Рабочий день в центре срочной социальной помощи начинается в 8 часов. Сотрудники, просыпаясь на ходу, собираются на оперативную планёрку. Любовь Мокрыщева, высокая женщина средних лет, наскоро поправляет причёску у зеркала и бежит к служебному автомобилю. Она работает социальным психологом-реабилитологом в бригаде помощи бездомным, пришло время выезда. В команде, кроме неё и водителя Сергея, обычно трудится ещё и фельдшер. Так случилось, что в этот раз сотрудник заболел, поэтому работать предстоит вдвоём.
«Мы умеем подменять друг друга, — объясняет Любовь, — поскольку штат небольшой, стараемся перенимать навыки у коллег, чтобы в случае необходимости применить их на практике. Часто такие люди попадаются, что с ними нужно не только психологически работать, но и оказывать первую фельдшерскую помощь».
Три раза в неделю психолог выезжает на плановый объезд участков, чтобы оказать помощь бездомным и людям, попавшим в беду. В остальное время занимается с постояльцами центра — при нём организовано что-то вроде ночлежки. С каждым из них психолог беседует, анкетирует, помогает пройти флюорографическое обследование, при необходимости — восстановить документы и устроиться на работу.
«И нянька, и жилетка»
Любовь Мокрыщева до пенсии двадцать лет проработала в школе преподавателем физкультуры, сама мать и бабушка. В центре она получает за восьмичасовой рабочий день всего 8000 рублей. А работа тяжёлая.
За годы работы в социальном центре Мокрыщева научилась заранее предсказывать все слова и поступки местных босяков. Психолог считает, что в трудную ситуацию может попасть каждый. Но тот, кто случайно «попал в бомжи», если ему помочь, вернётся к нормальному образу жизни, в отличие от тех, кого всё устраивает и кто будет на долгие годы «старым знакомцем» социального центра.
«Скажу по опыту: чаще всего оказываются на обочине жизни вполне закономерно, — считает Мокрыщева. — Прежде всего, это люди инфантильные, избегающие социальной ответственности, которые привыкли плыть по течению. Знаете, какую историю я чаще всего слышу от своих подопечных? Стоит детина и рассказывает о том, что все его беды начались с того, что «умерли мама и папа», после чего он потерял квартиру. А ему уже тогда лет 40–50 было, голова седая. В таком возрасте уже самому надо бы внуков уму-разуму учить».
Пока добираемся до места назначения, Любовь Мокрыщева рассказывает, что начало весны — самое сложное время для работы с бомжами. Если зимой они прячутся по туннелям и теплотрассам, то с появлением первого солнца высыпают на улицы. И как раз в это время с ними часто случаются обморожения.
Причём иногда виноваты и чересчур сердобольные горожане. Приносят подушки, матрасы, вот и ютятся бомжи прямо на улице вместо того, чтобы получить пусть временную, но крышу над головой в центре социальной реабилитации. Один такой жил на остановке около районного универмага. Спал, ел на улице, там же справлял свои естественные потребности. Обморозил ногу до такой степени, что у него началась гангрена. Уговорить его отправиться в центр реабилитации или на лечение было невозможно.
«Четыре дня к нему ездили, он ни в какую, — сокрушается Мокрыщева. — А без согласия человека его никуда невозможно отправить».
Что заставляет человека цепляться за неуютное и порой небезопасное прозябание на улице? Обычному человеку сложно в это поверить, но причины отказа чаще всего таковы: в центре нельзя пить, надо следить за собой и соблюдать правила гигиены. Бездомные к этому не привыкли. Хотя условия создаются для людей самые щадящие: в помещениях ночного пребывания они могут совершенно бесплатно переночевать до 8 часов утра, позавтракать, привести в порядок себя и свою одежду. Днём в помещениях находиться нельзя: это время постояльцы должны использовать для устройства на работу или трудиться по выбранной ими специальности. Если профессиональные навыки уже утеряны, человеку помогут приобрести другие.
![Пункт обогрева для бездомных открылся в Москве.](https://aif-s3.aif.ru/images/003/048/c120b6f19ce033e92f57a0fba9f6e930.jpg)
Порой Любови этих людей жалко, порой она испытывает досаду, когда они не принимают предложенную помощь. Профессиональный долг велит ей оставаться для них, по её признанию, «и нянькой, и жилеткой».
«Роковая женщина»
У Смоленской церкви Любовь просит водителя остановиться. Бомжи часто собираются около храмов, и сегодня здесь могли оказаться либо те, кто уже пользовался услугами центра, либо новенькие. У ворот нам встречается пожилая женщина в чёрной куртке и кокетливом коричневом берете. На её сухом красном лице — полное безразличие к происходящему.
«Любовь Леонидовна, — вдруг оживилась бездомная. — А я как раз про вас вспоминала».
«Как живёшь, Галина? — дружелюбно спрашивает Мокрыщева. — К нам собираешься опять?»
«Плохо живу, — лицо женщины морщится в горестной гримасе. — Денег не хватает за комнату заплатить, пенсия-то у меня маленькая, всего 5600. Ючусь на улице. Прямо не знаю, что и делать-то».
«Приходи к нам снова, Галина, — участливо улыбается Любовь Мокрыщева. — Ты уже знаешь наши порядки, поэтому сначала придётся пройти флюорографическое обследование».
Пообщавшись с бездомной женщиной, снова направляемся к машине. По дороге Любовь рассказывает историю Галины. Женщина она пьющая, не так давно вышла на пенсию по возрасту, а вообще, нигде толком не работала. Жилья своего нет и никогда не было. Взрослый сын с сожительницей ютятся на съёмной квартире в шесть квадратных метров. Галина утверждает, что не хочет стеснять молодую семью. Хотя, по мнению сотрудников центра, всё дело в том, что она привыкла жить вольно и водить дружбу с многочисленными мужчинами.
«Галина Михайловна у нас — роковая женщина, не смотрите, что пьющая, — рассказывает Любовь Мокрыщева. — Когда она у нас в центре обитала, то случилась у неё любовь с одним нашим постояльцем 63 лет, который практически потерял здоровье после 30-летнего срока в тюрьме. Безобидный, добрый человек, только вот передвигается с трудом. Влюбился в Галину, как мальчик, совсем от неё голову потерял. Она приходит в центр — так он от неё не отходит, мог бы — наверное, убежал бы за ней. А я вот её часто вижу на улице с другим — молодым бомжом». «Роковая женщина» Галина согласилась прийти в центр и устроиться разнорабочей. Люди без определённого места жительства чаще всего могут претендовать только на неквалифицированную работу. Но, по признанию психолога, и на такую не часто соглашаются, потому что не привыкли получать зарплату два раза в месяц.
«Это для них два праздничных дня, — грустно говорит Любовь. — Они привыкли добывать деньги где-то каждый день и тут же пропивать. Вот Галину мы устраивали работать в кафе посудомойщицей, но она вскоре запила, и её уволили. Психология бабочки-однодневки не даёт покоя».
Загадочная беглянка
На следующей точке — возле собора Александра Невского — профессиональный взгляд Мокрыщевой сразу выделил из толпы худенькую женщину в берете и очках, сильно поношенном пальто и стоптанных грязных ботинках. Она не походит ни на праздного туриста, ни на верующего человека, скорее, на потерянного. Осторожно, издалека Мокрыщева начинает разговор с незнакомкой, стараясь не обидеть собеседницу и в то же время выяснить, не нуждается ли она в помощи. Женщина сначала неохотно вступает в диалог, держится настороженно. Но Любовь умеет расположить к себе, поэтому женщина всё-таки вступает в контакт. Её зовут, как булгаковскую героиню, Маргаритой Николаевной, и оказывается, что ей не чужд дух авантюризма. Приехала сюда из другого города, потому что повздорила с домашними и решила доказать им свою самостоятельность. Что стало поводом для конфликта, беглянка сообщить отказалась. Теперь у неё нет денег, она не знает города и не представляет, что делать.
«Вы правильно сделали, что пришли к храму, — пытается ободрить Любовь новую знакомую. — Здесь служители и еды дадут, и иногда могут работу предложить. Но у вас будет больше возможностей устроить свою жизнь, если вы согласитесь принять помощь нашего центра».
Маргарита Николаевна, немного подумав, соглашается и едет с нами в кабинет флюорографии: правила требуют пройти исследование. В больнице выясняется, что не так давно у беглянки было сотрясение мозга. Маргарита юлит, отвечая на вопрос, откуда у неё появилась эта травма: «Ударилась случайно, когда приехала в Нижний. Когда и где? Не помню, не знаю». Судя по тому, как она отводит взгляд, говорит неправду. Возможно, она получила травму из-за конфликта с родными. «Крепкий орешек эта Маргарита Николаевна, — шепчет Любовь Мокрыщева, — но всё равно нужно дать ей максимум информации».
Везём женщину в центр, где психолог подводит её к стенду с объявлениями о найме на работу и показывает, где расположены ближайшие адреса недалеко от центра.
«Мы можем принять на ночное содержание у себя только людей с местной пропиской, — поясняет Мокрыщева. — Но попробуем хотя бы отчасти помочь женщине не растеряться в трудной ситуации». Маргарита обещает, что попробует устроиться на работу, а если ничего не получится, придёт сюда за помощью.
«Опуститься проще, чем взлететь»
В центр социальной реабилитации попадаем уже после обеда. В помещении ночного содержания небогато, но чисто, кровати ярусами, как в армии. Всего в центре 102 койко-места, 16 — женских, остальные для мужчин.
«Да, чаще всего бомжуют мужчины, — говорит Любовь Мокрыщева. — Как правило, спиваются, не работают, их выгоняют из дома, они теряют жильё. Их рассказы очень жалостливые, послушать — все они «сироты казанские», а на самом деле у многих есть родственники».
История 52-летнего одноногого инвалида Андрея, которого за седую голову и ранние морщины все почему-то называют «дедушка Кузьмин», типична.
Он сидит на кровати первого яруса и что-то читает.
«Это роман, — хитро смеётся мужчина, переворачивая книгу обложкой вниз. — Прямо, как моя жизнь». Книга оказалась не романом, а детективом, но этот жанр действительно ближе к жизни самого Кузьмина.
Сначала он заявляет, что у него никого нет, и с самого детства он сирота казанская. Потом выясняется, что сам он местный, семья была, только мама с папой у него умерли, а с братом они не поделили жильё. «Дедушка Кузьмин» переписал квартиру на брата, потому что тот женился. Потом Андрей получил срок. Когда вышел из тюрьмы, брат жить в квартиру его не пустил.
«Говорила мне мама, что погорю я из-за своей доброты, — сокрушается Андрей Кузьмин, — так и вышло». Рассказывает, что ногу потерял в результате производственной травмы — пятнадцать лет работал на рыбном промысле. Теперь ждёт, что ему помогут с протезами. Больше он ни о чём не рассказывает. «Здесь многие скрывают всю информацию о своей жизни, — тихо говорит Любовь Мокрыщева. — Знаете, иногда невольно вспоминаются персонажи из ночлежки горьковской пьесы «На дне» — такие колоритные истории попадаются! Правда и вымысел так переплетаются, что отличить одно от другого очень сложно. Но какими бы ни были эти люди, всё равно нельзя относиться к ним без души».
У Любови остаётся ещё пара часов на то, чтобы заняться бумажной работой и отчётами. Многим посетителям центра надо помочь восстановить утерянные документы, собрать справки.
Несмотря на то, что большинство из них уже привыкло к определённому образу жизни и снова окажется без документов и крыши над головой. Радует, что хотя бы кто-то из них возвращается к нормальной жизни. По признанию Мокрыщевой, за год через центр проходит две тысячи бомжей, и пусть не все берутся за ум, но есть примеры, когда люди устраивались на работу, даже создавали семьи, встретившись в центре социальной реабилитации.
«Опуститься на дно куда проще, чем взлететь, — говорит на прощание Любовь Мокрыщева. — Упасть нужен миг, а подняться — порой годы».