я взрослею, постепенно меняюсь, и мне хотелось бы, чтобы моя публика росла вместе со мной. Я вижу, что люди начинают интересоваться не только любовной лирикой, а стихотворениями про жизнь, путешествия, какой-то новый опыт.

У «звёзд» бывают песни, которые публика обязательно просит на каждом концерте. У тебя есть такие стихи?

Да, есть. Но, естественно, самое основное — «Тебя хоть там любят?».

Тебя это раздражало?

Да, поначалу было такое. Было обидно, потому что я понимаю, что у меня есть стихотворения, которые лично я считаю намного сильнее. И к тому же я уже переросла то чувство. Но с другой стороны, буквально пару недель назад, когда я читала это стихотворение в Берлине, я как-то заново его прочувствовала и поняла, что пока что оно мне ещё дорого.

Насколько тебя вдохновляет Европа? Некоторые русские поэты за рубежом не могли написать ни строчки…

Наоборот, я очень люблю путешествия. Для меня один из самых сильных вдохновляющих факторов — то, что ты находишься в другой стране, культуре, городе. Ты видишь другую жизнь, понимаешь, что мир не ограничивается Москвой и твоим кругом общения — и на какое-то время голова начинает думать несколько иначе.

Резюмируя вопросы многих читателей — когда выйдет ваш сборник стихов? Сейчас выйдет уже третий?

Да, мы планируем сделать переиздание. Будем стараться выпустить его как можно скорее — возможно, уже к концу лета. В сентябре у меня будет большой концертный тур, хочется, чтобы к моменту его начала книги уже были. И в дальнейшем хочется, чтобы была возможность приобретать их в интернете.

Почему у твоего сборника такой маленький тираж? Чтобы подогреть интерес или ты не ожидала, что будет так много людей?

Нет, я понимала, что, скорее всего, книг не хватит. Я же понимаю, что происходит вокруг меня, и не хочется лукавить. Просто тогда я по глупости не договорилась ни с одним издательством — просто взяла деньги, пошла в типографию и сама издала тираж, на который мне хватало средств. И так продолжалось несколько раз, потом я поняла, что это неправильно — в некоторые города книги не попадают, да и самой с чемоданами на концерт как-то уже не хотелось…

Когда я пишу от мужского лица, то чаще всего стихи я адресую сама себе, это как некий диалог с самой собой. Возможно, мне проще понять какую-либо свою ситуацию с тем или иным мужчиной, написав себе стихотворение. По крайней мере, мне так кажется — это некая такая терапия. Но так не со всеми стихами — некоторые из них просто достаточно грубые по смыслу, по динамике, и писать от женского лица их было бы не очень красиво, неправильно.

А мужчины дают таким твоим стихам свою оценку?

Мнения бывают разными, но чаще всего, конечно, мужчины говорят на мои стихотворения: «Попала».

А в стихотворении «Я давно никого не любил» — там ты попала?

Да, попала. Даже позавчера один мужчина-диктор сделал свою аудиоверсию стихотворения, записал её и отправил мне. Он сказал, что стихотворение хорошее, и попросил разрешения его прочитать. Я послушала, как он читает, — мне было интересно, а ему — приятно.

А не возникает чувства ревности при этом? Ведь у тебя своя манера чтения, а тут приходится позволять кому-то читать иначе.

Да нет. Раз уж я выкладываю свою личную жизнь на суд общества, то абсолютно нормально отношусь и к тому, что кто-то снимает видео на стихи, читает их. Более того, в чьём-то исполнении я иногда лучше понимаю смысл того, что сама написала. Когда я смотрю сама на себя, мне трудно оценить, хорошо это или плохо. Из чужих уст это звучит по-другому, более отстранённо.

Классику со счетов не то что не нужно сбрасывать, но и нельзя. На то она и классика. Современная поэзия может быть разной. К счастью, мы живём в такое время, когда можно изучить опыт прошлого, посмотреть, как кто писал, и выбрать близкий тебе стиль. А можно придумывать какие-то свои ритмы. Поэзия может быть любой — главное, когда ты читаешь её, должны быть мурашки внутри. Нужно, чтобы трогало, а ямбы и хореи — это точно приложится.

Ирина, скажи пару слов нашим читателям и всем, кто будет смотреть эту конференцию потом.

Я желаю вам всем быть уверенными в своих силах, стараться заниматься в жизни тем, что вам нравится, и делать счастливыми тех, кого вы любите. Если пусто в душе — значит, время сменить маршрут.

Конечно, внешность не главное — важнее чувство вкуса, потому что это отражается как на внешнем облике, так и на поэзии. И вера в себя важна — очень важно не сомневаться в том, что делаешь. Немножко отойду от вопроса — меня часто просят как-то оценить стихотворение, спрашивают: «Скажите, хорошо ли я написал и стоит ли мне продолжать писать?». Я считаю, что самое главное, если ты что-то делаешь, — не ориентироваться ни на чьё мнение. Почему я, собственно, не люблю критику? Ты всё больше слушаешь одного, другого — и не остаётся твоего внутреннего голоса, чутья, которое позволяет тебе расти дальше и самому понимать, чего ты хочешь. Основная проблема многих современных авторов — в том, что им очень важно чужое мнение. Исключение — только если это 2–3 самых близких человека, которым ты максимально доверяешь и знаешь, что их мнение схоже с твоим.

Всё же вернёмся к вопросу, будешь ли ты помогать начинающим поэтам?

Если у меня будет такая возможность. Сейчас я, грубо говоря, сама только уверенно встала на ноги — и то не окончательно. Когда я буду — дай бог — престарелой дамой и у меня будет свой дом литераторов, то тогда хотелось бы помогать действительно талантливым людям.

Какой была самая большая аудитория, перед которой ты выступала?

Наверное, это Москва, клуб «16 тонн» год назад, и выступление в Петербурге. Там были самые большие залы, порядка 700 человек.

Тебе перед таким залом легко и комфортно?

Да, комфортно. Мне даже более волнительно читать для какого-то камерного зала, где сидит 5 человек, потому что всё это более интимно и тонко, вы постоянно смотрите друг другу в глаза. Когда зал большой, есть какой-то мандраж и другое ощущение: «Боже, там столько людей, как приятно». Но сказать, что мне страшно — нет. Я знаю, что я делаю, знаю, что эти люди пришли на меня — и это приятно, я люблю всё это.

Мы сейчас думаем над этим, скорее всего — да. И в лучшем случае, было бы хорошо, если бы мы смогли дополнить этот тираж аудиозаписями.

А какое-либо видео не планируете приложить к сборнику?

Видео мы тоже будем снимать, но не к книге.

Я прочла на твоей страничке, что вы для съёмок ищете девушку, похожую на тебя? Зачем?

Я думаю, в ближайшее время все смогут понять, что к чему. Тайна уже немножечко приоткрыта тем, что многие знают, что мы ищем девушку для съёмок клипа. История будет интересной — это я могу точно сказать.

Если честно, очень многие из претенденток совсем на вас не похожи, хотя очень хотели бы.

Это тоже приятно. Но вообще — дело в субъективном восприятии. Многим моим друзьям тоже кажется, что я на кого-то похожа, а я смотрю на себя в зеркало и понимаю, что это совсем не так.

Совершенно не принципиально, когда писать, главное, чтобы были мысли, вдохновение и возможность — ручка ли это под рукой или что-нибудь ещё. Бывает, даже что-то вообще приснится — «халявный стих», как я это называю. Но это редко.

Ты прямо во сне видишь строчки?

Нет, скорее, это голос, мой или не мой — не знаю. Естественно, стих снится мне не целиком — только начало, но если в этом состоянии сразу сесть, то он пойдёт дальше.

Когда тебе лучше пишется, когда всё плохо или когда хорошо?

И тогда, и тогда можно писать. Просто, когда плохо, это помогает отвлечься. Во-первых, если тебе нравится стихотворение и ты удовлетворён результатом. Во-вторых, благодаря тому, что ты переложил это на листы, ты лучше понял ситуацию. В любом случае, тебе пишется чаще, особенно, когда тебе грустно или спокойно. Когда радостно — это получается реже. Например, в Европе, где у меня было огромное путешествие по разным странам, у меня была куча мыслей и идей, но я ни разу не написала ни одного стихотворения, потому что мне просто хотелось наслаждаться тем, что я видела вокруг.

А какое состояние у тебя сейчас?

Хорошее. Ровное. Как у Бродского говорится: «Прогресса нет — и хорошо, что нет». Всё хорошо.

Я думаю, все это любят. У меня не возникает специального такого желания: «Так, пойду-ка я что-нибудь вспомню…» Просто бывает, что какой-то запах или место возвращают тебя к эмоциям, которые были некогда пережиты, и это чувство приятно. Даже если оно было в своё время печально, то, как говорится, время лечит, и воспоминания всегда легче воспринимаются, чем то, что ты когда-то переживал. А по поводу знакомых — безусловно, мой круг общения меняется, как и у многих других людей. Некоторые уходят, некоторые приходят, но есть люди, которые со мной на протяжении долгих лет, и хочется верить, что это навсегда.

Когда ты стала популярной, сильно отсеялся круг? Все умеют переживать с нами наше горе, но не все умеют переживать наши радости. У тебя таких много оказалось?

Да, безусловно, есть люди, которых я потеряла, и мне жаль этого. Но раз уж они ушли, то так должно было быть. Но есть и обратная сторона: благодаря моей деятельности я нашла огромное количество потрясающих — как талантливых творчески, так и интересных как личностей — людей и сблизилась с какими-то старыми знакомыми. Это двухсторонняя история.