Четыре года назад молодой певец и композитор из Новосибирска Алексей Исмаилов заболел. По его словам, сначала болезнь проявила себя как «типичный системный недуг»: слабость, температура, кашель. Кроме одного – начали сильно болеть суставы. Медицинские препараты боль не снимали, а лишь притупляли, давая организму немного отдохнуть. Врачи поставили 24-летнему музыканту диагноз саркоидоз лёгких и запретили петь. Исмаилов пренебрёг заветом врачей, продолжил заниматься музыкой, а в сентябре 2012 года принял участие в российском шоу «Голос», на котором со сцены заявил о своей борьбе со страшной болезнью.
«У меня настолько сильно болели все суставы, что я чувствовал себя старым дедом. Думал, так бывает с людьми только лет в 50 или 70. Это было зимой 2009 года: у меня поднялась температура до 39 градусов, которую невозможно было сбить. Трое суток я находился в тяжёлом болезненном состоянии, на четвёртые вызвал скорую. Мне сделали рентген грудной клетки: лимфатические узлы были сильно увеличены. Врачи направили меня на операцию, вскрыли грудину и «взяли» лимфатический узел, чтобы понять, что со мной происходит. Так мне и поставили диагноз саркоидоз».
Врачи желали мне туберкулёза
Болезнь Бенье-Бека-Шаумана, или саркоидоз, – системное заболевание, при котором в поражённых тканях образуются ограниченные очаги воспаления в форме «узелков» – гранулём. Наиболее часто поражаются лимфатические узлы, лёгкие, печень, селезёнка, реже — глаза, кожа, кости. В медицинских учебниках о саркоидозе пишут коротко: заболевание малоизученно.
«Жизнь с саркоидозом – это жизнь с «сюрпризом». Общий иммунитет в непонятном состоянии: то ты абсолютно инертный, то гиперактивный и на всё «иммунно» реагирующий. Симптомов много, а вот лечения, как такового, нет. Российские врачи борются с этим заболеванием с помощью гормональной терапии».
За два месяца лечения гормонами музыкант набрал 20 килограммов лишнего веса, стал чувствовать себя брюзгой и потерял интерес к жизни. Врачи от всей души «желали туберкулёза»: это хотя бы лечится.
«Мне в больнице говорили: ты был бы счастливым мальчиком, вон, София Ротару поёт – и никаких проблем. А саркоидоз – это, по сути, медленный рак. Он не убивает человека быстро. Пациент может прожить семь лет, а может и пятьдесят – зависит от стрессовых ситуаций и текущих заболеваний».
Исмаилов любит говорить, что люди делятся на две категории: те, которые болеют, и те, которые выздоравливают. Себя он относит ко второй.
«Я отказался от гормональной терапии. В этом можно было погрязнуть: постоянное нахождение в клиниках, обследования, анализы, фоновые заболевания. Мне не хотелось с этим всем сталкиваться. Нужно было от этого отойти. И самое главное: нет гарантированного эффекта. Ты можешь лечиться гормонами в течение полутора лет, заболевание уйдёт в ремиссию на два – три года, но в любой момент сможет вернуться».
Никакого пения
С утра сложно дышится. Проснулся – «раскашлялся». Симптомы непостоянны: заболели суставы, появился кашель или какие-то неприятные ощущения. «Недавно на лице появились красные пятна. Оказывается, это тоже саркоидоз». Исмаилов ни в чём себя не ограничивает, разве что старается потреблять чуть меньше «химии»: меньше сладостей, газировки, жвачки, больше овощей, витаминов и антиоксидантов. Американские доктора считают, что саркоидоз – волнообразный процесс – то возникает, то исчезает. И что его можно лечить, а можно не лечить.
«Врачи, которые делали мне операцию, сразу сказали: забудь о музыке. Ты будешь дышать и говорить с трудом, не то что петь. Даже не думай, мы тебе запрещаем. Никакого пения».
Но один врач-пульмонолог, у которого наблюдался музыкант, петь всё-таки разрешил. «Она сказала: хочешь петь – пой. Не ограничивай себя. Самое главное – эмоциональное состояние. Диабетиков никто не поддерживает, раковых больных тоже – и это загоняет людей в могилу гораздо сильнее и быстрее любой болезни. Врач предупредила меня, что в итоге всё может быть по-разному. Но пока я могу петь – нужно петь. Слава богу, я не только певец, но и композитор. Если меня подведут лёгкие, я смогу просто писать музыку».
Выход на шоу
Летом 2012 года Алексей Исмаилов узнал о российском шоу «Голос» и подал заявку на участие. В сентябре музыканту позвонили с Первого канала и пригласили на прослушивание. Нужно было прийти и исполнить две песни перед членами жюри, в которое входили режиссёры канала и преподаватели по вокалу. «Когда мне сказали, что я прошёл, я был невероятно рад. На прослушивании я пел «Любовь настала» Людмилы Сенчиной и «I have Nothing» Уитни Хьюстон. Хорошо спел, во всю глотку».
Исмаилов вспоминает подготовку к шоу с улыбкой. Рассказывает, что вся музыка в «Голосе» была «живой», нужно было репетировать с оркестром, быстро и чётко работать. «Второго шанса у тебя нет. Полторы минуты – как спел, так спел. Было всего три репетиции: одна – под синтезатор, вторая – с оркестром, третья – на сцене. Съёмки шли монолитом: зашёл на сцену, спел, ушёл, зашёл в комнату, поплакал с родственниками, они порадовались».
Вдруг он нереальный?
На эфире четверо членов жюри шоу «Голос» – Пелагея, Дима Билан, Леонид Агутин и Александр Градский – к Исмаилову, исполнявшему композицию «Sorry, seems to be the hardest world», не повернулись. «А прикол, вдруг он нереальный? – сомневался во время выступления Исмаилова Билан. – Ну, вдруг он нереальный?»
Пелагея разводила руками, Агутин хмурил лоб.
«Жюри у меня спросили: а чего вы наверх «не слазили»? Я мог бы, да не стал. Хотел как-то по-особенному подать эту песню. По-своему. Я пел её совсем по-другому. Для меня было главным, что даже после того, когда ко мне не повернулись, я не опозорился. Я спел хорошо».
– Вам не поставили переходные ноты, – сказал молодому исполнителю Градский.
– На самом деле у меня тяжёлое заболевание лёгких – саркоидоз.
– Не знаю, при чём здесь это, может, действительно вредит.
– Я единственный человек в России, который с саркоидозом поёт – я вылечился с помощью пения.
– Простите нас, – сказала Пелагея.
«Когда я начинал петь эту песню, во мне ещё тлела надежда, что члены жюри нажмут кнопку и повернутся. На последних ударах барабанов, когда я понял, что этого не произойдёт, я подумал: пускай. Нервотрёпки больше не будет. Это правда было очень сложно и тяжело. Если ты что-то сделаешь не так – «косячнёшь» не на один зал, а на всю страну».
Исмаилов не расстраивается и говорит, что если тебя не оценили четыре человека (даже если это Агутин, Пелагея, Билан и Градский) – это ещё ничего не значит. И тут же добавляет, что так и не услышал от жюри объективного объяснения, почему они его не выбрали. «На конкурсе было очень много талантливых людей, и я представляю, как трудно было жюри сделать какой-то выбор. Если бы я был на их месте, не знаю, повернулся бы я к себе во время выступления или нет. И повернулся бы я к тому, кого в итоге взяли?»
Мне писали, что Градский был прав
После эфира Алексей позвонил родителям и объявил, что в следующий вокальный раунд он не прошёл. Отец, по его словам, сначала решил, что сын переволновался и плохо спел. Кроме родителей и близких друзей (которые, кстати, во время эфира говорили: Билан должен нажать кнопку!), своё мнение о выступлении Алексея стали высказывать интернет-пользователи.
«Самый страшный день в моей жизни настал после выхода шоу в эфир. Было много позитива и негатива: мне писали, что Градский был прав, что нужно было не выпендриваться, что я развёл на сцене сюси-муси, что молил, чтобы меня взяли назад. Люди не понимали, почему я сказал со сцены о своей болезни. Так вот, я сделал это именно для того, чтобы доказать всем, что между человеком и его мечтой ничего не стоит. После того как я заболел и всё равно остался в музыке, я вообще перестал сомневаться. Я могу быть неуверенным, но заведомо настраивать себя на неудачу – нет. Теперь я иду в любое дело с верой в себя и любой опыт воспринимаю как победу».
Центр для больных саркоидозом
Сегодня Исмаилов зарабатывает музыкой: он переехал в Москву, пишет песни под заказ, поёт на корпоративных вечеринках и в клубах, даёт сольные концерты. Мечтает, что когда-нибудь достигнет мировой известности, заработает много денег и сможет открыть центр для больных саркоидозом.
«Я бы хотел открыть клинику для больных саркоидозом. Заболевание не такое уж редкое, но очень малоизученное. Я ещё не придумал, каким образом это будет бесплатно, но так будет. Нужно будет только приехать. Нужно поддерживать людей, учить их жить с этим. Я вспоминаю свою собственную катастрофу неопределённости. Я хочу, чтобы люди знали, что есть центр, который им поможет. Для этого я хочу стать мировым исполнителем. Мне нужно быть в музыке, нужно достичь больших результатов. Если меня услышат как исполнителя, меня послушают и как человека, который хочет поднять эту проблему».
