Августовская нереволюция. Как россияне относятся к победе над ГКЧП

Окончательный вердикт

Накануне очередной годовщины событий 19–21 августа 1991 года «Левада-центр» провёл опрос об отношении россиян к победе над ГКЧП. Лишь 13 процентов опрошенных ныне считают подавление ГКЧП победой демократической революции. В то же время 39 процентов опрошенных видят в этих событиях лишь эпизод борьбы за власть, а 33 процента считают путч трагическим событием, имевшим гибельные последствия для страны и народа.

Таким образом, сегодня в России август 1991 года «революцией» считают лишь немногим больше граждан, чем высказываются в поддержку ЛГБТ-сообщества.

Уличные акции в память о той «победе» сейчас выглядят не более убедительно, чем попытки проведения в столице гей-парадов, а участники подобных демонстраций и митингов находят в обществе понимания не больше, чем адепты однополой любви.

Есть расхожее выражение «история нас рассудит». В данном случае можно констатировать — история рассудила. На волне эйфории в августе 1991 года многие защитники Белого дома на полном серьёзе считали, что эта «настоящая, правильная революция» исправит ошибки «неправильного октября 1917 года».

Отрезвление наступило чрезвычайно быстро — с исчезновением многолетних сбережений, с закрытием предприятий и с расстрелом Белого дома в октябре 1993 года теми же политиками, которые в августе 1991 года говорили о недопустимости применения военной силы против своего народа.

Август 1991 года стал пиком общественной наивности, когда начитавшиеся свободной прессы граждане вообразили, что сильно пьющий бывший партийный секретарь, облетевший на вертолёте вокруг статуи Свободы, может в мгновение ока превратиться в мудрого реформатора, способного повести страну по пути демократии и экономического благополучия.

Августовский путч 1991 года. Хроника

Читайте подробнее

 

Бессилие заговорщиков

Говорить об отсутствии поддержки у ГКЧП в августе 1991 года было бы неправильно. Её действительно не было в Москве и Петербурге, зато было предостаточно на окраинах, где уже запылали очаги вооружённых конфликтов, где националисты уже приступили к убийствам и изгнанию «неправильных народов».

Местные элиты развернули борьбу за власть, не задумываясь о судьбах простых людей — в большой драке такие мелочи в расчёт просто не принимаются.

Те, по кому эти процессы ударили первыми, о ГКЧП услышали с надеждой — неужели есть ещё шанс на спасение? Замерли в испуге и местные князьки — неужели казавшаяся одряхлевшей и беспомощной центральная власть просто спала и сейчас начнёт наводить порядок железной рукой?

Страхи и надежды улетучились стремительно. Члены ГКЧП выглядели растерянными, на их лицах читался вопрос: «Надо что-то делать, но что?».

Выведя на улицу танки, они не предприняли никаких реальных действий, которые заставили бы принимать их всерьёз — ни жёстких, ни мягких. Даже столкновение с колонной бронетехники, в котором погибли трое молодых людей, было вызвано не попыткой наведения порядка путчистами, а вылазкой «защитников Белого Дома», которые, взбодрённые водкой и нерешительностью ГКЧП, попытались заблокировать в туннеле бронетранспортёры, перемещавшиеся по городу.

Тыква для революционных Золушек

Москвичи, в отличие от жителей остальной страны, в августе 1991 года всё ещё жили в мире иллюзий, где главной бедой виделось введение талонов на водку и сахар, а также перебои с табаком.

Рабочие АЗЛК и ЗИЛа, московские врачи и педагоги, избалованные относительно спокойной и сытой жизнью в «лучшем городе Земли», искренне верили, что на пути их к «сладкой жизни, как в Америке» стоят только злые партийные функционеры, и стоит лишь сменить красное знамя с серпом и молотом на триколор, как сразу наступит всеобщее счастье и благоденствие.

Понимание того, что их просто использовали, пришло очень скоро. Вчерашние народные вожди быстро наладили процесс приватизации бывшей социалистической собственности для своих нужд, а оставшиеся без работы рядовые борцы за демократию из квалифицированных работников перешли в разряд «челноков» и охотников за цветным металлом.

Потрясения октября 1917 года были тяжелы. Но два десятилетия спустя бывшая аграрная страна предстала растущей индустриальной страной с развивающейся наукой, всеобщим бесплатным образованием, доступной медициной. Спустя четверть века после октября 1917 года она сумела отразить нападение самого мощного агрессора в мировой истории, к ногам которого пала до этого вся Европа.

Спустя два десятилетия после августа 1991 года новая Россия не может предъявить решительно ничего, что могло бы оправдать постигшие страну после поражения ГКЧП великие потрясения.

Ни демократии, ни «сладкой жизни, как в Америке» не получилось. Собственно, что будет именно так, ясно было ещё 22 августа 1991 года. Только тогда это понимали единицы. А сегодня все, кроме 13 процентов.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции