На 700-м образце поймали насильника. Интервью с главой ДНК-лаборатории СКР

19 октября — День криминалистической службы Следственного комитета России. Накануне «АиФ» побывал в одном из самых закрытых подразделений СКР. Руководитель отдела медико-биологических исследований Главного управления криминалистики СК России, полковник юстиции Михаил Игнашкин рассказал нам, как ДНК-лаборатории помогают раскрывать самые тяжкие преступления.

Вычислить террориста по молекуле

Екатерина Барова, АиФ.ru: Михаил Анатольевич, ваши лаборатории проводят экспертизы, помогающие в раскрытии самых тяжких преступлений?

Михаил Игнашкин: Основное направление работы наших лабораторий — производство молекулярно-генетических экспертиз, которые в настоящее время являются одним из самых современных и эффективных инструментов криминалистов при расследовании уголовных дел, возбужденных по факту преступлений против жизни, здоровья и половой неприкосновенности граждан, а также при установлении личности неопознанных трупов. Высока роль молекулярно-генетических экспертиз и при расследовании уголовных дел террористической направленности и имущественных преступлений — краж, грабежей, мошенничеств. ДНК-экспертиза решает вопросы идентичности биологических объектов, а также используется для опосредованной идентификации (анализ биологического родства). Предметом исследования является биоматериал человека, животных, растений и другие объекты, из которых возможно выделение генетического материала.

— То есть вы помогаете даже террористов ловить?

— Одно из первых громких дел, по которому проводилась экспертиза в нашем отделе, возбуждено 24 января 2011 г. по факту взрыва в аэропорту Домодедово. Тогда 35 человек погибло, пострадало 111. Результаты молекулярно-генетической экспертизы в комплексе с дактилоскопической информацией, уже 26 января позволили установить личность террориста. Тогда впервые в истории российской криминалистики результаты молекулярно-генетических исследований позволили нам получить и использовать информацию об этногеографическом происхождении террориста-смертника, что позволило идентифицировать его личность в кратчайшие сроки.

— Вы также помогаете устанавливать личность погибших во время авиакатастроф?

— Эксперты нашего отдела вместе с главой СКР выезжали на место катастрофы Boeing 737 в Казани, произошедшей 17 ноября 2013 года, участвовали в идентификации тел пассажиров А321, который взорвался над Синайским полуостровом 31 октября 2015. В рамках расследования этого теракта мы с коллегами были командированы в Египет, несколько дней работали в пустыне — проводили осмотр места происшествия. Затем проводили экспертизы по идентификации жертв этой катастрофы. В рамках расследования катастрофы Ан-148 в Раменском районе 11 февраля 2018 года эксперты отдела работали не только на месте трагедии в Подмосковье, но и участвовали в работе оперативного штаба в Орске (пункт назначения рейса), где собирались родственники погибших для опознания.

Что погубило Airbus 321? Четыре версии катастрофы над Синаем Подробнее

— С помощью высоких технологий сейчас раскрывают даже преступления, совершенные десятилетия назад. Как это работает?

— Биологические следы, оставленные на вещественных доказательствах, как правило, остаются пригодными для исследования ДНК даже спустя десятки, а то и сотни лет. Поэтому возможности, открывшиеся криминалистам с появлением молекулярно-генетической экспертиз, стали поводом для ревизии вещественных доказательств. При этом многократно увеличилась не только чувствительность анализа, но и его информативность. Раньше эксперты-биологи могли определять группу крови и еще несколько малоинформативных признаков. Современные технологии позволяют одновременно исследовать от 20 до 30 генетических признаков. При этом информативность каждого из них в несколько раз выше информативности группы крови. Разрешающая способность современного ДНК-анализа позволяет не только решать вопросы прямой идентификации, но и проводить опосредованную, через родственников. Идентифицировать биологические следы, оставленные десятки лет назад, часто приходится через родственников лиц, их оставивших. Самих разыскиваемых лиц уже может не быть в живых.

Часто за помощью к экспертам обращаются археологи и епархии. Последние просили установить принадлежность найденных останков игуменьи Маргариты Тучковой, вдовы генерала Александра Тучкова, который пропал без вести в 1812 году во время Бородинского сражения. Ее решили перезахоронить и канонизировать. Мы совместно с медиками-криминалистами Российского центра судебно-медицинских экспертиз проводили комплексное исследование останков предполагаемой Тучковой и ее сына. Нами были установлены неоспоримые факты, что лица, чьи останки были представлены, являются биологическими родственниками по линии мать-сын.

— А если на месте преступления найдены ДНК, как понять, чьи они, если нет подозреваемого?

— Да, розыск лиц, оставивших биологические следы, — трудная задача. В её решении помогают базы данных ДНК. Конечно, в настоящее время они не содержат генетических профилей всего населения России, так как обязательной геномной регистрации подлежат только лица, отбывающие наказание за совершение тяжких или особо тяжких преступлений. Однако поиск в этой категории часто оказывается результативным из-за большого количества рецидивов. Информативными оказываются и результаты поиска в режиме след-след. Совпадение генетических профилей биологических следов из разных мест преступлений позволяет объединять уголовные дела и задействовать новые алгоритмы поиска преступника.

«Пальчики» ещё послужат?

— Можно ли говорить о том, что с появлением ДНК-экспертиз дактилоскопия сдает свои позиции?

— Возможности, которые дают криминалистам дактилоскопические исследования, не полностью перекрываются возможностями методов анализа ДНК, поэтому нельзя говорить, что в будущем отпечатки пальцев будут неинтересны для следствия. При правильном алгоритме исследования вещественных доказательств дактилоскопия и генетика дополняют друг друга. Следует понимать, что отпечатки следов пальцев рук, которые формируются потожировыми выделениями человека, не всегда содержат клеточный материал, а значит и ДНК. В таком случае отпечатки будут единственным способом идентификации личности. С другой стороны, большинство отпечатков следов пальцев рук на вещественных доказательствах оказываются смазанными или накладываются друг на друга, а значит являются непригодными для дактилоскопии. В таких случаях генетическая экспертиза имеет больше шансов на успех.

Напомню, что оперативное расследование теракта в аэропорту Домодедово проведено благодаря совместной работе генетиков, дактилоскопистов, взрывотехников, судебных медиков и других экспертов. Нам удалось идентифицировать кисти рук террориста среди нескольких других кистей, обнаруженных на месте взрыва. Отпечатки пальцев этих кистей эксперты-дактилоскописты в первую очередь проверяли по базам данных того региона, который был определен по результатам проведенного этногеографического исследования. Террорист Евлоев, в соответствии с федеральным законом, подлежал обязательной дактилоскопической регистрации как призывник в ВС РФ и в конечном счете был идентифицирован в результате проверки по региональным дактилоскопическим учётам. Обязательной геномной регистрации Евлоев не подлежал, поэтому без экспертов-дактилоскопистов расследование теракта скорее всего не удалось бы провести в столь короткие сроки.

— Сколько стоит одна ДНК-экспертиза? Это дорогое удовольствие?

— Трудно назвать четкую цифру. Например, скрининговые исследования делаются плашками: 96 образцов обрабатывается одновременно. Стоимость такого исследования образца порядка 500-600 руб. Если оценивать работу с объектом с места преступления, то это будет приблизительно от 1,5 до 3-4 тыс. руб. Но это очень усредненная «температура по больнице». Каждый случай индивидуален.

Вот пример из практики. В поселке Шарья Костромской области несколько лет преступник насиловал девочек. Был установлен его генетический профиль, но поймать маньяка никак не могли. Одна из потерпевших запомнила, что на насильнике были железнодорожные брюки. Но Шарья — это крупный железнодорожный центр, и счет мужчин в таких штанах шел на тысячи. Наши специалисты поехали туда и отобрали порядка 1,5 тысяч образцов биоматериала. На семисотом мы установили личность этого насильника. Как тут оценить или сравнить в денежном эквиваленте ущерб от действия преступника конкретному гражданину и обществу в целом и затраты на расследование, в том числе работу большой следственной группы и производство экспертиз?! По крайней мере существует международная статистика, которая показывает, что затраты на активно действующую ДНК-лабораторию окупаются в течении года.

— Наука не стоит на месте. Будут ли в обозримом будущем расширены возможности ДНК-экспертизы?

— В рамках программы Союзного государства России и Белоруссии «ДНК-идентификация», инициатором которой выступал Следственный комитет, ведется совместная научная работа, результатом которой должно стать создание отечественных технологий и реактивной базы, позволяющей существенно расширить спектр криминалистических задач, решаемых методами молекулярно-генетической экспертизы. Программа Союзного государства предполагает создание наборов, позволяющих устанавливать с высокой степенью достоверности цвет глаз и цвет волос лиц, оставивших биологические следы на месте преступления, а также их этногеографическое происхождение, расширяющих возможности прямой и опосредованной (через родственников) идентификации, позволят более продуктивно работать со следами, в которых смешан биологический материал нескольких лиц и даже прогнозировать возраст лица, оставившего след на месте происшествия. Срок сдачи программы намечен на конец 2021 года.

В этом году эксперты нашей лаборатории совместно с сотрудниками НИИ криминалистики провели разработку методов поиска и изъятия контактных следов преступника с тел жертв, подвергшихся насильственным действиям, для последующего молекулярно-генетического исследования. Проще говоря, мы знаем, как найти и определить ДНК преступника, которую он оставил не только на одежде, но и на теле жертвы.

Кстати, специалистам широко известен случай, когда эксперты в Европе нашли в машине убитой женщины москита, который хранил в себе ДНК убийцы и благодаря которому подозреваемого нашли довольно быстро. Так что молчаливые свидетели преступления могут запросто сидеть на потолке и ждать опытного эксперта.

Подтвердить отцовство с гарантией

— У обывателей три буквы ДНК ассоциируются с установлением отцовства в эфире теле-шоу. Как вы к относитесь к таким передачам?

— Мне, если честно, сам формат этих передач не очень нравится. Помню, когда была программа про детей Спартака Мишулина, было не очень приятно смотреть на то, как ему и его семье перемывали косточки. У телезрителей таких шоу складывается впечатление, что ДНК-экспертиза предназначена только для установления отцовства. Есть ещё всякие сериалы про экспертов. Когда случайно вижу какую-нибудь серию, завидую персонажам: там 5-10 специалистов занимаются одним делом в течение многих дней. А у нас в реальности на 1 эксперта одновременно по 20-30 экспертиз по разным делам. Причём наша работа начинается не с осмотра вещественного доказательства, а с детального изучения обстоятельств дела, по которому оно представлено. Как в школе: чтобы решить задачу, надо разобраться в её условии. Например, смотрим протокол осмотра места происшествия, это даёт возможность понять, что и где искать. Выстраиваем несколько возможных версий произошедшего и отрабатываем их, получаем результаты, анализируем их, определяем совместно со следователем круг лиц, которые могли оставить их не во время преступления, а в обычной жизни, проверяем, и обычно в сухом остатке остается искомый профиль вероятного преступника. Если нет, начинаем работу сначала — снова выстраиваем версии и т. д.

— Были ли в вашей практике истории, когда ДНК-экспертиза спасла от следственной ошибки?

— Вспоминаю несколько случаев, когда девушки приписывали криминальное отцовство не тому человеку. Был случай, когда на роль убийцы претендовали сразу два человека, однако ни генетическая экспертиза, ни следственные действия не подтверждали версию «убийц». Позже, после анализа ДНК 10000 образцов проверяемых лиц, удалось идентифицировать истинного убийцу. Это раскрытие было практически полностью обеспечено экспертами-генетиками нашей лаборатории.

— Чем ваши молекулярно-генетические исследования отличаются от тех, которые проводят в МВД, Минздраве?

— Технологически ничем, у нас одна методическая база. Более того, она и во всем мире идентична. Но некоторые отличия есть. Если ДНК-лаборатории СК России проводят исследования практически исключительно в рамках уголовных дел по убийствам, изнасилованиям и другим тяжким и особо тяжким преступлениям против жизни, здоровья и половой неприкосновенности, то у коллег из МВД перечень квалификаций преступлений более широк — это и кражи, и угоны и т. д.

Преступления, связанные с незаконной добычей видов, занесенных в Красную книгу РФ, тоже относятся к подследственности СК России. Поэтому наши эксперты уже освоили новые направления ДНК-исследований, позволяющих определять видовую принадлежность ценных промысловых рыб (семейства осетровых).