15 марта знаменитому физику и нобелевскому лауреату исполнилось бы 90 лет.
«Самое главное, что вселяет в меня оптимизм, — это колоссальная талантливость нашего народа. Когда надо, он может горы свернуть», — говорил учёный.
Если бы Жорес Иванович был жив и здоров, 9 мая, в день 75-летия Победы, скорее всего, встал бы в строй «Бессмертного полка» с портретом старшего брата Маркса Алфёрова. Тот погиб в ходе Корсунь-Шевченковской битвы, и до конца своих дней академик бережно хранил память о нём. «Надеюсь, что дома всё в порядке, Жоринька по-прежнему отличник, завод работает хорошо, и мама не плачет, так ведь и плакать не с чего», — писал брат в своём последнем письме с фронта.
Ослеп на два месяца
Маркс родился на 6 лет раньше. А в марте 1930-го Иван и Анна Алфёровы ожидали девочку. Даже имя приготовили — Валерия. Но на свет появился мальчик, и отец, прочитавший накануне большую статью о французском революционере Жане Жоресе, решил назвать сына в честь него — так же, как раньше назвал старшенького в честь автора «Капитала» и «Манифеста коммунистической партии».
Будущему нобелевскому лауреату не исполнилось и полугода, когда семья перебралась из Белоруссии в Архангельскую область. Общежитие с одной кухней на 40 комнат, карточная система, основная еда — жаренный на воде картофель... В 3,5 года Жорес, будучи в гостях, впервые увидел на тарелке варёное куриное яйцо. Не зная, что с ним делать, попытался съесть, не очищая от скорлупы. «Мама, оно не естся», — прошептал разочарованно. «Раннее детство Марксика прошло во время НЭПа, и мы жили хорошо. А вот Жориньке пришлось голодать с первых лет жизни», — часто говорила потом мать.
Уже в возрасте 3–4 лет Алфёров стремился быть лидером, за что получил от пацанов прозвище Нарком. Как позже он вспоминал в своей книге «Наука и общество», «иногда, правда, со мной происходили типичные для маленьких детей неприятности, и тогда соседки кричали маме: «Анна Владимировна! Идите — ваш Нарком обкакался».
К экспериментам Жореса тянуло с детства, и в первый год учёбы в школе с ним случилось несчастье. Добыв порох из патронов охотничьего ружья, он собирался провести несложный опыт, но порох вспыхнул и обжёг глаза. На два месяца мальчик ослеп, однако зрение, к счастью, восстановилось. А первой научной книгой, прочитанной им, стало «Солнечное вещество» Матвея Бронштейна, выдающегося физика и популяризатора науки. Через 60 лет, уже став нобелевским лауреатом, Алфёров рассказал об этом в одном телеинтервью и вскоре получил трогательное письмо от падчерицы Матвея Бронштейна, внучки писателя Корнея Чуковского.
«Наука найдёт все ответы»
Февраль 1942-го. Брат Маркс добровольцем уходит на фронт. Следующие два года Жорес лишь читает его письма. «Ты, Жорес, учи немецкий язык. Среди немцев многие знают русский и часто подделываются под наших»; «Теперь у меня светло на душе, я этих фрицев перебил столько, что на нашу всю семью по несколько фрицев, да и пленных до чёрта»; «Я буду драться, чтобы мой отец был свободным человеком, мать — свободным деятелем человечества, братишка — человеком будущего и человеком с большим будущим».
Похоронка пришла в мае 1944-го. Маркс Алфёров погиб на Украине, в боях Корсунь-Шевченковского котла. Жорес Алфёров, «человек будущего и человек с большим будущим», отыскал его могилу в деревне Хильки Черкасской области. А когда приехал туда второй раз и стоял у захоронения с изваянием солдата-автоматчика, к нему подошла местная женщина: «А что ты на нашей могиле робишь? Или кто из родных тут лежит?»
Через полчаса собралась вся деревня. Принесли столы, поставили у братской могилы, накрыли. И сели поминать брата Жореса Ивановича. С тех пор он каждый год приезжал в Хильки, стал у них почётным гражданином, а школьникам из соседнего села Комаривка платил стипендии из своего фонда. И тяжело переживал, когда на Украине запылали костры майдана, а самого Алфёрова внесли в списки сайта «Миротворец», закрыв ему въезд в Незалежную.
«Должен сказать, что сегодня происходит славянский холокост. Сначала была разрушена Югославия, потом взялись за Украину, — делился своей оценкой происходящего академик. — Что-то кошмарное происходит с человечеством. В мире идёт огромное количество гибридных войн, в их основе лежат интересы каких-то групп, зачастую — мелких групп внутри наций. СССР в своё время препятствовал таким проявлениям сепаратизма, ведь сам он по определению был интернациональной страной, союзом национальных республик. Я тоже по природе своей интернационалист. Иначе и быть не может — во мне столько кровей намешано, будь здоров!»
Алфёров всегда оставался убеждённым коммунистом и принципам своим не изменял. В дебатах он напоминал, что идея социальной справедливости существует с глубокой древности, доказывал, что социализм — это наиболее эффективная экономическая система, и верил, что Советский Союз рано или поздно возродится.
Он и науку считал интернациональной. Говорил, что нет физики российской или американской, а есть просто физика. А вот доход от науки приносит выгоду конкретным странам, которые её у себя развивают: «Кто лидирует в науке, тот лидирует и в мире! И мы должны создавать условия, чтобы молодёжи было интересно, престижно и выгодно заниматься наукой именно у нас. Только тогда в России появятся новые нобелевские лауреаты. А самое главное, что вселяет в меня оптимизм, — это колоссальная талантливость нашего народа. Когда надо, он может горы свернуть».
В науке он видел высший смысл. Возможно, высший не только с точки зрения служения человечеству и родной стране.
«Жорес Иванович, в современной физике много белых пятен. И чем больше наука узнаёт, тем больше перед ней вопросов, на которые пока нет ответов. Поневоле задумаешься о Разумном замысле. Вам это знакомо?» — спросил я, будучи у него в гостях в Комарове. «Всегда было много белых пятен. Ну и что? Я верю, что наука найдёт ответы на все эти вопросы», — сухо ответил академик. А находившаяся рядом медсестра вдруг сказала: «Жорес, мы ведь много раз говорили с тобой на эту тему. Про человеческий организм, про мозг и нейросистемы — это кажется невероятным, что они возникли сами по себе, настолько они сложны. И ты как-то согласился, что со временем готов такую мысль допустить».
Алфёров улыбнулся, немного помолчал и произнёс: «В том числе поэтому многие умы брались за научные исследования. Нам нужно найти ответы на все эти вопросы».
Наверное, в этом и был разумный замысел Жореса Алфёрова.
Виталий Гинзбург: когда сообщили о Нобелевской премии, подумал — розыгрыш 
История успеха: как ученый-эколог стала бизнес-леди 
День народного единства: что и когда объединяло страну 
Польза звёздной болезни: чем мировая наука обязана российскому астроному 
