Примерное время чтения: 12 минут
250

Фонящий мусор. Когда он опасен?

Еженедельник "Аргументы и Факты" № 18. МИР без «тумана», ТРУД без обмана, МАЙ — без майдана 30/04/2014
Полина Фурнье показывает траншею в породе. В такие будут закладываться капсулы с высокоактивными отходами. Фото:
Полина Фурнье показывает траншею в породе. В такие будут закладываться капсулы с высокоактивными отходами. Фото: Марина Набатникова

Ядерная эпоха насчитывает менее 70 лет, однако за это время человечество успело накопить изрядное количество радиоактивных отходов. Что с ними делать и куда девать - вопрос серьёзный, поскольку никому не хочется, чтобы они появились по соседству. А они, оказывается, уже рядом, но мы этого даже не замечаем.

Очищаем территории

Для начала уточним. Радиоактивные отходы (РАО) - это неотработанное ядерное топливо (ОЯТ). Это по сути бытовой мусор - только с повышенным радиационным фоном. То есть оборудование, мебель, спецодежда, инструменты и т. п., что используются в промышленности, научных институтах, на предприятиях атомной отрасли, даже в медицинских учреждениях, где применяют радиацию для лечения больных.

Всё это нужно переработать и захоронить. Однако любое известие о строительстве такой площадки страшит людей, живущих поблизости. Хотя бесхозный радиоактивный мусор представляет значительно более серьёзную опасность. Он может фонить из-за соседнего забора или вообще оказаться рядом с нами в мусорном баке. К счастью, законодательно создана система сбора, транспортировки, переработки и хранения РАО.

Объёмы накопленных радиоактивных отходов в нашей стране специалисты Национального оператора РАО (структуры, которая в Госкорпорации «Росатом» занимается утилизацией и захоронением радиоактивных отходов) оценивают более чем в 500 млн куб. м.   

«И на Севере радиоактивные отходы накопились, и на Дальнем Востоке, и на Урале есть такие объекты, и в Красноярском крае, и в Москве. Можно сказать, что практически все регионы были так или иначе затронуты, - говорит Олег Крюков, директор по государственной политике в области РАО, ОЯТ и вывода из эксплуатации ядерно и радиационно опасных объектов «Росатома». - И вот теперь мы активно очищаем территории от доставшегося нам наследства, улучшая экологическую ситуацию».

Компактные объёмы

Одно из мест, где перерабатывают РАО и размещают на временное хранение, - «рос-атомовский» «Радон». Ничто на дороге от Сергиева Посада не указывает на его расположение, кроме «кирпича» на перекрёстке с прилегающей дорогой.

Простая станция по хранению РАО, открытая в 1960 г. под «Курчатник», превратилась теперь в современное предприятие, решающее многоплановые задачи радиационной безопасности столицы и области - от мониторинга её территории до высокотехнологичных способов переработки РАО. Здесь работают с твёрдыми и жидкими отходами средней и низкой активности (тем самым мусором), которые поступают из НИИ, медучреждений и предприятий Центрального федерального округа. Сначала их проверяют на соответствие сопроводительным документам, сканируя упаковки современным рентгеновским аппаратом, как в аэропорту. И если возникли подозрения в наличии незаявленных предметов, переработка которых может вызвать проблемы, или жидкости в твёрдых отходах, - сортируют вручную. Делается это в герметично закрытом помещении, где сортировщики работают в защитных костюмах. Их находки порой оказываются совершенно неожиданными - к примеру, баллончик лака для волос, забытый в кармане рабочего халата…

В такие лепёшки превращаются металлические бочки с РАО
В такие лепёшки превращаются металлические бочки с РАО. Фото: Марина Набатникова

А далее путь у отходов разный. Часть сразу прессуют. Стальные бочки высотой 450 см под 1500-тонным прессом превращаются в… тонкие лепёшки. Твёрдые органические отходы сжигаются в печах с мощнейшими фильтрами, а зольный остаток, содержащий радиацию, собирается. Неорганические отходы - также в специальных печах - «остекловываются» или «плазмируются», превращаясь из ещё недавно разнородных предметов в компактные прозрачные слитки. Жидкие отходы обрабатывают паром - испаряемая влага проходит через систему очистки и на выходе становится чистой водой, а опасные соли остаются в виде концентрата.

«Цель любой переработки отходов - сократить их объём, чтобы затем компактно разместить в хранилище», - объясняет Михаил Белый, главный инженер предприятия.

При сжигании сокращение объёмов достигает 70%. А из литра жидких РАО обычно получается 300-400 г концентрата. Затем отходы, ставшие компактными, бетонируют и размещают в хранилища. Технология бетонирования тоже особенная - смесь не должна быть слишком жидкой или слишком густой, бетон должен выдержать перепады температуры, которые бывают в наших краях - от +40°С до -40°С. Сейчас здесь 46 исторических хранилищ. Отходы в них должны храниться 60 лет под строгим контролем, а далее отправляться в пункты постоянного хранения (ПЗРО). Следующий необходимый шаг - строительство таких пунктов по всей стране.

Среди полей

Для Франции вопрос захоронения РАО тоже не праздный. Здесь развиты промышленность и ядерная медицина, а доля атомной генерации в производстве электроэнергии высока, как нигде, - 75% (у нас - менее 20%, хотя атомный флот там, конечно, значительно скромнее нашего).

…Живописные по весне поля Шампани - густые зелёные всходы зерновых и ярко-жёлтый цветущий рапс. На защищённых от ветров склонах - виноградники. Именно здесь, в департаменте Об, посреди такой красоты, расположены два пункта захоронения - низкоактивных и среднеактивных короткоживущих РАО - государственного  агентства по обращению с РАО «Andra» (французского Национального оператора). Впрочем, территория второго из них, открытого в 1991 г., - образец ландшафтного дизайна. И работа здесь идёт у всех - водителей, доставляющих грузы в отсеки, операторов погрузчиков, специалистов пульта управления и… у садовника, который заботливо выполняет обрезку растений на шикарной альпийской горке. Место, как и для «Радона», выбрано в том числе потому, что почвы здесь глинистые, а глина, как известно, - наилучший грунт для захоронения отходов, поскольку наименее проницаема.

Кстати
В России, как и во Франции, закон запрещает ввоз радиоактивных отходов зарубежного происхождения - не только на хранение, но даже на переработку с последующим возвратом. Поэтому все разговоры об этом - всего лишь спекуляции, чаще всего - в политических целях.
Здесь, правда, нет жидких РАО - только твёрдые. В день принимают в среднем по пять фур. Некоторые отходы прессуют и отправляют в бетонные отсеки на захоронение. Как только отсек заполняется, между металлическими бочками заливают бетон, а пространство между бетонными контейнерами пересыпают гравием. Временную крышу, которую перемещает по рельсам специальная конструкция, меняют на железобетонную плиту. А когда заполняются все отсеки отделения - снятым ранее для строительства площадок грунтом насыпают холм, чередуя слои глины, песка и дренирующей породы, затем делают водонепроницаемую прокладку и засевают травой.

Однако под каждым отсеком проложена подземная галерея, где ведётся контроль за тем, чтобы внутрь не попала влага после дождей. Пока пункт заполнен на 39% и, предположительно, будет работать ещё лет 50. «После того как все 45 га зоны захоронения будут использованы, наблюдения здесь будут вести ещё 300 лет. А потом уже это место перестанет быть радиационно опасным, поскольку закончится период полураспада радионуклидов», - поясняет Патрис Торрес, директор ПЗРО.

Глубоко под землёй

На стыке соседних департаментов Мез и От-Марн находится подземная лаборатория, где уже 25 лет изучают свойства грунта для будущего захоронения высоко- и среднеактивных РАО. Тяжёлые двери лифта закрываются с впечатляющим грохотом, но сам он всего за 6 минут опускает нас на глубину около 500 м. Здесь - сеть подземных тоннелей общей протяжённостью 1,5 км, в которой и производят ежедневно до 7 тыс. замеров. Данные передаются учёным в наземные офисы, и они следят за ситуацией в режиме on-line. На основании анализа этих данных разрабатываются, в частности, новые варианты покрытия тоннелей. Сначала это была «бетонная шуба» с подвижной конструкцией металлических шпал, теперь остановились на варианте бетонных панелей.

Предполагается, что в построенный поблизости - с учётом результатов исследований - ПЗРО отходы будут завозиться на «вечное хранение».

«От радиации защищают бетон, сталь и порода. Причём она не только защищает, но и замедляет распространение радионуклидов, поскольку они заряжены положительно, а глина - отрицательно», - поясняла Полина Фурнье, специалист службы коммуникаций Andra.

Однако это «вечное хранение» беспокоило наших экспертов.

«Что значит «вечное»? - размышлял Александр Никитин, председатель правления Экологического правозащитного центра «Беллона». - А если когда-нибудь изобретут более прогрессивные способы хранения? Или додумаются, как использовать РАО?»

Но, как оказалось, французы задаются теми же самыми вопросами. А потому просчитали возможность изъятия металлических колб с отходами из траншей в недрах в случае необходимости.

«За то время, что мы ведём научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки в нашей подземной научно-исследовательской лаборатории, был накоплен огромный опыт, которым мы стремимся поделиться с российскими коллегами, - говорит Жеральд Узунян, директор международного подразделения агентства Andra. - Думаем, что наш проверенный уже низкозатратный, низкорискованный и оперативный подход в проектировании, эксплуатации и мониторинге захоронений РАО стоит продвигать и за пределами Франции, так как безопасность населения и защита окружающей среды - глобальный приоритет всего мира».

Больше демократии

Как ни парадоксально звучит, именно живописные окрестности Шампани сыграли важную роль в принятии решений о строительстве здесь ПЗРО - не только наличие под ними глиняных пластов, но и низкая заселённость территории: 14 человек на 1 кв. км. Причём решения эти закрепляются во Франции законом. Однако как местные земледельцы реагируют на то, что по соседству с их полями и виноградниками расположены хранилища РАО?

«Жители нашей деревни знают, конечно, о центре по соседству, но никто об этом не говорит - по всей видимости, их это мало волнует, - считает Лоран Мужан, фермер, более 30 лет выращивающий виноград и производящий из него шампанское. - Мои виноградники находятся в 20 километрах от центра, и это никак не влияет ни на качество шампанского, ни на количество клиентов».

Впрочем, Филипп Дальмань, мэр Сулен-Дюи и глава совета кантона Сулен, говорит, что были иные времена: «В 1987 г., когда только приняли закон, по которому решено было начать строительство лаборатории, в наших местах началось активное сопротивление. Я сам был в числе противников. Дело в том, что тогда не было столь тесного взаимодействия между правительством, местными выборными органами власти и агентством Andra. Но постепенно ситуация стала меняться. Мы получили максимум информации об объекте и поняли, что он не будет представлять опасности».

Открытость сыграла важную роль в урегулировании конфликта. ПЗРО сотрудничают со СМИ, выпускают специальные издания, организовывают экскурсии на объекты. Все, кто хотел убедиться собственными глазами в их безопасности, уже сделали это. И тем не менее до сих пор на дни открытых дверей собирается до тысячи человек. Всем всё показывают, рассказывают и даже спускают под землю. Представители Andra участвуют и в работе комитета по открытости информации. То есть идут не односторонние «вбросы» от агентства, а постоянный диалог всех заинтересованных сторон. И если первые замеры общественного мнения показывали, что 80% населения были против строительства лаборатории и хранилища, то теперь большинство не против. И уже даже появились планы сооружения ещё одного такого объекта.

«Люди везде - и в России, и во Франции - реагируют одинаково, - пояснял Александр Харичев, начальник управления по работе с регионами «Росатома».- Все понимают, что в условиях современной цивилизации РАО неизбежно образуются и с ними надо что-то делать. Но пусть это делают где-то, только не у нас».

Именно открытость позволяет избегать острых конфликтов, потому чаще всего такая реакция связана с тем, что люди даже не представляют, что такое ПЗРО. Их воображение рисует примитивную свалку. А когда они видят высокотехнологичное предприятие, где ведётся тщательный контроль на каждом этапе, - отношение меняется. Кстати, на том же «Радоне» - в советские времена «закрытом предприятии» - сегодня уже проводятся экскурсии, в том числе и для школьников.

Основательно расспросив российских экспертов о нормах нашего законодательства, проведении общественных слушаний и согласовании проектов, Патрис Торрес сделал вывод: «Мне кажется, в России в этих вопросах ещё больше демократии, чем у нас».

Смотрите также:

Оцените материал
Оставить комментарий (0)

Также вам может быть интересно

Топ 5 читаемых



Самое интересное в регионах