В редакцию АиФ.ru пришло письмо от жителей Ахтубинска Астраханской области. Его авторы жалуются на качество медицинской помощи в местном ковидном госпитале.
В Ахтубинске, где проживают больше 30 тысяч человек, расположен крупнейший в России авиационно-испытательный комплекс, действует военный аэродром. А в местном госпитале всего один аппарат для проведения КТ-диагностики, да и тот не работает. И это в период пандемии коронавируса!
По словам ахтубинцев, обратившихся в редакцию, в ковидном госпитале не смогли оказать должную помощь их заболевшим родственникам — то в больнице не было лекарств, то перебои с кислородом, то просто банально проигнорировали жалобы пациентов.
Маска без кислорода
Татьяна Ардабьева почувствовала себя плохо 15 октября — пропали запахи, начался сильный кашель, поднялась температура. Участковый врач выписал направление на рентген, который 19 октября показал двустороннюю пневмонию. Дочери вызвали матери скорую помощь, но неотложка госпитализировать 68-летнюю женщину отказалась. Только 22 октября Татьяне Ардабьевой удалось попасть в больницу. В сам ковидарий её определили спустя четверо суток.
«Перевели маму утром, часов в 9. Примерно с 12.00 до 13.00 мама звонит и говорит, что дышать больше не может, что всё это время не было кислорода. Говорит, что ей тяжело звонить и даже писать... Мы в который раз начинаем обрывать все телефоны, чтобы узнать обстановку. Сотрудники отвечают, что кислород должен быть. Теоретически да, но практически его не было несколько часов. Через некоторое время мама перезванивает и говорит, что кислород дали. Далее наступает вечер, мама жалуется на температуру 38,3°C. И говорит, что ей весь день вообще ничего не делают и никто к ней не подходит», — рассказали дети Татьяны.
Утром 27 октября они встретились с начальником ковидного госпиталя и со слезами на глазах умоляли помочь маме. Их убеждали в обратном: лечение Татьяна получает по протоколу. Дети предложили найти и купить препарат «Актемра» — на тот момент он считался перспективным в лечении тяжелых случаев COVID-19 (позднее клинические испытания не подтвердили его эффективность, хотя он был в методических рекомендациях Минздрава России). Им сказали, что ничего не нужно.
«Время идёт, а ничего не меняется. Мама по-прежнему жалуется, что не подходят, ничего не делают, сатурация менее 80%, температура 39,5°C и её никто не сбивает, — рассказали дочери Татьяны. — По нашим данным, в эти два дня в ковидном госпитале единственным назначенным маме лечением были витамины D и C и кислородная маска, в которой постоянно отсутствовал кислород».
Невероятными усилиями дочерям удалось перевести мать в волгоградскую больницу, где ей сделали переливание ковидной плазмы и ввели ту самую «Актемру». Но драгоценное время уже было упущено — Татьяна умерла.
«Что вы сюда припёрлись?»
Ольга Банникова в конце октября потеряла отца. У неё болели оба родителя. Мужчине по рекомендации врача капельницы ставили дома. Когда отцу стало хуже, вызвали скорую. Неотложка отвезла обоих супругов в инфекционное отделение.
«„Что вы сюда припёрлись, не видите, что ли, его состояние?“ Так встретили папу в отделении, то есть человека заранее похоронили, — рассказывает Ольга. — А утром мама позвонила и сказала, что его перевели в ковидный госпиталь. Состояние, как сказал заведующий, стабильно тяжелое. Спросил, есть ли какие-то сопутствующие болезни. Мы ответили, что нет, так как папу ничего не беспокоило. Человек 16 лет не ходил ни на один больничный. Мама постоянно звонила и узнавала о его состоянии. Ничего конкретного не говорили, а в 5:00 ей позвонили, выразили соболезнование и бросили трубку. На этом мир рухнул... В справке о смерти нам написали, что папа умер от острой респираторной недостаточности. Как? Человек дышал сам! Сатурация 91-94, как можно умереть от такого?»
Выписку из карты отца Ольге не показали: «Карточки ни папы, ни мамы мы до сих пор не можем получить, их не могут найти. Никаких документов отца нам не отдали. Только справку из морга и всё. Я хочу получить его выписку, чтобы увидеть лечение и анализы, которые брали у него в ковидном госпитале. Я понимаю, что мне его уже не вернуть, но я хочу, чтобы те люди, которые выбирают профессию врача, выполняли свой долг до конца, а не бросали людей умирать».
«Жалуйтесь хоть президенту»
Пробовали сначала лечить амбулаторно и Андрея Миловидова. Но на очередном приёме у инфекциониста он потерял сознание, и скорая отвезла его в отделение. Мужчину определили в платную плату.
«Назначили антибиотик, который мы купили сами за 9000 рублей. Но он ему уже не помогал. Папа жаловался на ухудшение состояния. Были выходные, и мы начали бить тревогу... При этом у отца начала падать сатурация до 75%. Так как его палата не была оборудована кислородом, его водили в соседнюю, где кислород был. Хотя бы минут по 30, но там папа его получал, — рассказывают дети Миловидова. — 28 сентября, отца переводят в ковидный госпиталь, так как сатурация по-прежнему падает до 75.
Мы просили отвезти его в Астрахань, говорили, что готовы оплатить. На что нам ответили, что в реанимобиль не помещается баллон с кислородом. Папа жаловался, когда из последних сил звонил, что в реанимации 4 часа не было кислорода. Также он говорил, что к нему никто не подходит и лечения нет. Он был абсолютно в адекватном состоянии, когда это рассказывал, поэтому оснований не верить ему у нас нет. В этот же день мы ходили к главному врачу ЦРБ г. Ахтубинска, чтобы выяснить состояние здоровья папы и ситуацию с кислородом. Но его не было на месте. Был его заместитель, который нам кричал: пишите куда хотите, хоть в Москву, хоть президенту!!!»
По словам детей Андрея Миловидова, аппарат компьютерной томографии, настолько важный для диагностики ковидной пневмонии, в Ахтубинске не работает с июля.
Купили кислородный баллон сами
Зарина Байрамова рассказывает, что, когда её 55-летнего папу Мирзу Расулова перевели в ковидный госпиталь, «начался весь наш кошмар».
«12 октября реаниматологи ввели папу в искусственную кому. На тот момент у него уже началась, со слов медиков, полиорганная недостаточность. Как мы предполагаем, на фоне перебоев с кислородом в отделении. В один из таких дней кислород в баллонах закончился и были проблемы с дозаправкой. Об этом нам сообщил медицинский сотрудник ковидного госпиталя. <...> Наш папа был подключен к НИВЛ, т. е. был кислородозависимый. Поэтому мы понимали, что помочь папе мы можем только сами. Через своих знакомых мы нашли заправленный баллон, который мой брат лично доставил в госпиталь, чтобы хоть как-то облегчить папино состояние».
По рекомендации заведующего ковидным госпиталем Расулова купила «Актемру» за 115 000 руб. «Когда мама в очередной раз приехала, ей навстречу вышла медсестра. В руках она держала коробку от препарата „Актемра“. Она сказала, что нужно купить такое лекарство и прокапать, желательно это сделать в кратчайшие сроки, конкретно до 18.00. Мама, естественно, была в недоумении, ведь мы такой препарат уже купили и передали лично в руки заведующему. Открыв коробку от лекарства, мама нашла внутри чек, который ранее получила сама — соответствовали время и дата приобретения, а также компания, в которой мы его купили. Также мама увидела и пустую ампулу от препарата. Она позвонила по телефону, чтобы уточнить ситуацию у зав. отделением. Но он уверял, что препарат прокапали 2 раза».
«Это и есть бесплатная медицина?!»
Особенно впечатляет история Нины Рудиковой. Она написала об отношении в ковидном госпитале к своёму свёкру — заслуженному врачу России, почетному жителю Ахтубинска Николаю Павловичу Рудикову. 4 ноября мужчине стало плохо. На полу без сознания его и обнаружила сноха, вызвала скорую, мужчину доставили в больницу. Там сделали рентген и кардиограмму, определи в инфекционное отделение.
«12 ноября я пришла к нему в палату, но его там не было. Соседи по палате сказали, что его перевели в терапию. Я пошла в терапию, но, оказалось, он туда и не поступал. Я вернулась в инфекцию к лечащему врачу, которая сказала, что его отправили в приёмный покой для взрослых. На мой вопрос, что случилось и почему мне не сообщили, она ответила: ищите его там, у него нет ничего „нашего“. В приёмном покое его тоже не оказалось, он туда даже не поступал.
Только тогда я посмела напомнить медработникам приёмного отделения, что он вообще-то заслуженный врач России и почётный житель города! Это что за отношение к коллеге и пожилому человеку?! Где его искать и сколько можно мне бегать по отделениям? Я не знаю, какой врач дежурил 12 ноября. Это было уже 6 часов вечера, но спасибо ему за то, что он долго звонил куда-то, а потом сказал, что якобы у Рудикова Николая Павловича упала сатурация до 35! И его повезли из инфекции в ковидный госпиталь. Там ее подняли до 97 и сейчас привезут обратно в приёмное отделение».
Через полтора часа Николая Павловича привезли, посиневшего от холода и накрытого тонким одеялом, и положили в палату с человеком в наручниках, лежащего под охраной из 2 полицейских.
Утром рано к заслуженному врачу приехала внучка. С ее слов, к нему за ночь никто даже не подошёл поменять подгузник и дать воды. Дал воды только полицейский, который охранял своего «подопечного».
«Утром пришел невролог и сказал: „Ты что разлёгся, давай вставай!“ — рассказывает Нина. — Это врач, который по возрасту годится ему во внуки! Коллега, который разговаривает на „ты“ с доктором, который всю свою жизнь учился на „отлично“, проработал 25 лет главврачом больницы, является заслуженным врачом России, почетным жителем города и бывшим депутатом. Где врачебная этика, элементарное воспитание в конце концов? Сказать такое больному, который даже не встает... А перестал вставать он после того, как 2 раза упал в инфекционном отделении, пытаясь самостоятельно дойти до туалета. Никто не поднял, пока не увидели больные и не принесли его в палату... Это и есть бесплатная медицина?!»
В итоге для Николая Павловича в больнице не нашлось места. Сказали «старость» и выписали домой. 22 ноября из инфекционной больницы позвонили и сказали, что у него положительный тест на COVID-19. А на следующий день Николай Павлович скончался.
Лекарства для своих?
«После наших жалоб губернатору Астраханской области, в Министерство здравоохранения и в Роспотребнадзор уволили руководителя Ахтубинской районной больницы и заведующего ковидным госпиталем. Люди ушли по собственному желанию, но я считаю, они должны понести наказание, — говорит Елена Истомина, дочь Татьяны Ардабьевой. — Да, Ахтубинск — город военных, но у них свой госпиталь, пациентов-военнослужащих в тяжелом состоянии забирает волгоградская санавиация, а „гражданские“ вынуждены обращаться в районную больницу».
После участившихся жалоб в адрес больницы из области в город был направлен «десант» министров.
«Зная ситуацию с „Актемрой“, мы им задали вопрос: а почему её нет? На что получили ответ: „Ну, потому что её тут нет. Не тот уровень у вас“. А позже министр здравоохранения области на встрече с медиками сказал: „Актемра“ всё-таки была. Мы так и не получили точного ответа на вопрос, распределялась ли „Актемра“ в Ахтубинск, и если да, то по каким критериям её назначали пациентам», — говорит Истомина.
«Проводились ненужные ингаляции»
По последней информации, появившейся в ТАСС, «в больнице была плохо организована работа и проводились ненужные ингаляции кислорода тем пациентам, которые в них не нуждались». Именно по этой причине, возможно, кислорода не хватило нуждающимся. И поэтому своего кресла лишился главный врач районной больницы.
«В Ахтубинском госпитале был расход кислорода 110 баллонов в сутки, сейчас — 39 баллонов. Мы эти сведения отдали в правоохранительные органы, потому что, судя по всему, были приписки [количества баллонов], а это не копейки», — сообщила ТАСС первый замминистра здравоохранения Астраханской области Ольга Агафонова.
Что же касается нашего редакционного запроса министру здравоохранения Астраханской области Алексею Спирину, то он остался без ответа. По какой причине в Ахтубинске в период пандемии не работает компьютерный томограф, а также сколько аппаратов ИВЛ в реанимации ковидного госпиталя находятся в рабочем состоянии, узнать нам не удалось.
Информацию раскрыть обязаны
А пока люди ходят, пишут, жалуются, им отвечают как под копирку — сведения о ваших умерших родственниках предоставить не можем. Дескать, медицинская тайна. Не выразили они согласие при жизни передавать вам данные, чем их кололи и как. Сколько раз давали подышать кислородом, а сколько нет. Правда, у юристов на этот счёт совсем иное мнение.
«Сложившаяся ситуация — типичный пример проблем правоприменения в России. Действительно, законом „Об основах охраны здоровья“ предусмотрен конкретный перечень обстоятельств, при которых врачебная тайна может быть раскрыта. В двух словах, такая информация может быть предоставлена только правоохранительным и контролирующим органам, Соцстраху (с полным перечнем можно ознакомиться в статье 13 Федерального закона „Об основах охраны здоровья“), — говорит юрист Дарья Левина. — Однако печальная ситуация в здравоохранении, огромное количество жалоб на качество медицинской помощи, обращения в Конституционный суд повлекли за собой принятие Постановления КС. Этим документом судьи фактически обязали медучреждения предоставлять медицинскую документацию по требованию супруга (супруги), близких родственников (членов семьи) умершего пациента. Кроме того, получить такую информацию вправе и другие лица, если они указаны в информированном добровольном согласии умершего пациента на медицинское вмешательство, даже если они не являются его родственниками.
При этом указанные лица могут снимать копии с документов. Если медицинская организация располагает электронными документами, она должна направить их по требованию. Отказать в их предоставлении медучреждение вправе только в том случае, если при жизни пациент сам запретил раскрытие о себе сведений, составляющих врачебную тайну. При этом не сказано, в какой форме должен быть выражен такой отказ. Логично предположить, что речь идёт о письменной форме.
Анализ правовых актов позволяет прийти к выводу, что в данном случае медучреждения неправомерно отказали родственникам в предоставлении медицинской документации. Такой отказ можно обжаловать в суде с требованием обязать медицинские организации предоставить документацию.
