Соответствующий закон в первом чтении приняла Государственная дума. Разговоры об ужесточении наказания для «черных» (нелегальных) копателей идут уже много лет: историки и археологи обвиняют их в расхищении культурного наследия человечества: вещи, имеющие ценность для науки, зачастую продают частным коллекционерами или в иностранные музеи, которые не чураются скупать древности у нелегальных раскопщиков. Сами «черные» археологи считают, что в криминализации их профессии виновата система. Корреспондент АиФ.ru Алина Матвеева встретилась с «черным копателем» и узнала о тонкостях подобной работы».
Черные и белые
Андрей Петров занимается археологией уже 10 лет. Последние 6 лет мужчина работает в «черной» археологии. На раскопки выезжает в составе целой команды – в этой сфере в одиночку работать не принято. Единомышленников здесь ищут и через интернет, и с помощью личных знакомств – зачастую помогают связи реди «белых археологов».
Алина Матвеева, АиФ.ru: Расскажи, как ты пришел в профессию – и зачем «белому» археологу становиться «черным»?
Андрей Петров (имя изменено по просьбе археолога): «Сначала я работал белым археологом, получал официальную зарплату. Потом знакомые переманили сюда. Мне понравилось – жизнь изменилась в лучшую сторону. Здесь-то побольше можно заработать, все зависит от того, что откопаешь. Но скажу вам, что не все «черные» шикуют, некоторые работают несколько десятков лет, чтобы наконец-то жить, ни в чем себе не отказывая. Другим везет больше – они сразу выкапывают такое, что прибыли от находки хватит на всю оставшуюся жизнь.
Андрей Петров говорит, что оклад археолога, который прикреплен к образовательному учреждению – около восьми тысяч рублей. А необразованный землекоп, свободный от организаций, который копает вместе с ним на одной земле, получает намного больше. Его труд оценивают по вскопанным кубометрам.
А.М. АиФ.ru: Кстати, какие у вас отношения с «белыми археологами»?
А.П: Хорошие. Мы не соперничаем, не воюем, как некоторые думают. Мы и не пересекаемся практически. «Белые» уходят к «черным», но связи не теряют. На два фронта никто не работает. Но бывает, что и белые археологи иногда продают свои находки на черный рынок – всем нужны деньги. Если находка не сыграет на имя и научный авторитет, можно на ней немного подзаработать.
В тех местах, где копают «черные», «белых» археологов не бывает. На наши места и на автомобилях не добраться. Идем своим ходом. Да, раскапываем то, что «белые» бы никогда не нашли. Но подумайте, зачем эти драгоценности будут лежать в земле, если ими можно воспользоваться? Иногда «белые» все-таки приезжают туда, где мы копаем. Если такое происходит, то они нас культурно выставляют.
| Читайте также | |
|---|---|
 Самые значимые археологические находки последних лет |
|
А.М. АиФ.ru: Как вы разрабатываете маршруты и карты раскопок? Как строите предположения, что на определенной местности можно что-то найти?
А.П.: «Черному копанию» нельзя обучиться. Чем больше читаешь исторической литературы, тем больше знаешь. Мне достаточно взять в руки карту, на которой есть реки, и я могу смело предположить, что и где могу найти. Мы находим места раскопок просто: курганы не природные, засыпанные человеческой рукой сразу видно, они возникают там, где не должны быть – посреди поля, на большой возвышенности. По найденному осколку керамики легко можно определить период, когда вещь была произведена. Сейчас я откапываю ценности периода, начинающегося от восьмого века до нашей эры и заканчивающегося третьим веком нашей эры. Скифы – богатый народ. Их вещи приносят много денег. Основной территорией их расселения были степи между нижним течением Дуная и Дона, включая степной Крым и районы, прилегающие к Северному Причерноморью. Как раз рядом с нами.
Даже полиция имеет свои ценники
А.М. АиФ.ru: Сколько стоят вещи, которые вы продаете скупщикам?
А.П.: Цены разные: от 500 до нескольких тысяч долларов. Цена зависит от художественного исполнения материала. От банальных мечей, ножей и железного оружия древности рынок уже ломится, поэтому цены на эти вещи бросовые. К примеру, хороший меч можно продать или купить за 200 долларов, чего не скажешь о шлемах – цена на хороший бронзовый шлем может доходить до 10-ти тысяч долларов, а если на нем еще и художественные рисунки – то и до 30-ти. Иногда находки бывают просто шедеврами, за которые скупщики до последнего сражаются. Скупщиками выступают частные лица. Часто мы звоним им сами, иногда они приезжают прямо на место раскопок. Там и заключают сделки.
А.М. АиФ.ru: Бывают ли у Вас проблемы с полицией? Возникают ли конфликты с местными жителями?
А.П.: Мы копаем в лесу, в горах – там никого нет. Каким-то копателям, я слышал, помогали местные жители, водили их на якобы «странные места». С полицией тоже по-разному. Чаще всего решаем проблему просто – даем им деньги. Где-то и полиция имеет свои ценники. Мне рассказывали, как в Апшеронском районе все раскопки «черных» проходили под их присмотром. На Таманском полуострове также.
Негласный закон: не бросаем останки
А.М. АиФ.ru: Есть ли места, куда вы точно не отправитесь на раскопки?
А.П.: Опасны большие курганы. Я слышал, как завалило землей двух копателей, желающих поживиться на таком кургане. Двое погибли, один остался инвалидом. Так что я пока не рисковал. А на малых чего только нет – и мечи, и шлемы, и кольчуги, и керамические горшки – они не так ценны, как золото, но не менее красивы. Недавно откопали скифский боевой рог, потрясающий, покрытый золотом с красными рубинами. И еще под небольшим курганом нашли останки древней царской семьи. Сохранились кости и родителей, и детей, и даже домашних животных».
10 важных пунктов, которые должен знать кладоискатель. ПамяткаА.М. АиФ.ru: Вы перезахораниваете кости захороненных?
А.П.: Конечно. Это наш негласный закон. Мы не бросаем их.
А.М. АиФ.ru: Сдаете ли вы свои находки в музей?
А.П.: Да. Иногда мы не можем продать некоторые вещи: они настолько уникальны, что просто не могут не быть в музее. Люди должны о них знать, видеть. Конечно, мы не признаемся музейным работникам, что мы их раскопали сами, «включаем дурачков» говорим, что видели, как трактор распахал землю, а в пыли мы нашли эти диковинки. Делаем вид, что не знаем ценности найденного. Скажу вам честно, мы бы могли много всего интересного и удивительного рассказать и показать музеям, если бы знали, что ничего нам за это не будет. А по новому закону будет - шесть лет.
