Участница Pussy Riot Мария Алёхина дала первое интервью после освобождения — она рассказала журналистам о «милосердии Путина», процедуре амнистии, зарплате в 30 рублей и правах осуждённых.
Об освобождении
Я думаю, что нас не выпустили сразу после публикации закона об амнистии, потому что колония занималась оформлением документов и ждала какого-то приказа. Утром пригласили моего адвоката, провели все необходимые процедуры, отдали личные вещи и выдали зарплату: 2000 рублей. После этого отвезли на железнодорожный вокзал, но я не стала уезжать. Из колонии меня увезли на чёрной «Волге». То есть моё освобождение было концептуальным. Ходорковского тоже вывозили на чёрной «Волге», правда, после этого посадили на самолёт. Думаю, что ФСИН не любит гласности и излишнего внимания к себе. Администрация колонии сделала всё возможное, чтобы мне не устроили громких прощаний.
О других осуждённых
Надеюсь, что ситуация с нижегородской колонией будет оставаться у меня на контроле. Права заключённых женщин не должны нарушаться. Я чувствую большую ответственность за людей, которые обратились к правозащитникам, а сейчас остаются в колонии. И поэтому я не должна оставлять их. Не должно быть допущено никаких репрессий со стороны администрации к тем женщинам, которые сказали правду. Я намерена следить за этим и поддерживать с ними связь. Я желаю им смелости.
О Надежде Толоконниковой
Мы ещё не общались с Надеждой, но поддерживали связь, насколько это было возможно, созванивались. Но вы понимаете, колония — это закрытое учреждение, и все наши связи подвергаются цензуре. Словом, связи с «подельниками» не приветствуются.
До вечера я пробуду здесь, а затем встречусь с Надеждой Толоконниковой — либо в Москве, либо на территории Красноярского края. Думаю, что мы с ней будем объединяться в рамках правозащитной деятельности. Мы обе остались ко всему, что видели, очень неравнодушны.
О правозащитной деятельности
Думаю, что та правозащитная деятельность, которой я планирую заняться, будет носить характер структуры, но методы, которыми мы будем действовать, останутся прежними. Будут такими же смелыми. Я горжусь тем, что мы сделали.
Я планирую заниматься проблемами условий содержания заключённых. Пусть это небольшая часть населения, но, на мой взгляд, их трудности являются ключевыми для понимания общественно-социальных проблем. Если мы посмотрим на структуру и организацию закрытого учреждения, мы сможем понять, каким образом существует эта страна, потому что здесь все действия власти, как бы смешно это ни звучало, довольно быстро проецируются на действия тех или иных сотрудников учреждения.
О проблемах в российских исправительных колониях
Там нарушаются права заключённых. Например, происходит фальсификация документов, связанных со стажем осуждённых, которые работают по шестидневному графику. А по документам, они работают всего пять дней в месяц. Соответственно, вся документация, которая отправляется во внебюджетные фонды, не соответствует фактическим обстоятельствам. Затем зарплата. Многие осуждённые получают зарплату 20–30 рублей. Последняя зарплата в ноябре работниц 11-й бригады составила от 20 до 300 рублей. Я считаю, что на Новый год этого совершенно недостаточно. Женщины тоже так считают.
Я начала этим интересоваться, ещё будучи в Березниковской колонии. Меня этапировали оттуда из-за того, что я доставляла слишком много проблем администрации. Изначально они закрыли меня в камеру и не выпускали оттуда пять месяцев. А после того, как я вышла, стали устраивать регулярные провокации. Потом этапировали. Я собиралась обжаловать это в суде, куда подала заявление с помощью адвоката. Но пока оно находится в стадии рассмотрения. В Нижегородской колонии ситуация лучше, чем в Березниках. Но моменты, связанные с фактическим рабством людей, остаются прежними.
О прошлом
Я горжусь тем, что мы сделали. И если бы мне предложили вернуться в прошлое и всё изменить — я думаю, мы бы постарались допеть песню до конца.
Об отказе от амнистии
Я заявляла отказ от амнистии по причине того, что не нуждаюсь в милосердии от Путина. Это в первую очередь. Во вторую очередь, мне небезразлична судьба женщин колонии. Я вышла, а они там остались.
Об одежде на память
На мне сейчас куртка из колонии. Видите, бирка уже оторвана, а на её остатках мои подруги написали «Маша». Это такой элемент проводов. Есть такая традиция — отрывать нагрудный знак при освобождении.
