Мученицы корта

Александр Метревели, комментатор, единст­венный в истории отечественного тенниса финалист Уимблдона в мужском одиночном разряде (1973 г.)

— Был такой теннисист — Томас Лейус из Таллина. Судьба его сложилась самым невероятным образом — талантливый спортсмен под конец карьеры в тюрьме оказался (на почве ревности задушил жену). Пока сидел, познакомился с одним велосипедистом и стал его тренировать. Парень тот, когда вышел на свободу, стал чемпионом Союза по велоспорту... Так вот Лейус до всей этой истории выиграл Уимблдон (1959 г.). Правда, не взрослый турнир, а соревнования юниоров. Он и стал первым советским теннисистом, который победил в Лондоне. Что Томас получил тогда за победу? Может, небольшую премию от Спорткомитета? Это ведь было в ту эру, когда в турнирах участвовали только любители (спортсмены, соревнующиеся ради интереса, а не из-за вознаграждений. — Ред.). Хотя, если быть честным, многим любителям организаторы всё равно за участие давали какие-то суммы под столом. Официально же призовые пришли в теннис в конце 60-х. Тогда решили: хватит, мол, под столом, давайте положим деньги на стол и будем их разыгрывать.

Чемодан денег 

Тут-то в Спорткомитете ужас начался. Что делать с призовыми за победы? Как их оформлять? Кому отдавать? Ведь в СССР профессионального спорта нет, все спортсмены — любители, получающие только стипендии.

Помню, собрался я на первый свой денежный турнир в Рим. Призовой фонд тогда тысячами долларов исчислялся. Зампредседателя Спорткомитета Валентин Сыч, которого потом в 90-е убили, говорит: «Давай так: если достанутся какие-то деньги, тебе 50% и нам 50%». Правда, когда я в Риме стал показывать результат, а значит, и мои призовые увеличились, из Спорткомитета раздались новые ц/у: «Нет, давай тебе 25%, остальное нам сдашь». Так ещё отдельная эпопея была — как выигранную сумму перевезти в Москву. Ведь ни банковских счетов, ничего не было. В общем, насыпали мне в чемодан 10- и 20-долларовые купюры, и пошёл я с ним через таможню. Руки дрожали — а вдруг остановят, заставят объяснять, откуда эти наличные. 

А за выход в финал Уимблдона в 73-м я никаких призовых не получил. Там было так: либо суточные берите (турнир-то долгий), либо призовые. (В 2015 г. финалист Уимблдона получит 1,5 млн долл., победитель — 2,9 млн.) 

Сложно, конечно, объяснить, чем тогда для нас был этот Уимблдон. Те теннисисты, что имели возможность выезжать, получали экипировку от организаторов турнира. Полный набор: форма, кроссовки, а главное — мячи, ракетки. Такое качество было у этих вещей, что до сих пор используются. Ракетки эти, кстати, были больше, чем просто инвентарь. Их наши теннисные функционеры дарили большим людям, от которых зависело принятие решений. Ведь любой выезд на зарубежное соревнование только с разрешения ЦК. А как иначе? Летают эти спортсмены на Запад — а там антисоветская пропаганда, понаберутся вредных мыслей. Масса имелась к нам всяких вопросов, хотя бы потому, что теннис не был приоритетным видом спорта для страны. Ходили разговоры: а почему мы их должны поддерживать, давайте лучше лапту развивать.

Конечно, с приходом Ельцина отношение к теннису изменилось. Понятно, когда первый человек сам играет, остальные тоже к корту подтягиваются, становятся неравнодушными к игре. Борис Николаевич — он же всех юниоров по имени знал. Мог вдруг позвонить Тарпищеву и спросить, как выступает какая-нибудь 15-летняя девчонка. 

В общем, того заряда, который Ельцин дал теннису во времена своего президентства, хватило на многие годы. Но всё это постепенно сходит на ноль. Мы же видим, что результатов нет. А талантливые ребята если и появляются, то не потому, что работает система, — это благодаря родителям, которые в состоянии оплатить увлечение теннисом. 

Хороша ли Маша?

Те огромные деньги, которые пришли, конечно, изменили теннисный мир. В своё время мы дружили с теми же австралийцами, американцами. Тренировались вместе, ходили на ужины. Сейчас... Какая уж тут дружба, когда на кону такие суммы? И если мужчины ещё хоть как-то поддерживают отношения между собой, у женщин это вообще исключено. Там постоянные склоки, ругань. Посмотрите на российских теннисисток — они почти друг с другом не общаются.

Женский теннис — это вообще очень непростой вопрос. Он стал напоминать шоу-бизнес. То есть если красивая, а ещё поёт хоть как-то — уже звезда. Вот вышла на корт, юбочка коротенькая, ножки — и к ней в очередь стоят поклонники, рекламодатели. Самый наглядный пример — Курникова. Достижений — минимум, а всё равно была востребована.

Уравняли сильному и слабому полу призовые, но мне это кажется нелогичным. Мужчины-то проводят на корте по пять часов, а женщины — по часу! Я не против того, чтобы девушки зарабатывали, но если речь идёт о профессиональной работе. Её я, откровенно говоря, вижу нечасто. Юбочки — это прекрасно, но хотелось бы ещё мастерство видеть. Ведь в чём суть тенниса? В его вариативности, комбинационности, сложности. А у женщин многие просто не владеют некоторыми ударами. 

Мне было очень интересно смотреть за игрой Роджера Федерера (швейцарец, обладатель 86 титулов в одиночном разряде. — Ред.). Столько времени находиться наверху в условиях жесточайшей конкуренции! А на Машу Шарапову мне смотреть не очень интересно. Я ведь оцениваю не её симпатичное лицо, а теннис. Он у неё в некотором роде примитивен. Если у Серены Уильямс есть ещё какое-то разнообразие, то у Шараповой отсутствует. Арсенал скуден, оттого и ограничены возможности в тактическом плане. Нечего предъявить сопернице. Поэтому Шараповой с Уильямс сражаться тяжело — американка играет в такой же теннис, но лучше (сильнее бьёт, подачи у неё более качественные). Надежда только на то, что у Серены нервы сдадут.

Посмотрите на Машу, столько мучений на лице написано! Хотя признаться, я вообще не вижу, чтобы кто-то из девушек получал большое удовольствие от игры. Они так страдают на корте, что порой жалко их становится.

Патриотка или популистка? Кто вы, мисс Мария Шарапова?

Подробнее

Теннис — это ведь не только миллионные доходы. Это тяжелейшие нагрузки и стрессы, с которыми женский организм не так легко справляется. У девушек в возрасте 23-28 лет приоритет — семья. Это в них природой заложено. А вместо того чтобы детей рожать, они мотаются из одной части света в другую. И если теннисист без проблем найдёт себе подругу, которая с ним будет по турнирам колесить, то теннисистке сделать это почти нереально. Какой мужик согласится стать тенью спортсменки? У нормального мужика своё дело есть! Отсюда и такое количество девушек с нетрадицонной сексуальной ориентацией в теннисе да и вообще в спорте. И сколько уже лет! Причём если раньше среди россиянок этого не было, то теперь и к нам переметнулось. И мне кажется, это должно беспокоить. Я так думаю. Но у кого-то мнение может быть и иным.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции