«Защита у меня тяжёлая, — Сергей Пашнин надевает в предоперационной яркий рыжий фартук и обворачивает вокруг себя полотно плотной свинцовой ткани. — Весит всё это добро двадцать килограммов, но без него в операционной нельзя — радиация, поэтому нужен «ядерный щит». Сегодня случай опасный, думаю, часов пять операция продлится. А потом вторая ещё, позавчера вообще троих оперировал».
«Первый раз за три года спал спокойно»
Рабочий день нейрохирурга Сергея Пашнина начинается в восемь часов утра. Первым делом врач обходит больных, которых оперировал накануне. Сергей заходит в палату под номером пять. Кто-то дремлет, кто-то читает книгу. Эти люди не выглядят смертельно больными. Ни у одного из них не перевязана голова, а ведь все пациенты здесь уже послеоперационные.
– Как чувствуете себя, Алексей?
– Ой, спасибо, уже намного лучше. Первый раз за три года нормально спал сегодня. Голова не болела. Я утром глаза открыл, не понял, неужели ни разу за ночь не проснулся, за таблеткой не сходил?
– Скоро совсем всё хорошо будет. Нам с вами ещё не одна операция предстоит. Отдыхайте.
32-летний Алексей из города Коркино — носитель аневризмы. У молодого человека есть и другие проблемы с сосудами. Пашнин говорит, речь идёт о нарушении строения сосудов мозга или их выпячивании. По статистике, каждый двадцатый житель Земли рискует отправиться на тот свет из-за разрыва аневризмы. Страдают сосуды головного мозга, заболевание коварно и непредсказуемо. Это «бомба замедленного действия», говорит врач. Когда она лопнет, не знает никто. Алексей — среднестатистический пациент. По словам врача, самому младшему из прооперированных им было 16 лет, старшему — далеко за семьдесят.
Пашнин направляется в свой кабинет, включает компьютер.
«Самое главное в нашей работе — это чтобы пациента вовремя довезла скорая, — Сергей берёт в руки листок бумаги и ручку. — Вот сосуды, артерии и капилляры. А вот это — условно — аневризма. Или мальформация, то есть неправильное соединение артерий и вен. Так вот, раньше для того, чтобы провести операцию на сосудах головного мозга, нужно было обязательно делать трепанацию (вскрытие) черепа. Сейчас, за последние тридцать лет, нейрохирургия так далеко шагнула вперёд, что эти операции возможны с помощью самых щадящих методов».
«А во Франции уже 100 % операций делают щадящим методом»
Пашнин берёт истории больных. Внимательно изучает их: сегодня две плановые операции. Больные — пожилая женщина и молодая девушка. У обеих — аневризмы.
«Главное для пациента — вовремя диагностировать болезнь, — говорит врач. — А то ведь бывает, уходят, не успев попасть на стол нейрохирурга. Если операция плановая, пациент уходит от нас совершенно здоровым человеком. В этом особенность нейрохирургии: сейчас малоинвазивным методом можно провести операцию на любых сосудах, не вскрывая голову. Одни плюсы: никаких снятий швов, перевязок, возможных нагноений ран».
Пашнин берёт в руки длинную проволоку с острым наконечником. Это — тот самый инструмент, которым врач доходит до сосудов мозга, сделав прокол в бедре. Толщина наконечника — от 0,5 до 1 миллиметра.
«Ювелирная у нас медицина, — шутит нейрохирург. — Но уже до 90 процентов операций мы делаем таким методом. Это — самая новая методика в развитии нейрохирургии. И здесь Челябинск — один из первых в стране. Ординатуру я проходил в Санкт-Петербурге, могу сказать, сейчас Южный Урал не уступает крупнейшим городам в развитии этого направления. Но пока до ста процентов мы не дошли. А вот в той же Франции все операции — малоинвазивные».
Разумеется, пациенты за ювелирные операции не платят, их делают всем жителям области, нуждающимся в хирургическом вмешательстве на сосуды головного мозга. Сергей признаётся: со стопроцентной уверенностью диагностировать необходимость операции специалистам области на местах пока не удаётся, потому говорит: каждый должен заботиться о своём здоровье сам. Особенно на сосуды мозга стоит обратить внимание тем, у кого в родне случались подобные заболевания, а также склонным к артериальной гипертензии и головным болям. Чтобы не оказаться на больничной койке экстренно, неплохо пройти плановый осмотр и сделать томографию.
Врачебный бронежилет
Обед, но у Пашнина на это время назначена первая операция. Врач идёт в предоперационную, моет руки, подходит к стеллажу с толстыми разноцветными костюмами. Это — специальная защита, ткань пропитана свинцом, который спасает медиков от радиации, ведь операции проходят только под контролем ангиографов. А это — рентген со свойственным ему излучением.
Врачу предстоит стоять за операционным столом, «держа» на себе лишние 20 кило.
Надев костюм и одноразовую медицинскую шапку, Сергей скрывается за стеклянной ширмой операционной.
Медсестра завязывает ему халат, помогает надеть стерильные перчатки. Около стола, на котором лежит под наркозом плановый больной, монитор с какими-то цифрами. Здесь фиксируются жизненные показатели больного.
Пашнин выйдет из оперблока, когда его рабочий день подойдёт к концу. Если всё пойдёт, как запланировано, его ждёт ещё один пациент. Придётся задержаться: больных, страдающих от повреждений сосудов мозга, всегда много.
На операции записывают на несколько месяцев вперёд. Ни в одной частной клинике страны не проводят аналогичных хирургических вмешательств: оборудование, инструменты и материалы безумно дорогие, риски большие, «частникам» — невыгодно.
