Поедая кору, жук оставляет дерево без защиты, и оно сохнет и погибает в считанные недели. Площадь погибших лесов составляет сотни и тысячи гектаров. Сухие стволы могут упасть на дома, стать причиной пожара, кроме того, становятся рассадником вредителя и угрожают другим, здоровым деревьям. Причины вспышки короеда называются разные. Дмитрий уверен — это вопрос системный, существующие схемы ухода за лесами ведут к их постепенному вымиранию. О проблемах лесного хозяйства и о том, кому они выгодны, эксперт рассказал АиФ.ru.
Людмила Алексеева, АиФ.ru: — Дмитрий, многие активисты-экологи говорят, что в существующих проблемах — нашествии жука-короеда, усыхании целых участков леса, лесных пожарах виноваты поправки, внесенные в Лесной кодекс за последние несколько лет. Вы считаете эти слова справедливыми?
Дмитрий Бочков: — Основная деятельность по перемешиванию законодательства, связанного с лесами, началась еще в 1993 году, когда были приняты первые изменения в кодексе лесоустройства и лесозащиты. С тех пор огромное количество дополнений и поправок появлялось именно в законодательной базе, в сфере государственного регулирования. И уже с 2005 года структура лесных хозяйств была практически полностью разрушена.
— Фактически лесхозы заменили арендаторами, которые берут участки в пользование, чтобы вести там хозяйственную деятельность. Почему такой вариант работы вредит российским лесам? И всегда ли вредит?
— Смотрите, в России уже несколько лет идет работа по передаче участков в аренду. Фраза от чиновников из одной статьи: «предприятия, осуществляющие деятельность на лесных участках, передающихся в аренду, более не нужны и будут ликвидированы». Понимаете, на территории был лесхоз, занимался уходом за деревьями, а теперь площадку отдают частнику. Что новый арендатор там будет делать? Все, что угодно! Единственная организация, которая могла бы ему помешать: территориальный лесхоз. Поскольку он или упразднен, или его функции сокращены, а документы, необходимые для проведения рубок, минимизированы, рубят как угодно. А все эти бездумные рубки приводят к массовой гибели леса, восстановление которого тоже никто не занимается: арендаторам это неинтересно.
Лес рубят «втёмную»
— Но ведь далеко не все леса сданы в аренду, что-то принадлежит администрациям городов, поселений. К тому же, для того, чтобы рубить лес, нужно собрать необходимые документы, получить разрешения. Каким образом удается обходить запреты и санкции?
— Все происходит на мелкочиновничьем уровне, поэтому если кто-то хочет что-то вырубить, проблем не возникнет. Далеко ходить не надо: возьмем Приокско-Террасный заповедник. Его директор, бывший военный, разрешил на территории строительство. Люди начали возмущаться, он сказал: я за вас воевал, я людям хорошо делаю, а вы тут на меня бочку катите. Все утихло, коттеджи строятся.
Возможно, эти участки вывели из территории заповедника — даже это с новыми законами стало проще. Раньше надо было собрать кучу документов и разрешений, согласовать в министерстве природных ресурсов. Теперь все не так сложно.
Конечно, это не происходит в Москве: в столице с этим нет проблем, тут нельзя ни рубить, ни пилить. А тут же, в подмосковных администрациях, можно все. Вызвал специалиста из отдела экологического надзора, она пришла, сказала: о, рубим. Нет проблем. Потому что разрешением на подобные мероприятия обладают местные власти. У каждого свои правила. Вроде бы есть законы, которые запрещают рубить без оглядки. Но огромная часть таких мероприятий проводится втёмную, без отражения в документах. Поэтому так сложно поймать кого-то за руку.
— Главы районов, где деревья пострадали от короеда, обычно винят в этом жару 2010 года. Вы считаете это веской причиной?
— Ситуация с активностью короеда отнюдь не является удивительной. Специалисты в один голос говорят, что никакая засуха, никакой ураган не являются причиной, хоть так и утверждает Рослесхоз.
Засилье короеда с тем или иным плачевным для леса результатом происходит с восемнадцатого века, и это не только во всей России, но и в Европе, и даже в Америке. Все циклично. Если зима выдается суровой, то весной короеда мало, потому что он зимует под корой, личинки и куколки погибают при −17, а жук выдерживает холод до −30 градусов мороза. Если зима выдается теплой, весной нужен правильный уход.
Раньше лесхозы имели большое финансирование от государства, они своевременно занимались профилактическими мероприятиями: это и рубки, и подготовка ловчих деревьев в конце зимы, и их ошкуривание в конце мая — важнейшая мера, чтобы не устраивать рассадник короеда.
Когда кончится лес
— То есть дело не в погоде, а в запущенности лесов? Но тогда вопрос: кому это выгодно? Ведь гибель деревьев ведет к серьезным экономическим потерям.
— Я считаю, что повальные повреждения лесов связано не с аномальной погодой, а с тем, что никто не занимается уходом, санитарными мероприятиями. И цель, на мой взгляд — в намеренном вредительстве, ведь основной процент повреждений приходится на запад Подмосковья, где идет агрессивное строительство. Если леса вымрут, их можно вырубить без компенсации, не заплатив ни копейки, не посадив ни одного деревца, ведь вырубка будет иметь статус санитарной. Соответственно, эта земля подешевеет.
То есть: если она принадлежит выжившему после реформ лесному хозяйству, и на участке погибло огромное количество деревьев, по идее, организация должна выделить из бюджета средства. Провести рубку, корчевку. Люди, которым нужна земля под коттедж, предложат купить землю за бесценок и самим произвести все необходимые мероприятия. Естественно, этот вариант устроит любого чиновника. И он продаст. Мне из Истры в прошлом году звонили владельцы коттеджей, они просили помощи, посоветовать специалистов по борьбе с короедом, их этот вопрос волнует. Они страдают. А кто выигрывает? Чиновники, которые получают возможность продать землю или оправдать передачу земли в аренду частным лицам и предприятиям.
— Денег может не быть у государственного лесхоза, но почему фирма, взявшая участок в аренду, не борется с лесными вредителями, не занимается санитарными рубками?
— Потому что фирме этот участок как раз не принадлежит, продажей занимается государство. А вкладывать деньги в уход ей вовсе не обязательно. Сами подумайте: зачем, если заготовка и продажа дров идет своим чередом, леса в стране — огромное количество. Мы разводим с помощью древесины костры, хотя в Европе существует огромное количество горючих материалов: из навоза делают, из травы скошенной, потому что дерева у них мало.
А нас — сколько угодно. Испортится этот участок — возьмут в аренду другой. Когда участок перестанет быть рентабельным, его просто бросят, там будет работать короед, падать деревья, строится дома. «Ну, когда еще лес кончится? У меня у внука еще бородёнка к этому сроку отрасти успеет», — говорит россиянин. И все-таки этот момент настанет.
— Это каким-то образом влияет на объем возобновляемых посадок — компенсаций за вырубку? Если деревья поедены короедом, все оформляется как санитарная рубка и не предполагает компенсаций. Но ведь массовая добыча леса предполагает компенсационные посадки?
— Возобновляемых посадок становится меньше, а там, где делают — часто перестают контролировать. Высаживают в старом коряжнике, бросают без присмотра. Молодые деревья в таких условиях просто не выкарабкаются. А по документам все хорошо, лес восстанавливают. Такое происходит, увы, на каждом шагу. Все только и говорят: у нас нет инфраструктуры, транспорта, ресурсов. А куда они делись-то, если раньше были? Ведь какой объем лесозаготовок был в свое время! И всего хватало.
— Как считаете, чем чиновники объясняли необходимость передачи лесов в аренду, когда принимали новые законы?
— Говорили, что из того количества лесхозов, которое существует, многие не функционировали в полную силу. Цитирую: «потому что лесозаготовка становится нерентабельной и бессмысленной». Но почему? До этого государство поувольняло сотрудников, урезало зарплаты, платило деньги с большими задержками. А потом лесхозам же это поставили в вину.
— Одна из главных проблем, которые отмечают критики действующей системы: тотальная децентрализация и разграничение зон ответственности. Когда человек пытается добиться, почему возле его дачи никто не занимается уходом за лесом, он сталкивается с проблемой: с кого спрашивать? Даже чтобы узнать, кому принадлежит лес — ведомству, Гослесфонду или муниципалитету — приходится обращаться в самые разные инстанции. И не получать ничего в ответ.
— В этом и беда, что не всегда понятно, кому что принадлежит. Все разбросано, распродано, и контролировать деятельность тысяч акционерных обществ некому. Если раньше все зоны ответственности были определены, то теперь — размыты, много документов, законов разных уровней, и продраться через них сложно даже опытному юристу. Сейчас есть куски леса, которые ни к чему не относятся, никому не принадлежат
У меня дача в Ступинском районе, я знаю там все ближайшие леса, потому что раньше мы ходили в пешие походы по ним. Там всегда были места рубок, были складированы остатки, были ошкурены срубленные стволы, были костры, где уничтожали вредителей. Если работа ведется, ее видно. А сейчас там — тишина и никаких следов деятельности. Все прекратилось в
— Что можно сделать, чтобы исправить допущенные ошибки? Как защитить российские леса? Нужно добиваться отмены принятых законов — или создавать новые поправки?
— Я считаю, что необходимо создать государственный орган, который будет контролировать деятельность организаций, в аренду которым передаются леса. Нужно собрать авторитетных специалистов: не просто объявить набор на работу людей и взять кого угодно. Нужно провести исследование на общественном уровне, выделить и предложить разнообразным ученым, лесопатологам, фитопатологам, дендрологам организоваться, создать профессиональное сообщество. Важно, не создавать еще один чиновничий аппарат, а нанять публичных людей, наделить их правом выписывать предписания, давать рекомендации после обследования определенных территорий. И дать им в руки хоть какую-то власть, чтобы к их словам прислушивались. Поверьте, еще есть люди, готовые предоставить свои знания на пользу страны, надо только — спрашивать.
