То, что нас — так получается — устраивает жить в бардаке, где капитальный бич суть некомпетентность во всём, — это ещё ладно, мы привычные, даже выражение «полбеды» не подходит, как к «беде» никто к бардаку не относится.
Этот срамной момент отдельные умники списывают на бинарность человеческого поведения. Но есть у этого бардака одно самое страшное последствие:никому, никому, никому — из решающих людей — нет дела до детей. А ведь это бацилла, это вирус, и он сообщается, и он может привести к пандемии. Вот история, нагоняющая страх, про выродка.
Выродка зовут Валерий Сулимов, г. Белорецк, Башкортостан, труднопроницаемая рожа, сейчас сидит в тюрьме, но о каменном мешке отдельно, пока скажу лишь, что, когда душегуба спросил корреспондент канала «Россия», не сожалеет ли он о том, что натворил, мразь пятнами не пошла, брови не вскинула, «пластмассово» ответила: случилось так, как случилось.
В жар и в холод его не бросало и на следственном эксперименте, когда этот микроб показывал следователям и понятым, как он тащил тельце падчерицы, завёрнутое в одеяльце, в сарай и как в сарае закапывал, прислушиваясь к шорохам.
Причём Сулимов — из тех рож, к которым «с первой же встречи является чисто физическое отвращение, причём непобедимое» (так писала Надежда Мандельштам о кагэбэшных извергах; а рожу вы сможете увидеть в архиве программы «Честный детектив» моего честного товарища Эдуарда Петрова).
Следователю урод сказал, что девочка сама его провоцировала, и однажды апрельским днём, когда они выпивали (!!!), он потерял над собой контроль. Стал приставать, выказывая пьяную жирдяйскую прыть, девочка дала отпор, начала кричать и биться… Отчим потом скажет, что в глазах потемнело, он схватил молоток и забил её.
Белорецк — городок небольшой, всё на ладони, девочка исчезла, люди встрепенулись, сбились в волонтёрские стаи, стали искать девочку денно и нощно. Отчим принимал в поисках самое рьяное участие, лил крокодиловы слёзы, жаловался, что поседел из-за этой беды. Они с супругой, убитые горем, особенно он, даже в Москву ездили к ясновидящим. Одна из них потом принимала участие в съёмках; говорит, когда вошли, сразу поняла, что убивец — Сулимов, и от внимания, говорит, моего не укрылось то обстоятельство, что он, Сулимов, ну очень плохой актёр, все его эмоции — поддельные… Как только они вышли, я тут же, говорит, позвонила в Белорецк, в органы: миленькие, кричу, что ж вы извергу-антихристу разгуливать дозволяете? Полицейские, что вполне резонно, спрашивают, с чего вы взяли, а экстрасенс отвечает: у него на лбу всё написано…
Представьте себе, как только супруги воротились, полицейские чуть изменили тон, сделав его более агрессивным — и преступник не выдержал. И рассказал всё, рассказал в анатомических подробностях, даже то, что он место, где закопал, обсыпал специями и махоркой: чтоб сбить с панталыку кинологов. Настала эпоха трансформеров-уродов с обрюзгшими, труднопроницаемыми, как в романах Керуака, рожами; «тут разговор свернул на Достоевского»: тварь я или право имею?
Вопрос депрессивного классика устарел, все, кажется, имеют право, начхать всем на слезинку ребёнка, вход в этот цирк уродцев бесплатный, это вам не кино, это жизнь, мать её, тут вислоухие, смердящие, потные трансформеры убивают наших детей, садятся на 20, выходят по УДО и продолжают.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
